Дженет Таннер - Обман и желание
— Откуда ты знаешь?
Он усмехнулся:
— Работа такая — все знать. Ну ладно, если ты не хочешь, я не стану заставлять. Но ты не подозреваешь, что теряешь.
Дина закусила губу. Она не хотела показаться скучной, к тому же что во всем этом плохого?
— Ну… — смущенно сказала она, — может быть, я попробую чуть-чуть. Просто чтобы понять, что это такое…
— Я не хочу давить на тебя. — Он все еще стоял, слегка улыбаясь ей, с бутылкой в руке. Казалось, дьявол смотрел такими глазами на Христа, пытаясь сбить его с пути истинного.
— Ну… ведь в этом нет ничего дурного, не так ли? Только не наливай мне много.
Он дал ей чуточку вина в чашке. Она попробовала, ожидая, что ей не понравится, и поняла, что ей нравится. Прежде чем она осознала это, чашка была пуста. Она протянула ее Нейлу:
— Можно мне еще немного?
Он засмеялся:
— Заедай печеньем, Дина Маршалл! Ладно, я дам тебе еще, только не обвиняй меня, что я тебя спаиваю.
Она медленно потягивала вино, чувствуя, что голова ее начинает кружиться. Но ей нравилось тепло, разливающееся по телу то ли от вина, то ли от улыбающихся, понимающих огромных карих глаз Нейла.
Так они просидели, болтая ни о чем, пока не опустела бутылка. И когда пришло время спать, ее проект был не закончен, но она чувствовала себя превосходно и была почти счастлива. Возможно, теперь они с Нейлом будут вместе?
На следующий день на сцене вновь появилась Энжи и развеяла все мечты Дины, вернув ее к реальной жизни.
Из их квартиры нельзя было позвонить по телефону, студенты пользовались телефоном-автоматом, висевшим на стене внизу, в холле. Но к ним позвонить было можно, и, когда раздавался звонок, трубку снимал тот, кто оказывался поближе.
Однажды весенним утром телефон начал звонить, но никто его не услышал и не подошел. Позже Дина вспоминала, что сквозь сон слышала отдаленную трель и даже подумала, что, может быть, позовут ее.
Час спустя раздался звонок в дверь. К этому времени некоторые обитатели квартиры уже встали и вяло собирались на занятия. Генри, студент факультета живописи, открыл дверь, а через несколько секунд он уже стучал в дверь Дине:
— Дина, ты дома? Тебя разыскивают. Это полиция.
— Полиция? — повторила Дина ошеломленно.
Констебль оказался молодым человеком, очень симпатичным.
— Дина Маршалл?
— Да.
— Можно мне войти?
Дина оглянулась. В гостиной был полный беспорядок. Линн сидела на полу в майке с Микки-Маусом и уплетала йогурт, другой студент-живописец бродил в поисках одежды с повязанным на бедрах полотенцем.
— Нет… не стоит. А что произошло?
— У меня есть послание для тебя. Из дома. Оттуда пытались дозвониться до тебя, но ничего не получилось.
Дина чувствовала, что колени начинают дрожать.
— Значит, что-то все-таки произошло, да?
— Ну… да. Ты уверена, что мы не можем войти?
Дина ухватилась за косяк двери.
— Что-то с дедушкой, да? У него был удар. Бабушка всегда говорила… Он умер?
Полицейский выглядел очень озадаченным.
— Нет, мне очень жаль, но, кажется, что-то с твоей мамой.
Теперь Дина задрожала всем телом. Кровь отлила от лица, Дине показалось, что она потеряет сейчас сознание.
— Мама! Нет! Это не так!
— Боюсь, что так. В сообщении сказано, что у твоей мамы был удар, сейчас она в больнице в очень тяжелом состоянии. Твоя семья хочет тебя видеть немедленно.
— Где она? Какая больница? Что с ней?
— Извини, но я не знаю подробностей, — ответил полицейский, — лучше поскорей позвони домой, чтобы все выяснить.
— Да… Да… Я сейчас… Спасибо…
Она закрыла за ним дверь. Все смотрели на нее с невольным интересом. Ей было наплевать на это, она пыталась найти мелочь для телефона, но у нее не оказалось нужных монет.
— Есть у кого-нибудь хоть сколько-нибудь шиллингов или шестипенсовых монет?
Генри пошел в свою комнату и вернулся с пригоршней мелочи. Дина схватила ее и кинулась вниз по лестнице.
Телефон на другом конце звонил, прерываясь. Дина хорошо представляла, как звонок разносится по старому дому. Наконец трубку подняла миссис Миллер, приходящая прислуга.
— Это ты, Дина? О, дорогая, что тут творится! Они пытались связаться с тобой…
— Что же случилось, миссис Миллер?
— Твоя мама. Дорогая моя бедняжка, это ужасно! Она поднялась в шесть утра, отправилась в уборную, и ее хватил удар. Бабушка не спала, она слышала, как та спускалась, и вдруг — бум! Когда бабушка нашла ее, она лежала ничком на пороге ванной. Я думаю, она почувствовала себя плохо, поэтому и пошла вниз. О, дорогая, какой ужас, какое потрясение!
— Но что же такое с ней?
— Я не могу сказать. Ее увезли в больницу — в главную, конечно, — увезли на скорой помощи, и твои бабушка и дедушка поехали с ней. Там обследуют ее врачи. Надеюсь, они выяснят что-нибудь, но…
— Хорошо-хорошо, миссис Миллер, я еду домой. Нет, прямо в больницу. Скажите дедушке, ладно, если он позвонит.
— Да, хорошо, Дина. О, дорогая! Мне так жаль…
— Это не ваша вина, миссис Миллер, — говорила Дина, будто сейчас самым важным было утешить прислугу. — Ведь они же могут сотворить чудеса, правда? Она ведь жива еще, да?!
Но к тому моменту, когда Дина добралась до больницы, ее мать умерла. Дедушка и бабушка все еще были там, в комнате, специально отведенной для родственников, понесших тяжелую утрату. Они сообщили, что Рут скончалась всего десять минут назад и что они были рядом с ней до конца. Мона была в плохом состоянии, постоянно утыкалась лицом в скомканный носовой платок, но в лице деда читалось даже какое-то торжество. Да, думала Дина, он слишком черств, чтобы причитать и жаловаться, но было даже что-то неестественное, неприличное в его спокойствии и, как обычно, натянутой на лицо маске торжественности, какую она видела сотни раз; ни одна черточка не изменилась, только появилось злорадство в глазах.
— Твоя мать покинула нас, — произнес он с расстановкой. — Отправилась в мир иной, где боль и грех не могут тронуть ее, она за пределами этого мира, где эгоизм и легкомыслие дорогих ей людей могли причинить ей боль. Как давно ты приезжала домой навестить ее, Дина? Слишком давно. А теперь вот поздно. Ты не приехала позаботиться о ней при жизни, а теперь она мертва.
Дина смотрела на него в ужасе:
— Что ты имеешь в виду?
— Твоя мать очень скучала по тебе. Очень! Доктора говорят, что она умерла от кровоизлияния в мозг, но я знаю, что она умерла, потому что сердце ее было разбито.
Дина резко вздохнула, прижала руки к губам, слезы неожиданно хлынули из глаз.
