Теорема сводных (СИ) - Фокс Вероника

Когда время было ближе к восьми вечера, я услышала, что приехал Вольфганг. Он заглушил мотор машины и долго еще сидел в ней. Потом вышел, но Теодора с ним рядом не было. Мое сердце запаниковало. Где он? Вольфганг его не нашел? На звонки сводный не отвечает, наверное, выключил телефон. Я пыталась ему дозвониться полчаса назад, когда истерика остыла, но в трубке не было ответа. Прислушиваясь к звукам, я услышала, как Вольфганг поднялся к себе в комнату. Как назло, в горле пересохло, поэтому я тихо вышла из своей комнаты. Дверь в комнату сводного была приоткрыта. Тихо ступая по полу, я медленно подошла к ней. Легонько толкнув дверь вперед, комнату озарил тусклый свет от коридорных бра. На заправленной кровати лежали тетрадки. Видимо, о них говорила мама в разговоре ранее. Тетрадки, в которые писала мысли мама Тео, что умерла от сердечного приступа. На кончике языка отчетливо чувствовалась горечь потери родного человека. Я даже не представляю, каково сейчас Теодору? Насколько ему больно...

В конце коридора послышался тихий плач мамы. Я медленно шла к лестнице, но разговор доносящийся из комнаты меня привлек. Осторожно подойдя к стене, я задержала дыхание и начала слушать.

— Ты не виновата, Ань, — говорил Вольфганг так нежно, что у меня свело скулы. — Ты не виновата…

— Я… я все испортила… — тихо хныкала мама. — Из-за меня… Тео ушел.

— Он вернется, — ответил ей мужчина. — Побесится и вернется.

Мама тихо взвыла.

— Теодор не знал правды, я никак не решался ему сказать… А теперь, когда он знает ее… Пускай не при самых лучших обстоятельствах… Ему просто нужно осознать, что это была последняя воля Нины.

Нина. Мама упомянула, что так звали маму Теодора…

— Я не знаю, простит ли он меня…

— Эй, послушай меня, — тихо произнес Вольфганг, что мне пришлось прислушиваться. — Ты не разбивала нашу семью. Слышишь? Ты совершенно не виновата в том, что Анна умерла именно в тот момент, когда ты пришла ее навестить из чистых побуждений, потому что знала, как болит ее материнское сердце за Тео. — Вольфганг замолк на секунду, а после тихо вздохнул и продолжил. — Помнишь, что сказала Нина? Помоги Теодору объяснить, что такое настоящая материнская любовь... Но я никогда не хотела становиться для него мамой...

— Знаю, — с горечью в голосе отвечает мужчина. — Знаю. Но... ты все равно пыталась быть лучшей женщиной для него. Ты делала всё возможное, и... один черт знает, как бы он повел себя, будь мы уже в браке.

Мама снова тихо завыла. Сердце обливалось кровью от раскаяния мамы. Я не до конца понимала, что именно пытался объяснить ей Вольфганг. Не совсем понимала, что произошло тогда, когда умерла мама Тео... Но я слышала, что Вольфганг говорит от чистого сердца. Он пытался утешить маму, дать ей понять, что это не его вина.

А мой отец… Он был козлом. Мама правильно сделала, что ушла от него. И я не представляю, сколько она вынесла в поездках, сколько видела боли в глазах той женщины… Более слушать разговор я не была готова. Задержав дыхание вновь, я медленно, словно кошка, двигалась к лестнице, а после практически беззвучно спустилась по ней. Включила подсветку на кухне и выпила стакан воды.

В доме было так тихо, что мне стало не по себе. Теодор вечно что-то вытворял, и я настолько привыкла к его шуткам и приколам, что эта тишина меня просто угнетала. Мне нужен был свежий воздух. Именно сейчас.

Поднявшись в свою комнату, я взяла куртку и телефон. За окном дождь уже прекратился, поэтому прогуляться по району, вдыхая свежий аромат вечера, было бы лучшим решением. Однозначно. Лучшим!

Выйдя из нее, я заметила маму, которая шла по коридору и вытирала слезы.

— Лия?

Я нервно сглотнула.

— Ты куда-то собралась?

— Хочу подышать свежим воздухом...

Мама остановилась около лестницы. Видеть заплаканное лицо было невыносимым для меня. Я быстренько спустилась по лестнице.

— Только возвращайся... — прогудела она так грустно, что мне на долю секунды захотелось остаться рядом с ней.

— Хорошо, — ответила ей и открыла дверь.

