Дмитрий Щеглов - Жиголо
Хозяйка переглянулась с Никитой.
– Этого не может быть!
– Покажите сейф, голуба.
Прошли в соседнюю комнату. Аглаида отодвинула картину в сторону. Открылся сейф. Приглашающий жест рукой.
– Прошу!
Старик уверенно набирал цифры и крутил круглые ручки. Через пминуту без скрипа толстая дверца сейфа подалась. У Аглаиды поползли глаза на лоб.
– Как вам это удалось?
– Я же сказал, все про вас знаю!
Купец достал первый ларец. Вынул из него тяжелое колье, взвесил на руке и удовлетворенно хмыкнул. В глаза ударили радужные блики. Никита напрягся. Он до деталей знал всю механику этого мошенничества. Сейчас старик откроет саквояж и достанет оттуда лупу. Затем рассмотрит через нее камни и положит их обратно в сейф. И одни за другими проверит все драгоценности. А когда завтра владелица захочет продать свои бриллианты, то выяснится, что половина из них стекло. Старый трюк – подмена драгоценностей на глазах у клиента. Здесь главное – ловкие руки старика. Не доглядишь, долго потом кашлять будешь. Поэтому Никита глаз не отводил от тонких пальцев старика.
Однако тот не стал возвращать ценности на место, а стал аккуратно складывать в свой саквояж.
– Лучше сразу их на место положить! – сказал он Аглаиде. – Так я думаю будет сохраннее и целее, пока мы все вопросы не оговорим.
Та только поддакнула в ответ.
– Да! Да! Конечно лучше их в саквояж сложить. Помогите Никита.
«Околдовал или загипнотизировал бабу», – решил про себя Никита. А вслух сказал:
– Позвольте, я его подержу.
– Подержи, подержи! – с насмешкой сказал старик. Перед тем как отдать саквояж Никите, он достал из него папку с бумагами.
– Сядем в сторонке или пусть и ваш охранник смотрит? – участливо спросил он Аглаиду.
– В сторонке! – резко ответила Аглаида и предложила старику пройти в дальний конец гостиной. Сели на диване и старик достал папку.
Никита сожалел, что в гостиной нет ни одной камеры и жучка. Выстрой попробуй потом целостную картину из чужого разговора. Долетали лишь обрывки фраз:
– Аглая в школе… пивом торгует шалява… а вот и малышка …узнаешь детдом…а это загс… муж вообще ничего не … А это справка о ее смерти…
Голоса зазвучали глуше. Никита ничего разобрать уже не мог. И вдруг Аглаида заволновалась.
– Ой, как похожа… А вот и родимое пятнышко… и пупок наружу… она… Моя копия в молодости… Она знает обо мне?
– Нет!
– А чем она до этого занималась?
– Захочет – расскажет.
– Здорова она хоть?
– Ну и сука ты мамаша! Ты лучше о другом подумай. Дочь про отца спросит. Что скажешь? Эти справки покажешь? Так вот, я твои бриллиантовые цацки все забираю. А теперь, дешевка, садись и пиши от руки бумагу, чтобы твои волкодавы мне кости не переломали. Или у тебя еще вопросы есть?
– А если это не она?
Купец дал понять, что разговор окончен.
– Будь моя воля я б тебе, стерве, все ноги повыдергивал. А если это не она, то ты, бездетная дура, будешь иметь дочь сиротинку из детского дома. Но имей в виду, если она останется со мною, когда я умру, я ей в завещании про твою мерзость все напишу, – он встал с дивана, – ну-ка, папку возвращай. Мы уезжаем с твоей дочкой. Захочешь, найдешь нас. А пока давай девке на приданное свои брюлики. Мне не вечно жить, замуж хочу ее выдать за нормального парня.
Аглаида была сражена его напором. Она тихо спросила:
– Почему ты так много просишь?
Купец раздумал уходить. Он бросил саквояж на стол.
– Тебе в базарный день червонец была красная цена, ты хочешь, чтобы я и дочку твою так оценил? Курва! Пиши бумагу.
Мастифф предупреждающе зарычал, а дог и ухом не повел на резкий тон старика. Он улегся у его ног в позе охранника..
– Что писать? – спросила Аглаида.
– Пиши: я такая-сякая немазаная шалява, за воспитание моей дочери до совершеннолетия выплачиваю ее благодетелю и воспитателю господину Лодырдель в миру носящему имя Купец, скотскую дань. А именно восемь комплектов бриллиантовых украшений стоимостью двенадцать миллионов долларов.
От ребенка отказываюсь второй раз. Стерва мать – Аглаида Зауральская. Написала?
– Написала.
Купец взял записку и быстро пробежал ее глазами.
– Я так понял, что ты от дочки не отказываешься?
– Не отказываюсь!
– Поставь число и подпись. Поставила?
– Да!
– А теперь собак убери в соседнюю комнату, я тебе еще чего хочу сказать.
Аглаида беспрекословно выполняла все приказания Купца.
– Хасюмото. Карасава!
Она вывела собак в соседний зал и закрыла за ними дверь. Затем обернулась к Купцу. У того, как у фокусника из рукава вдруг выскочила плеть и оказалась зажата в руке. Аглаида не могла понять ее предназначения, пока Купец не замахнулся.
Вжик, и красный рубец заалел наискосок на спине. Купец бросил плеть на пол и сказал вскочившему Никите:
– Бери саквояж, поехали за товаром.
– За что? – воскликнула Аглаида.
– Было бы за что вообще убил бы.
Никита вопросительно смотрел на хозяйку. Прикажет, он тут же заломает старика. Но хозяйка молча снесла унижение.
– Что мне делать? – обиженно подрагивающими губами спросила она Купца.
Перед тем как выйти из квартиры Купец приказал:
– Стол накрывай, мамаша. Давай суетись! А ты, – он пальцем подозвал Никиту, – возьми саквояж. Поможешь нести.
До лифта бежала за ними Аглаида.
– Езжайте быстрее. Я, наверное, не дождусь. Умру от счастья.
Дверца лифта закрылась за Купцом и Никитой. Купец посмотрел на часы.
– Час двадцать и двенадцать миллионов в кармане. Работать молодой человек надо так, чтобы милиция тебе честь отдавала. Неси, неси. Я тебе сейчас вместо этих бриллиантов «золотце» на семьдесят килограммов отвалю.
Внизу к Никите присоединился Олежек-медведь и еще пара серьезных мужчин. На их вопросительные взгляды Никита развел по сторонам руками.
– Пока все нормально. Едем за товаром.
– А что за товар?
– Самому хочется глянуть!
Глава XXII
Повозка времени неспешно дотащилась до бархатного сезона. Купец в одиночестве сидел в кресле на площадке перед домом и смотрел на море. С улицы позвонили. Купец не торопился вставать. Он теперь никуда не торопился. Вниз по дорожке поскакал огромный дог. Собака через минуту прибежала обратно.
– Кто там? – спросил пса Купец. – Я никого не жду. Молчишь тварь бессловесная? Ну, молчи, молчи. Придется идти мне встречать.
Старик оперся на костыль и стал медленно пересчитывать ступени. Тридцать их было от дома до калитки. Открыл.
– Федор! Какими судьбами? Проходи, – затем прикрикнул на собаку, – чему радуешься дурак. Если я помру, этот архаровец продаст тебя только так. И не ластись к нему. Или запах Ии учуял?
