Элизабет Беннет - Душою и телом
– Да, Вэнс Магнус один из наиболее влиятельных сторонников сенатора.
– Думаю, у них это взаимно, – сказала Касси. – То есть я хочу сказать, что если Магнусу понадобится что-нибудь в Вашингтоне, то Хаас и его команда всегда к его услугам, не так ли?
– Да, и, между прочим, в этом нет ничего противозаконного, – спокойно объяснил Джеффри. – Такие отношения уже стали в Вашингтоне общепринятыми.
– А разве я сказала, что это противозаконно?..
– Нет, просто я хочу объяснить, что есть вещи, которые вам наверняка не слишком хорошо известны. Я чувствую, что вы ищете в сенаторе что-то такое, чего в нем на самом деле нет. Я не говорю, что вы отыскиваете в нем плохое – нет, – продолжал Джеффри, подойдя к камину. Он почесал в затылке и уселся в кресло. – Возможно, вы пытаетесь найти в нем слишком хорошее. Но поймите, в Вашингтоне уже перевелись те идеальные политики, к которым когда-то относился Тони. Сейчас все гораздо сложнее – существуют различные комитеты, подкомитеты, группы с разными интересами. Бюрократия – а не краснобайство – правит теперь балом.
– Краснобайство? Вы хотите сказать, что в шестидесятые годы?..
– Не придирайтесь к словам, Касси, – ответил Меллон. – Я просто хочу помочь вам разобраться. Вы, наверное, уже успели заметить, что у сенатора чересчур насыщенный график, он произносит слишком много речей. И действительно, у него много помощников, которые за него эти речи пишут. Но поймите, так в наше время принято. И в том, что касается телесъемок, сенатор тоже предоставляет нам право решать, что нужно снимать, а что нет. Ведь выступление по телевидению это почти то же самое, что публичная речь, только аудитория гораздо больше. Люди слушают его, уютно расположившись в своих гостиных…
– И это еще раз подтверждает, что сенатор нуждается в дружбе Вэнса Магнуса и в съемках «Неприятных новостей».
– Я и не спорю с этим, – улыбнулся Меллон. – Я только хочу удостовериться в том, что мы с вами работаем в одной упряжке. Мне иногда кажется, что вы сами не знаете, чего хотите. Вы ищете в сенаторе что-то, чего в нем нет. Впрочем, это я уже вам говорил.
– Знаете, что мне хотелось бы сделать? – Касси словно не слышала его слов. – Мне хотелось бы снять эти фотографии. Можно наша съемочная группа заедет сюда на неделе и проведет здесь съемку?
Меллон окинул взглядом комнату. Касси показалось, что он с некоторым сомнением посмотрел на шкафчики на стенах – можно ли пускать сюда посторонних. Но Меллон, подумав, сказал:
– Я считаю, это можно будет организовать. Но учтите, только фотографии. Все остальное я запрещаю вам снимать? Понятно?
– Ну, разумеется.
Когда Меллон и Касси вернулись к гостям, вечеринка уже подходила к концу. Хаас, по одну руку от которого стояла Рита Кирби, а по другую – еще какая-то помощница, прощался с гостями. Сенатор изрядно набрался, и его помощники, словно сторожевые собаки, следили за тем, как бы чего не вышло.
– Где вы были? – подошла к Касси Шейла. – Я искала тебя повсюду. Представляешь, Магнус предложил нас подвезти? Так что есть шанс прокатиться на императорском лимузине. – Хотя Шейла старалась изобразить легкую иронию, Касси не могла не заметить, что ее подругу очень прельщает перспектива прокатиться на шикарной машине Магнуса. К тому же, видимо, она по-прежнему была не вполне равнодушна к тому, кто будет сидеть за рулем.
– Знаешь, я узнала кое-что новое о нашем шофере, – шепнула Касси Шейле, когда они, распрощавшись с Хаасом, шли к машине. – А еще я разведала, где Хаас скорей всего хранит бумаги.
– В подвале? – усмехнулась Шейла, окидывая взглядом черный «мерседес» Магнуса. – Я тоже зря времени не теряла: я любезничала с домоуправляющим.
Все время пока они ехали, Магнус беседовал только с Шейлой, а Касси молча смотрела в окно. И Шейла уже обрадовалась, что его интерес к Касси и исчез также неожиданно, как и появился, но не тут-то было. Он подвез Шейлу к ее дому и помог ей выйти из машины. Теперь они с Касси остались вдвоем.
– Вы сегодня такая тихая…
– Я просто очень устала. Работаю как заводная уже несколько недель.
– Хаас мне сегодня сказал, что вы носитесь за ним словно гончие.
– Да, это так. Но, несмотря на это, мы не отсняли ничего путного. Люди Хааса держат все под своим неусыпным контролем. Они не дают сенатору сказать ни одного живого слова.
– В наши дни политикам следует быть осторожными, – улыбнулся Магнус. – Огромное значение имеет то, что снаружи, а не то, что внутри. И есть вещи – такие, как, скажем, личная жизнь или финансовые дела, – которые не должны стать достоянием прессы. Ну, скажите, кто бы голосовал за Кеннеди, если бы знал, сколько он проигрывает денег?
– Но неужели нужно врать?
– Ах, вы моя маленькая мисс Правильность! – Магнус расхохотался и фамильярно потрепал ее по плечу. – Ну, да вы правы. Мне тоже не очень-то нравится кривить душой. Очень часто мои личные нравственные принципы расходятся с тем, как мне приходится поступать. Но в случае с Тони, я думаю, вы можете быть смелее. Я уверен, этот человек заслуживает того, чтобы телевидение отнеслось к нему с должным уважением.
– Подождите, значит, вы не будете возражать, если сюжет выйдет таким, лакировочным, слащавым?
– Нет, в данном случае, нет, – ответил Магнус, как бы невзначай вновь положив руку ей на плечо. – Я не сомневаюсь, что вы сделаете все отлично. Хотя вообще есть золотое правило: сюжет о достоинствах всегда получается хуже, нежели сюжет о недостатках. – Он с силой притянул ее к себе.
– У меня тоже есть кое-какие правила, – ответила Касси, высвобождаясь из его объятий.
– Я понимаю…
– А мне кажется, что не совсем, – Касси взглянула ему в глаза.
– Может, нам лучше поехать ко мне и там я более подробно разъясню их суть?
– Я бы с удовольствием, да боюсь, Джесон будет против.
– Джесон? А какое он имеет право возражать? К тому же его сейчас нет дома, – ответила она.
Машина остановилась у подъезда ее дома. В коридоре горел свет, но Касси знала, что Чарлз и Генриетта уже ушли. С тех пор как Джесон и Хивер уехали в Беркшир, дом сразу опустел и стал казаться Касси слишком большим. Она никогда не думала, что будет так скучать по Хивер, по ее громкому голосу, по топоту ее ног по лестнице, по всем ее выходкам. Но еще сильнее и болезненнее тосковала она по Джесону. По его улыбке. Его прикосновениям. Его смеху. По его голосу, доносившемуся из кабинета, когда он разговаривал с кем-нибудь по телефону.
И Касси жила одна. Работы у нее было невпроворот, и днем скучать ей было некогда. Но вечером Касси охватывало одиночество. Не только дом был пуст, но ее сердце тоже.
– Коньяк? Бренди? – спросила Касси у Магнуса, зажигая свет в библиотеке.
