Притяжение, будь рядом, когда я умру (СИ) - Мальцева Виктория Валентиновна

Этот взгляд был не только тяжёлым, но и каким-то иным. В нём не было ничего из того, что когда-то её привлекло и годами удерживало рядом: ни капли лёгкости, игривости, шаловливой готовности к любым приключениям и свободолюбия. Это был взгляд человека, скованного кандалами, лишённого возможности свободно и полной грудью дышать, это был человек страждущий и страдающий по ему одному ведомым причинам.

София вдруг поняла, что никогда Мэтта до конца не знала, что он так ловко годами маскировался, скрывая в себе дебри и лабиринты человеческой души, что она ни разу не заподозрила в нём человека, тонущего в собственной сложности. Софию пугала эта сложность на грани помешательства. Она была с Мэттом именно из-за его лёгкости, из-за способности превращать жизнь в праздник, и только теперь поняла, что праздник он создавал в первую очередь для себя, а теперь выглядел так, словно сбросил маскарадный костюм, и под ним оказался усталый, измождённый актёр.

Однако длинные жизненные пути Мэтта и Софии переплелись на целых семь лет не просто так: они во многом были похожи, хоть и радикально отличались в главном. София тоже не привыкла сдаваться и отступать. Сражалась она «за своё» с размахом, и боевые действия, порой, принимали разрушительный характер.

Давным-давно, в двенадцать лет, она только пробовала этот мир на прочность и часто сама диву давалась от того, насколько люди глупы и как легко позволяют собой управлять. Даже Мэтт, который единственный из всех вызывал у неё неподдельное уважение, даже он однажды в детстве легко позволил себя использовать.

Мэтт нравился Софии, но он также нравился многим, и в том числе её подруге Иве. София и не надеялась на успех, вбрасывая в пространство идею о том, как забавно было бы заставить нарисовать мужской орган строгую и вечно зажатую всезнайку Иву. Сделала она это так виртуозно, что возмужавший и поумневший Мэтт до сих пор был уверен в том, что идея принадлежала ему. Не то что бы София всерьёз видела в Иве угрозу своим романтическим планам (где Ива и где София!), просто ей было интересно потренироваться на мелких сошках прежде чем вступать в схватку с настоящим соперником.

Кто же мог представить, что этим самым настоящим соперником в будущем окажется именно Ива?

Однако после того как Ива прилюдно-демонстративно пригласила Амира на танец, София поняла, что смысла воевать с ней нет, и сосредоточиться нужно на Мэтте. Мэтт, как и София, был человеком рациональным, логичным, чаще поступающим так, как выгодно, а не так, как требуют эмоции. Она была уверена, что они смогут договориться.

Но всё-таки… София ухмыльнулась: кто бы мог подумать, что звезду класса Маттео России однажды отвергнет самая серая из мышей – Ива Джонсон, та самая, над которой потешался весь класс. Слабачка и ничтожество Ива, которая оказалась не в состоянии продержаться до конца даже средней школы и перешла на домашнее обучение ещё в восьмом классе!

– Нам нужно поговорить, – потребовала София.

– Да, нужно, – согласился Мэтт.

София обратила внимание, что, согласившись с ней, он почему-то расправил плечи. А ещё она привычно скользнула взглядом по ткани его рубашки и зависла на мысли, что знает каждый квадратный сантиметр его груди и не только её. На неё вдруг накатило желание к ней прижаться, ведь это не чужой ей человек, это её Мэтт, её!

Однако София смогла сдержаться: она не была глупой и понимала, что Мэтт её оттолкнёт, она как обычно ощерится в ответ и новой ссоры не миновать. Не это ей сейчас нужно. Надо быть умнее, расчётливее.

– Мне тебя очень не хватает, Мэтт.

Маттео не ответил.

– Знаешь, уже когда первая волна боли прошла, на поверхность вдруг всплыло, что без тебя переживать его смерть ещё хуже. Это просто мама… ну ты её знаешь, она настояла на том, чтобы я ушла, а не нужно было. Надо было вместе…

Мэтт продолжал молчать, не издавая ни звука. Не слышно было даже как он дышит.

– Я не хочу ссориться, не хочу судов и адвокатов, никого не хочу, кроме тебя, Мэтт. Давай попробуем снова? Только ты и я? Давай поговорим, всё обсудим, что тебя не устраивало, что меня, и постараемся просто… исправиться? Почему у других получается стать гаванью друг для друга, а у нас был вечный шторм в открытом океане?

