Елена Купцова - В кольце твоих рук
Она была леди до кончиков ногтей, из той вымирающей породы женщин, которые никогда, ни при каких обстоятельствах не позволят себе прикоснуться спиной к спинке стула.
Майкл не мог не восхищаться ею, как законченным произведением искусства, и в то же время немножко жалел. Она будто обозналась веком и с холодным удивлением взирала на непонятную ей суету вокруг. Наверное, это было не совсем так, но Майклу нравилось так думать.
— Лора.
— Что такое говорит мне Брайс? Ты не приедешь в Брайтон на выходные? Это правда?
— Правда.
— Ты ведь знаешь, что это я тебя приглашаю. Она сделала еле заметный акцент на «я».
— Знаю, Лора.
— Знаешь. Ты все всегда знаешь, верно, Майкл? С тобой даже говорить неинтересно. И ты, без сомнения, знаешь, что если не приедешь сейчас, то не приедешь уже никогда?
Майкл только вздохнул. Он действительно догадывался об этом.
— Извини, если я что-то сделал не так.
— Ты все делал не так, с самого начала. — Голос ее чуть слышно дрогнул. — Никто на свете не умеет этого так хорошо, как ты. Поэтому я и звоню сейчас тебе. Ты понимаешь, что происходит, Майкл? Я признаюсь тебе в любви, а ты молчишь. Тебе не страшно?
— Нет. Ведь на самом деле тут ничего серьезного. Я просто затронул твое любопытство.
— Не играй словами, Майкл. Надеюсь, весь сыр-бор не из-за этой размалеванной наркоманки.
Она каким-то образом узнала о его короткой связи со Снуки и при всяком удобном случае напоминала ему об этом.
— Она не наркоманка.
— Она до крайности вульгарна, а это еще хуже. Так это не она?
— Нет.
— Кто-то, кого я знаю?
— Нет. — Ему были неприятны ее настойчивые расспросы.
— Почему бы тебе не познакомить нас? Это было бы так мило и современно. Ты ведь очень современный, Майкл, тебе бы это понравилось.
— Не надо, Лора. Тебе не идет такой тон.
— Отчего же? Всего-навсего хочу посмотреть, на кого ты меня променял.
Майкл промолчал. Что он мог сказать ей?
— Я ее ненавижу. — При этом голос ее звучал так, как будто она сказала: «Не хотите ли чаю?» — Я хочу, чтобы она умерла.
Щелчок. Короткие, острые гудки в трубке. Майклу вдруг показалось, что оттуда выползло маленькое ядовитое облачко.
Как страшно она это сказала! Буднично и спокойно, отчего слова приобрели еще более зловещий смысл. Какие кульбиты выкидывает жизнь! Ведь еще каких-то пару дней назад он собирался ехать к ней в Брайтон и всерьез подумывал о развитии их отношений.
Майкл мельком взглянул на часы. Пора. Наташа будет ждать его на Чипсайде. Как славно, когда никуда не надо торопиться. Они погуляют, потом поужинают в Барбикен-центре, потанцуют под тихую музыку и журчание фонтанов, полюбуются на древнюю Лондонскую стену при ночном освещении. Они будут переговариваться вполголоса, и слова будут приобретать особый, только им ведомый смысл. Он будет держать ее руку и знать, что это навсегда.
Остренький коготок царапнул по сердцу. «Я хочу, чтобы она умерла». Тревожно отчего-то, любимая моя. Мысль, облеченная в слово, обладает странной силой.
Неожиданно для себя Майкл остановил машину у ступенек собора Святого Павла. В этот час здесь было пусто. Шаги гулко отдавались под величественными сводами. Лучи света ломались о цветные стекла витражей и ложились вокруг мягкими бликами.
Майкл не был религиозен в общепринятом значении этого слова. Он любил приходить сюда вот в такой неурочный час, когда вокруг ни души и он с Богом один на один. Будто открываются скрытые шлюзы и все суетное, пустое уходит куда-то. Остается только покой и свет.
Он остановился перед распятием. «Сохрани любимую мою от беды, Господи. Больше ни о чем не прошу. Я так долго ее ждал».
Была пятница, шесть часов вечера.
Лео беспрерывно щелкал фотоаппаратом. Длинные волосы падали ему на лоб, и он то и дело отбрасывал их нетерпеливым движением руки.
— Двигайтесь, двигайтесь естественнее, — бормотал он. — Не надо позировать, и все произойдет само собой. Замрите. Вот так. Голову чуть-чуть назад и вбок. Отлично.
— Может быть, сделаем перерыв? — взмолилась Наташа. Он мучил ее уже больше часа. Сначала долго ставил свет, выбирал фон, вывалил перед ней целую гору косметики, даже приклеил какие-то немыслимые ресницы, уверяя, что на фотографии все будет смотреться естественно.
В студии было нестерпимо жарко. Наташа буквально плавилась под ослепительным светом софитов. Шея одеревенела, спина разламывалась, ноги не слушались. Лицо от постоянного напряжения стало совсем чужим.
— Ага, выдохлись! — почему-то торжествующе сказал Лео. — Не будете теперь говорить, что фотомодели даром едят свой хлеб.
— А я ничего подобного и не говорила, — возразила Наташа.
— Разве? — Лео даже опустил камеру. — А впрочем, не важно. Все вы так думаете.
— Ничего я не думаю. Просто больше не могу. Наташа решительно сошла с подиума.
— Эй, эй, я еще не закончил! — запротестовал Лео.
— Зато я закончила. Кажется, я вам в рабство не продавалась.
— Ладно, не кипятитесь, — примирительно сказал Лео. — Отдохнем, выпьем кофейку и еще пощелкаем немного.
Наташа взглянула на часики.
— Только действительно немного. Ровно в шесть я должна быть на Чипсайде.
Лео взглянул на нее, насмешливо приподняв брови.
— К папочке торопитесь? Наташа хмыкнула.
— Как это мило! Сразу чувствуешь себя маленькой девочкой.
— А вы и есть маленькая девочка, — не моргнув глазом, заявил Лео. — Маленькая девочка на качелях над пропастью. Так и хочется снять вас оттуда, успокоить и угостить шоколадкой.
— За чем же дело стало? Шоколад и кофе — роскошное сочетание, — машинально ответила Наташа и добавила, помедлив: — А почему вы так сказали: «На качелях над пропастью»?
— Не знаю. Такой вот образ родился вчера, когда я вас увидел в «Трэмпе». Столько всего было в ваших глазах: испуг, трепет, восторг, еще что-то неописуемое. Полет над бездной, иначе не скажешь. Кстати, и у папочки было что-то похожее.
— Мы не виделись пятнадцать лет.
— Дело ведь не только в этом, так? Я вот тоже лет десять не видел свою сестру — и ничего.
Наташа представила себе его сестру, толстую, вечно озабоченную хаусфрау[21], и улыбнулась сравнению.
— А почему вы называете Майкла папочкой? — поинтересовалась она.
— Это не я. Это Снуки. Ее изобретение. Я вообще его вчера впервые увидел.
— А она?
Лео промолчал, сделав вид, что ему надоело воевать со своими вечно сползающими на лицо волосами. Он перехватил их резинкой наподобие хвостика и направился было на кухню, но Наташа остановила его.
— Эй, вы не ответили!
— А вы не в курсе?
— Нет.
— Тогда стоит ли? — Лео заботливо потеребил свой хвостик. — Уверен, что папочка… Майкл, — поправился он, — изложит все гораздо лучше и точнее, чем я.
