Юлия Коротина - Самый неправдоподобный роман. Книга вторая
Он снова было рванулся идти, но она его не отпустила:
— Я не могу!
— Почему? Что случилось?
— Твоя мать… В общем, не готова я с ней встретиться.
— Не говори ерунды! Все будет хорошо. Пойдем!
— Чарли!
Он остановился, с удивлением посмотрел ей в глаза. Чего она так испугалась его матери? Ну, что Жаклин может сделать Джулии? Да ничего и никогда! Мама никогда не сделает ничего такого девушке, которую он любит больше жизни.
— Джулия, — произнес Уайтхорн — младший, с нежностью глядя в небесно-голубые глаза девушки. — Я тебе обещаю, что ты понравишься моей матери. Все будет хорошо, — повторил он. — Я рядом, и я люблю тебя.
— Ох, Чарли ну почему ты мне раньше ничего не сказал?.. Пойдем!
Когда Чарли и Джулия подошли к его родителям, Ангель уже давно весело с ними щебетала о чем-то. Парень был так счастлив, что вовсе не заметил странной молчаливости отца, не увидел, что Дэн практически неотрывно смотрит на Джулию.
— Пап, ты ведь знаешь Джулию, — начал Чарльз Роберт. — Зато мама с ней не знакома. Мам, ты позволишь представить тебе Джулию Колфилд?
— Рада с вами познакомиться, мисс Колфилд, — сказала Жаклин, протягивая девушке руку для рукопожатия. — Чарльз очень много рассказывал о вас.
— И я тоже, миссис Уайтхорн, — ответила Джулия.
Ею вдруг овладела такая несказанная робость, что она не знала, куда деться от смущения. Но когда, наконец, Джулия осмелилась посмотреть в бархатные карие глаза Жаклин, то поняла, что ей, действительно, нечего бояться и смущаться. А Жаклин, глядя в глаза этой девушке, вдруг внезапно оторопела. Колфилд?!. Чарльз сказал, ее фамилия Колфилд?! Или она ослышалась? Переспрашивать было бы глупо и некрасиво, но вряд ли Жаклин могла ослышаться. Господи боже, неужели это дочь Джессики Колфилд, любовницы Дэна? Неужели мир может быть настолько тесным?.. Женщина с удивлением смотрела в глаза девушке, потом перевела взгляд на Дэна, который, точно загипнотизированный, смотрел на Джулию. Во взгляде его было такое восхищение, такая гордость, радость, эйфория, что Жаклин в первые мгновения стало страшно от мысли, осенившей ее. Влюблен в невесту своего сына?! О, нет! Если бы все было так просто!!! Она бы еще могла простить это Дэну. У него и так было слишком много грехов. Джулия его дочь!!! И он знает об этом!!! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять это. Только такие слепцы, как Чарльз и мисс Эвинг могут не видеть этого. Доказательства? Стоит только посмотреть в ее небесно-голубые глаза. Других таких глаз в мире больше ни у кого нет. Только у Дэна Уайтхорна. И теперь у его дочери. Поразительно, как она на него похожа! Поразительно, что никто этого не замечает! Разговор продолжался, но теперь уже у Жаклин вид был такой, будто ее оглушили чем-то тяжелым, и она никак не может прийти в себя. Безотчетно она улавливала схожесть Дэна и Джулии в манерах, внешности, образе мыслей и испытывала от этого такую боль, на какую не думала, что была способна. Мысли вихрем кружились в голове, прикидывая, подсчитывая, возвращая к жизни события многолетней давности и вызывая тем самым острую головную боль. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь она будет вот так стоять напротив Джулии — дочери Дэна и другой женщины (но не ее) и смотреть ей в глаза! Кто бы мог подумать, что она это выдержит. Кто-нибудь мог бы сказать, что Жаклин все еще любит Дэна, но это далеко не так. Любовь ушла, а боль осталась. И его дочь, на которую он смотрит с таким восхищением, причиняет ей сейчас еще большую боль.
— Что с тобой, мам? — Услышала она откуда-то издалека голос Чарльза и с удивлением подняла на него глаза. — Тебе плохо?
