Барбара Делински - Когда сбываются мечты
Дженовиц вернул трубку в пепельницу.
— Хочу предостеречь вас, миссис Рафаэль. Такое отношение навредит ребенку. Он сможет мгновенно почувствовать ваше негодование.
— Не сможет, если я не захочу. Я ни слова не сказала ни против суда, ни против мужа. Я веду себя очень осторожно.
— Но судебное решение возмущает вас?
— А какую мать оно бы не возмутило? Мое место рядом с моими детьми в моем собственном доме.
— Исходя из утверждений вашего мужа, вы вполне счастливы в вашем новом доме.
— Счастлива? Счастлива ли я? Нет. Я просто пытаюсь достойно переносить эту ужасную ситуацию. Вот что я стараюсь вам объяснить. Вот чем я занимаюсь.
Он кивнул.
— Это один из способов управлять ситуацией.
Хорошо, значит, мне нравилось все держать под контролем.
— Неужели это так ужасно? Простите, доктор Дженовиц, но я что-то совсем запуталась. Я что, именно из-за недостатка контроля попала в беду?
Раздался звонок. Следующий клиент психолога сообщил о своем приходе, как это сделала я час назад. Я надеялась, что он уделит мне больше времени — чем дольше мы говорили, тем быстрее шло дело.
Но Дженовиц уже одной рукой выколачивал табак из трубки, а другой листал свой ежедневник:
— Когда вы сможете прийти в следующий раз?
— Когда угодно.
— Тогда в то же время через неделю.
— Я могу приехать еще раз и на этой неделе, если хотите.
— Нет. Этот день для меня самый удобный. — Дженовиц сделал пометку в блокноте.
Я подалась вперед на своем стуле, но не встала.
— Как вы думаете, сколько раз нам еще придется встретиться?
— Три, четыре, все зависит от того, как пойдет дело, — Дин поднялся. — В следующий раз принесите мне список учителей ваших детей, их тренеров, докторов и других взрослых, которые хорошо их знают. Имена и номера телефонов, пожалуйста.
— Вы планируете с ними встретиться?
— Обычно в таких случаях можно ограничиться телефонным звонком, — он пошел по направлению к двери. — Возможно, придется запросить письменный отчет из школы. Я подумаю.
— Когда вы поговорите с Кикит и Джонни?
— Когда узнаю лучше вас и вашего мужа. — Дженовиц открыл дверь и встал около нее в ожидании.
Я взяла пальто и подошла к нему. Сюда я заходила через другую дверь, а эта вела сразу на лестницу, вероятно, для того, чтобы избавить нового посетителя от чувства неловкости при встрече с предыдущим. Поэтому никто не мог услышать моих слов. И все же я понизила голос:
— Дети не знают о вас. Что вы им скажете?
— Ничего из того, что мы обсуждали сегодня.
— Они не знают, что тут идет соперничество.
— Прекрасно.
— Я не хочу, чтобы дети боялись, что им придется делать выбор между нами.
— Неужели вы думаете, я заставлю их выбирать между отцом и матерью? Нет, миссис Рафаэль. Я не стану этого делать. Поверьте, я не настолько бесчувственный. Хорошо?
Я очень хотела верить в это и весь обратный путь из Бостона домой боролась со своими сомнениями. Если Дженовиц и считал себя чутким и деликатным человеком, то я не уловила в нем даже намека на эти качества. Он не был доброжелательным и понимающим, не пытался ободрить и поддержать. Он не мог не заметить, что я нервничала, но даже не подумал хоть немного успокоить меня.
— Мужайтесь, — посоветовала мне Кармен, после того как я позвонила ей из машины. — Если Дженовиц услышал самое худшее от Дэниса, его поведение вполне объяснимо. Но ему еще предстоит выслушать других людей, которые знают вас гораздо лучше, чем Дэниса, и любят. И тогда дело пойдет веселее.
— Но он не испытывал никакого сочувствия ко мне! И мне показалось, справедливость его не волнует!
— Его внимание направлено на детей.
— Могу ли я доверять ему?
— Да. С детьми он общается лучше, чем со взрослыми. Он сам дедушка. Хорошо бы спросить его, как рассказать о нем Кикит и Джонни. Он даст вам совет и тем самым подскажет, как вести себя дальше.
Я не спросила его совета, и теперь чувствовала себя немного лучше.
— Я даже не могу вам передать, какой неприятный осадок остался у меня от встречи с ним, Кармен. Это напоминает игру — размеренные, стратегически верные, строго рассчитанные шаги. А на кон поставлена моя жизнь.
— Знаю. И простите, если мои слова прозвучали равнодушно. На самом деле это не так, — Кармен помолчала. — Значит, Дженовиц не попался на удочку, когда вы намекнули на связь между Дэнисом и Фиби?
— Нет. Он повернул дело так, будто я обвиняю Дэниса, чтобы оправдать свой роман с Броди. Мне нужны доказательства. Как их достать?
— Мы их найдем. Наймем Моргана Хаузера. Он частный следователь и знает свое дело. Это легко. Гораздо сложнее доказать, что их связь началась задолго до того, как вы расстались, хотя это очень бы нам помогло.
У меня сердце сжималось, когда я представляла Дэниса в постели с другой женщиной. Сейчас или раньше, значения не имело.
Вероятно, Кармен верно истолковала мое молчание, потому что произнесла уже более осторожно:
— Если доказательства есть, они нам необходимы. Сильви согласился ознакомиться с прошением о самоотводе, но его клерк сказал, что судья не в восторге. Еще ни одному судье не нравилось, когда его обвиняли в предвзятом отношении. И я полагаю, что он устроит очередное символическое слушание.
Но какое-никакое, а слушание все же должно было состояться. У меня поднялось настроение.
— Когда?
— В четверг в десять утра.
— Я буду там.
— А чуть позже, в этот же день, я назначила встречу с Артуром Хейбером, чтобы выяснить, каковы условия Дэниса. И доказательство его неверности послужит хорошим козырем для нас.
Предъявление подобных доказательств попахивало шантажом. Да, Дэнис вел себя со мной подобным образом, и меня возмущало, что приходилось опускаться до его уровня. Но я была вынуждена вести себя вопреки своим убеждениям и привычкам.
Какая ирония! Я всегда была мирным, уравновешенным и оптимистичным человеком. И вдруг впервые в жизни обнаружила, что, оказывается, склонна к мгновенным вспышкам ярости, нервным потрясениям, приступам отчаяния и страха. Меня обвинили в том, что мне было не свойственно, и тем самым превратили в того, кем я никогда не являлась. Это так же несправедливо, как и все это опекунство!
Опекунство. Вот что главное.
— Звоните Моргану, — попросила я Кармен. — Посмотрим, что он сможет найти.
Я мгновенно принимала любое решение, когда дело касалось детей.
Эта мысль оказалась пророческой. Едва я успела принять ванну и лечь в постель, окончательно измученная разговорами с Роной и Конни, которые непрерывно бранили друг друга, как раздался телефонный звонок. Дэнис сообщил мне, что Джонни заболел и ему не хотелось бы беспокоить Элизабет так поздно, а сам он совершенно не представляет, что делать с сыном.