– Люди не меняются, Софи, – холодно ответил ей Мэтт.

– Меняются, – с грустью вздохнула она. – Даже если не хотят, это всё равно происходит в силу возраста и обстоятельств. Просто нам с тобой нужно определить, что для нас обоих ценно, и дальше исходить из этого. Для меня ценна наша с тобой семья, и я не хочу никого другого, поэтому готова на всё, о чём ты попросишь, кроме одного: я не могу, пойми, не могу мириться с твоими изменами! Ну почему, почему ты это делаешь?

– Потому что не люблю тебя?

Софию словно облили ушатом ледяной воды. Она буквально ощутила, как острые шипы, пробивая её кожу, выходят наружу, готовые ранить и жалить всех вокруг и самого первого того, кто без капли сомнения сделал такое бессердечное заявление.

– И никогда не любил, – добил Мэтт.

– Что же ты делал рядом со мной столько лет?

– Пережидал.

– Пережидал что?

– Пока мозги встанут на место.

– В смысле?

– В прямом.

София поняла, о чём он. Но её было этим не удивить. Сколько у него за всё время их брака случилось увлечений и похождений? Да сам Мэтт наверняка сбился со счёта, вот и Ива станет очередной пассией на месяц-два. А вот к Софии он всегда возвращался, просто звонил и спрашивал: «Как насчёт пересечься?». И когда ей эти его пересечения надоели, и она устала ждать от него решительных действий, переехала к нему сама, благо ключи были, он сам же ей однажды и дал, чтобы закрыла квартиру. Мэтт, конечно, выделывался, предъявляя ей, что в его планы серьёзные отношения не входили, но куда бы он делся?

– Мэтт, – склонила голову на бок София. – Просто давай попробуем. Я обещаю, на этот раз мы, оба повзрослевшие, будем многое делать и ценить по-другому.

Она протянула руку и мягко коснулась его запястья – трогательный невинный жест, София знала – Мэтту нравится деликатность и недосказанность в самом начале, он любитель долгих прелюдий, зато потом, разогнавшись как следует, он покажет такой класс, какой другим и не снился. Да, она знала его, знала, как никто другой, но… увы, не до конца.

– Я люблю другую женщину, Соф. Любить одну, а жить с другой – прости, это не про меня. Я буду жить с той, которую хочу.

Мэтт спокойно забрал руку из её захвата и снова стал вертеть головой, очевидно, в поисках той, которую хотел.

Надо сказать, в этот момент ведро ледяной воды показалось бы Софии раем, но она сумела найти в себе силы, стиснуть зубы, и не проронив ни одного оскорбления, ни одной ядовитой шпильки, снова протянуть руку, крепко взять Мэтта за запястье и произнести:

– Так я и думала, Маттео Росси. Поняла, что полюбил другую, просто хотела, чтобы ты сам мне об этом сказал, и мы могли бы, наконец, поставить цивилизованную точку в нашей с тобой истории. Хотя бы точку, Мэтт, мы можем поставить красиво?

Мэтт с недоумением уставился на её лицо: оно не просто выглядело искренним, по щекам Софии струились слёзы. Его сердце дрогнуло, всё-таки София была матерью его любимого сына, его единственного, возможно, ребёнка, и все они были когда-то семьёй, пусть и не самой образцовой, но семьёй.

– Чего ты хочешь?

– Давай прогуляемся по берегу? Только ты и я. Проведём вместе… полчаса, мне хватит. Вспомним всё лучшее, что между нами было, все самые радостные моменты: рождение Брайсона, то, как ты забирал нас из роддома и закал лимузин с голубыми шарами, помнишь? Как он сделал свои три самых первых шага навстречу тебе?

Именно благодаря Иве Джонсон Мэтт теперь знал, что игнорировать чувства людей нельзя. Он позволил Софии крепче взять себя за руку и повести в сторону пляжа.

Last Crash Landing - Blank Range

Над спокойным ночным морем висела полная луна, отбрасывая на его ровную поверхность свой серебристый свет. Ноги утопали в холодном песке, София на удивление молчала, Мэтт же старался не думать о том, куда могли подеваться Ива и Амир.