Жаклин не знала, что смертельно побледнела, посмотрев в глаза дочери Дэна, — как будто узнала о смерти любимого человека. Странно, но перед глазами у нее все плыло и качалось, словно у нее, действительно, случился удар. Однако она успела на ходу сообразить, что ответить сыну, чтобы не вызвать у него никаких подозрений и вопросов:
— Все в порядке. Что-то у меня сильно разболелась голова.
— Может, позвонить твоему врачу? Вдруг что-то серьезное? — Настаивал Чарльз Роберт.
Он прекрасно помнил, как еще прошлой весной у матери начались приступы мучительной головной боли, из-за которых потом подскакивало давление. Врач прописал ей лекарство. Но Жаклин почти всегда отказывалась его принимать, утверждая, что все скоро пройдет. Чарли никогда и не узнал бы, что мать чем-то больна, если бы однажды она при нем не упала в обморок, который долго ее не отпускал. Он не знал, как долго больна Жаклин, но она заставила его пообещать, что он ничего не скажет отцу и Роберту Монтгомери.
— Нет, нет, — торопливо отозвалась Жаклин. — Уверяю тебя, все в порядке. Тем более, что скоро я буду дома.
— Обещаешь?
— Обещаю…
В банкетном зале летной академии осталась лишь молодежь. Так уж повелось с самого основания академии, что выпускники остаются отмечать свой выпускной вместе со своими девушками или друзьями, а родители и родственники разъезжаются по домам после вручения дипломов. Вот и в этот раз в просторном помещении были слышны лишь звонкие голоса девушек и звучные басы парней. Столы ломились от угощений — родители не поскупились ради своих отпрысков. Большую часть расходов взял на себя, конечно, Дэн Уайтхорн, но и остальные в долгу не остались. Специально для этого выпускного вечера в банкетном зале соорудили даже бар, в котором подавали самые лучшие спиртные напитки. Танц-пол был здесь же неподалеку. Время от времени "расположение сил" менялось от танц-пола к бару и столам. Вечер обещал быть веселым, запоминающимся и длинным. Все — и девушки, и парни — были веселы, добродушны, щедры в своей радости, красивы во внешности и в поведении. Они удивительно гармонировали друг с другом. Их красота (и внешняя, и внутренняя), их молодость, их взаимная любовь и дружба сочетались так, что, казалось, никакая сила на свете не заставит их совершить нечто из ряда вон выходящее. Со стороны могло даже показаться, что ничто в мире не нарушит спокойствие этих молодых людей, веселящихся сейчас в этом зале. Тем не менее весь этот лоск и спокойствие были только внешними. В любое мгновение они были готовы броситься в любую авантюру, на какую бы ни толкнула бы их судьба. Ведь для этого и дается молодость.
Чарльз Роберт Уайтхорн вздохнул украдкой и обвел глазами весь зал и своих друзей. Весь курс были его друзьями за исключением Росса Келвина. Большинство, конечно, были друзьями из-за денег его отца. Чарли прекрасно знал этих людей, время от времени давал им понять, что не желает подобной дружбы, но они не отставали, как не отстают навязчивые насекомые. Остальные дружили с ним за то, каков он на самом деле, а не за то, что он сын Дэна Уайтхорна. Парень хорошо помнил, как в первое время его учебы в академии ходили слухи о том, что папочкиному сынку захотелось острых ощущений. Сначала сокурсники шушукались за его спиной, потом "добрые" люди доносили сплетни до его ушей, а потом как-то так получилось, что, не прилагая никаких усилий, Чарльз стал всеобщим любимцем и душой компаний. О сплетнях и пересудах на его счет вежливо забыли. А сегодня ему, в принципе, было все равно, что о нем думают другие. Главное было, что думает о нем Джулия — его душа, его мысли, его сердце. Он удивлялся про себя, как раньше жил без нее, и сейчас ему хотелось "наверстать" упущенное без нее время: хотелось успевать все и везде, хотелось все пережить и все испытать — рядом с Джулией. Без нее ему ничто было не интересно. После выпускного у него было две недели до распределения в место службы, и он планировал увезти Джулию в дом на берегу океана. Две недели только он и она; больше никого рядом. Теперь Чарльз вспомнил слова матери: "Поверь мне, однажды ты влюбишься так, что тебе не нужны будут друзья или родные…" Она была права. Парень улыбнулся своим мыслям, невидящим взглядом глядя на вилку и медленно поворачивая ее в пальцах.
