Розалинда Лейкер - Эта сияющая земля
— Он уйдет.
— Ты считаешь, мы сможем его поднять и перенести на кровать?
— О, Том.
— Выздороветь в таких условиях трудно. Раз уж ты так любишь его, то чем быстрее он поправится, тем лучше. В моих интересах, чтобы он скорее покинул дом.
— Было бы лучше постелить ему на диване в маленькой гостиной. Сейчас он спит, а когда проснется, мы сможем перенести его.
Когда Том и Джоана перекладывали Стефена на диван, Гунар сидел в кладовой, затаившись. Том уехал, не подозревая, что в его доме прячется еще один человек. Проезжая сгоревшую деревню, он сделался еще мрачнее. Теперь ему придется искать новую девушку в дом, а Джоане он создаст такие условия, что впредь ей и в голову не придет привести любовника под крышу его дома.
Всю неделю Гунар тактично старался держаться вдали от Стефена и Джоаны. Она часами сидела около него, держа его руку, а когда он просыпался, они тихо смеялись, шептались и не сводили друг с друга глаз. Однажды, когда Гунар неожиданно вошел в комнату, он увидел, как они целуются, и понял, что пациент начал поправляться.
Утром на рассвете Гунар и Стефен приготовились уходить. Они сели в лодку. Дальше на берегу у них были друзья, у которых Стефен сможет продолжить лечение, поскольку он по-прежнему не в состоянии передвигаться без поддержки. Джоана долго стояла на берегу и смотрела, как их силуэты исчезают в тумане.
Вернувшись в офис, Джоана тревожилась больше, чем обычно. Неизвестно, как поведет себя Том. Потом, к своему облегчению, она поняла, что он не подозревал ее в подпольной деятельности. Он решил, что их отношения со Стефеном недостаточно серьезны, и надеялся, что она больше никогда не увидится с ним.
Том наотрез отказался узнавать, куда отправили Керен. Любое напоминание о том уик-энде выводило его из себя.
— Это не мое дело, и это опасно — интересоваться судьбой тех, кого отправили в лагеря.
Но позднее он все-таки узнал. Она находилась недалеко от Осло в здании, перестроенном под научную лабораторию. Светловолосых, голубоглазых девушек селили там вместе с солдатами арийской внешности, следуя приказу Гитлера вывести светлую расу, преобладающую на земле. Керен отобрали именно для этого, и Том считал, что ей повезло. Суррогатные матери для Третьего рейха содержались в лучших условиях. Тем не менее он предпочел не рассказывать об этом Джоане, потому что знал, что ей судьба девушки будет представляться совсем не в таком радужном свете, как ему.
Джоане не нравилась новая девушка, поступившая на место Керен. С ней у нее не было взаимопонимания.
Как-то Джоана рассказала Астрид о лисьих шкурах, которые Аксель хочет показать ей. Астрид хлопнула в ладоши.
— Почему я не подумала об этом раньше? У меня же есть шуба, которую ты могла бы носить.
У нее было три отличные шубы, а четвертую она вообще надевала всего несколько раз по особым случаям. Это была голубая лиса с огромным воротником в стиле «Грета Гарбо». Укутавшись в шубу, Джоана просунула руки в рукава и закрыла глаза.
— Я сейчас замурлычу от удовольствия. Мм! Какая восхитительная шубка.
В ней она выглядела просто красавицей. Астрид, глядя на нее, решила, что сама никогда больше не наденет эту шубу. Она с самого начала считала, что слишком стара для нее. Такую шубу должна носить молодая красивая девушка.
— Она твоя. И не спорь, она никогда мне не шла. Носи ее в Осло, когда поедешь туда.
Впервые Джоана ее надела, когда выпал снег, и снежинки мягко падали на мех, ее волосы и ресницы. И в который раз Том подумал, что она легко могла бы окрутить любого мужчину из высшего офицерского состава.
В следующий уик-энд в доме Тома она узнала от Акселя, что лейтенант, который приставал к Керен и докучал своей пьяной болтовней офицерам, был убит во время бомбежки завода британскими самолетами в Телмарке.
Аксель привез меха, и все собрались посмотреть на них. Джоана брала каждую шкурку за голову, проводила ладонью вдоль спинки до хвоста, потом легонько встряхивала, чтобы припушить мех. Много раз она видела, как Лейф Моен проверял таким образом цвет и качество меха. Эти шкуры никогда бы не попали в его салон.
— Здесь их немало, — сказала она, повесив по шкуре на плечи и держа одну в руках. — Они не самого высокого качества, но их хватит, чтобы сшить красивую шубу. А как быть с мерками?
— Я отправил письмо, чтобы узнать их.
— А фасон?
— Я бы хотел поручить это тебе. Это можно сделать здесь?
— Я бы посоветовала отвезти шкурки моему бывшему боссу в Осло. Он прекрасно разбирается в мехах.
Шкуры ничего не стоили Акселю, работа могла обойтись в сущие копейки по сравнению со стоимостью новой шубы. Если бы они не подвернулись ему, он бы никогда не решился сделать такую дорогостоящую покупку. Не в его привычках дарить женщинам дорогие подарки.
— Я попрошу майора Рейна отпустить тебя на пару дней, чтобы ты могла выполнить мою просьбу.
Она решила быстро воспользоваться этим шансом.
— Но одной поездки не хватит.
Он сделал жест, означавший, что это не проблема.
— Я дам тебе разрешение с печатью и моей личной подписью на свободные переезды сроком на три месяца.
Джоане даже стало трудно дышать от такого неожиданного везения.
— Тогда ваша жена получит шубу, которая ей понравится.
— Моя жена сошла бы с ума от такого подарка, — сказал один из офицеров.
— И моя тоже, — отозвался другой.
Она уткнулась подбородком в мягкий мех, ее мысли витали где-то далеко. Она планировала съездить в Осло три или четыре раза и выполнить работу курьера для освободительного движения. Она помнила, что Стефен интересовался, имеет ли она возможность ездить с Томом в Осло, и сейчас она получила ее. Но теперь все зависело от Лейфа Моена.
— Я не могу давать каких-либо обещаний, но все, что будет в моих силах, я сделаю.
Джоана встретилась в подвале с Гунаром, чтобы передать ему новости, он восхитился ее смекалкой.
— Здорово сработала! Дай мне знать, когда соберешься ехать.
Ему показалось, что она хотела сказать что-то еще и спросил:
— Тебя что-то тревожит?
Джоане было известно, что Стефен почти выздоровел.
Она покачала головой:
— Нет, ничего. Это все.
Не было смысла говорить, что она все больше и больше ненавидит свое окружение. Но, похоже, Гунар понял, о чем она думает.
— Я уверен, что новый год станет очень важным для нас. Тысяча девятьсот сорок четвертый будет поворотным в этой войне. Британские силы не вошли в Норвегию в прошлом году, на что мы очень надеялись, и это может означать только то, что они готовятся к главному сражению где-то на французском побережье.