На пороге стояла Мария-Луиза, которая хотела позвонить мне.

— Здрасте! — воскликнула она, по всей видимости, увидев маму позади меня.

— А, hallo! — воскликнула мама.

— Что ты тут делаешь? — спросила у нее, но мама меня перебила.

— Ты с подругой решила прогуляться?

— Да, — поспешно ответила я и закрыла за собой дверь, выпихивая Марию-Луизу за порог дома. — Мы скоро! — крикнула я напоследок.

— Что.. что ты тут делаешь? — прошипела я на Марию-Луизу.

— Я пришла сообщить одну новость… — Лу смотрит на меня и замечает мое заплаканное лицо. — Но ты по всей видимости уже знаешь..

— Что случилось?

— Тео… — выдыхает Лу с горечью

— Что с ним? — восклицаю я, чувствуя, кака подкашиваются ноги.

— Он в больнице. Ты не знаешь?

Я хаотично мотаю головой из стороны в сторону. Сердце пропускает один удар.

— В какой? — спрашиваю я у Лу и вцепилась руками в ее плечи. Подруга восклицает.

— Ай! Больно же!

— В какой он больнице, Мария?! — чуть ли не кричу я на нее, чувствуя, как к горлу подступает адреналин. Дверь позади меня открывается и на пороге появляется мама.

— Что с Теодором?

Мария-Лу мнется с ноги на ногу.

— Он в больнице... — тихо произносит она. Мои глаза застилает хрустальная пелена слез.

— Как в больнице? — спрашивает мама, прижимая в груди руки в замке. — В какой?

Позади мамы появляется Вольфганг. На его лице впервые за все время я вижу страх.

— В какой он больнице?

Подруга переглядывается со мной. Бешеный стук сердца отдается эхом в висках.

— В больнице Святого Патрика, — отвечает Мария-Лу, поджав губы в плотную нитку.

— Я беру документы, и мы едем, — отвечает отец Тео и скрывается в доме. Мама едва ли держится, чтобы не расплакаться.

— Мы поедем первыми, — говорю я и тащу Марию-Лу к машине, на которой она приехала. Лу нервно сглатывает. Я перехожу на бег и практически на ходу запрыгиваю в машину. Лу следует моему примеру. Пока подруга заводит мотор, я пристегиваюсь.

— Откуда ты узнала, что Тео в больнице? — спрашиваю у нее и слышу, как мой голос дрожит.

— Мне позвонил Ганс, — говорит та и срывается с места. Я провожаю взглядом расстроенную маму и Вольфганга, который пулей вылетает из дома.

— Как Ганс?

— Он не мог дозвониться до Вольфганга. Скорее всего, его телефон был разряжен, а твой он не знает. Поэтому и позвонил мне.

— Как? Как получилось, что Тео в больнице?

Мария-Луиза крепче взялась за руль.

— Я толком не поняла, он достаточно сумбурно объяснял и вечно ругался, — выдохнула из себя подруга, стараясь тоже успокоиться. — Всё, что я поняла, так это то, что Ганс нашел Тео на шоссе рядом с мотоциклом. И отвез в больницу.

— Господи… — взвыла я, чувствуя, как одинокая слеза скатывается по щеке. Мне уже было все равно, что сказал мне Тео в ссоре. Сейчас мне было важно знать, что он жив.

— Он в реанимации? В палате? Ганс что-то еще сказал? — тараторю я, понимая, что от адреналина сводит скулы и немеет кончик языка.

— Я сама не поняла, где-то именно. Я звонила тебе, но ты не подняла трубку... Что произошло между вами?

Мария-Лу встала на светофоре. Я отвела взгляд от подруги, смотря в зеркало бокового вида.

— Есть причины...

— Понятно... Не хочешь об этом сейчас говорить?

Я легонько качаю головой.

Мария-Лу берет меня за руку и легонько сжимает ее.

— Я уверена, что всё будет хорошо.

Я пытаюсь сдержать слезы, но не в силах этого сделать. Начинаю хныкать прямо в салоне машины. Отчаянно. Громко. Мария-Лу сильнее сжимает руку, но светофор показывает зеленый, и подруге приходится взяться за управление машины.

— Тео и не из такого дерьма выкарабкивался! — пытается приободрить меня подруга, но все ее слова проходят эхом мимо меня.

Мое сердце болит за Тео. За его здоровье. А если что-то серьезное? А если он себе сломал что-то? Боже... Я не вынесу этого!