Донна Кауфман - Правила Золушки
Не то чтобы он вообще ее бросил. Он велел Вивьен не спускать с них глаз. Та ответила, что его мучает обычная мужская ревность, и это отчасти так и было. Но с радостью принялась выполнять задание. Потом он нашел Траскера и просил сообщать ему обо всех звонках Стефану прежде, чем звать самого Стефана, или если тот вдруг пойдет куда-нибудь один.
Шейн направился прямиком в кабинет Александры, полагая, что, если у нее и были секретные документы, она хранила их дома. К сожалению, тайник за книжными полками был пуст. Он использовал код, полученный от Хола, чтобы войти в компьютер, но выяснил лишь то, что бабушка увлекалась игрой в электронный маджонг. Шейн представить себе не мог Александру за подобным занятием. Наверняка это ничего не значило, но, когда он представил себе, как бабушка переставляет маленькие разноцветные фишки, она стала ему немного ближе.
Он не нашел никаких секретных документов, но зато обнаружил другие ценные вещи. Когда Шейн осматривал стеклянные полки позади ее стола, то обнаружил несколько семейных альбомов с фотографиями.
Он просмотрел последний из них, в котором были профессиональные фотографии Александры и аккуратно выполненные пояснения семейного биографа. Альбомы начинались со времени смерти его родителей, так что о существовании Шейна здесь не было ни слова. Его повеселил этот факт и то, что ничего, собственно, не изменилось с тех пор. Следующий альбом, видимо, только собирали. Шейн подумал, будут ли в нем его фотографии, хотя не мог представить, что там можно написать. Он был поражен тем, что его это тревожит.
Шейн взял следующий альбом и осторожно открыл кожаную застежку. Численность семьи катастрофически сократилась к тому времени, как Александра вышла замуж. Ее муж, Грейсон, был одним из двух сыновей Эдиты и Чарльза Морганов. Его брат, Джордж, которого Шейн ни разу не видел, погиб во время войны. Бабушкина свекровь, Эдита, умерла молодой. А свекор дожил до восьмидесяти трех лет, и, как говорил Хол, именно Чарльз подготовил Александру к получению всего наследства Морганов, когда его собственный сын неожиданно скончался.
Сведений о семье Александры почти не было. Наверное, потому, что они с Грейсоном сбежали от ее родителей. Вот был скандал. Чарльз не принял семью Александры из-за одного непростительного недостатка: их генеалогия насчитывала всего три поколения. Разумеется, когда она вышла за Грейсона и подарила Чарльзу внука, ее семейная история уже не имела значения.
Ну конечно, не имела значения, думал Шейн, аккуратно листая пожелтевшие от времени страницы. Семья его отца, новоанглийские Ловеллы, была широко представлена на глянцевых страницах последних альбомов. Ее генеалогическое древо уходило в глубины веков аж до прибытия в Америку корабля «Мейфлауэр» с первыми колонистами на борту.
Шейн подумал, как бы сложилась его жизнь, будь он не Морган, а Ловелл. Они относились к семейному наследству иначе, чем Морганы. Александра изменила фамилию ребенка до того, как маленький Ловелл научился писать свое имя. Шейн с трудом мог вспомнить родителей своего отца, которые показывали на него пальцем во время семейных торжеств. После того как его послали в первый интернат, они писали ему письма. Шейн всегда с ужасом ждал этих писем, так как нужно было что-то отвечать. Не самое приятное занятие для всех мальчиков, с кем он учился. Ему хватало и длиннющих писем бабушке, которая хотела знать все подробности о его жизни в школе.
Старшие Ловеллы покинули этот мир, когда он был подростком. Если у Шейна и были дяди или тети по отцовской линии, он ничего о них не знал и никогда не спрашивал. Звучало это паршиво, но так оно и было. Шейну были ближе друзья по интернату и слуги в Фо-Стоунс, чем собственная семья. Он прекрасно себя чувствовал без нее. Черт, в этом он был похож на своих предков. Тягостная мысль.
Шейн перелистал очередной альбом, рассказывающий о том, как Чарльз рос и шел к власти по стопам родителей, которые в свою очередь с юности продолжали дело своих родителей. У Чарльза было две сестры: обе поздно вышли замуж, обе овдовели во время войны, больше не вышли замуж, и детей у них не было. Бремя наследства легло на плечи Чарльза, у которого было два сына, но случилось так, что его невестка в конце концов завладела всем.
Шейн думал обо всем этом: какая ответственность легла на Александру из-за того, что Морганы так гордились своими достижениями и местом в истории. Об этом он и не подозревал раньше. Бабушка всегда была для него волевой женщиной, продолжавшей дело мужа, наслаждавшейся властью, которую давали богатство и положение в обществе. Такой она для Шейна и осталась. Но теперь он узнал еще одну существенную деталь этой головоломки.
Он отложил этот альбом и взял в руки очередной том, на вид более старый. На сильно пожелтевших страницах были наклеены вырезки из газет с фотографиями и приписанными тут же ручкой пояснениями. Шейн понял, почему альбомы хранились в закрытом неосвещенном шкафу.
Шейн начал перелистывать страницы и мало-помалу увлекся так, что, когда открылась дверь, он был далеко в прошлом.
– Что бы это ни было, это нужно беречь.
– А я думала, меня зовут к телефону.
Шейн вскинул голову и улыбнулся, увидев Дарби, которая стояла в дверях.
Забавно, он провел несколько часов, поглощенный чтением книг о родственниках, сидя в доме, который они построили своими умелыми руками и обогатили своими делами. Но чувство собственности возникло только тогда, когда он встретился глазами с этой женщиной.
Глава 17
Правило № 17
Сердце переменчиво.
Ему не требуется много времени и глубоких умозаключений, чтобы понять, что нужно.
Все может произойти за секунду.
Не бойся следовать зову сердца.
Попытаешься анализировать – все погубишь.
Другими словами, если чувствуешь, не задавай вопросов.
Действуй.
ВивьенДарби продолжала стоять в дверях. Она была поражена тем, что увидела. Шейн сидел перед камином, повсюду – книжные полки от пола до потолка, на полу большой толстый ковер. Молодой человек уютно устроился в глубоком кожаном кресле, положив ноги на старинный столик. Обычная сцена в богатом особняке. Волосы Шейна были чуть длинней, чем следовало, лицо чуть смуглее, улыбка чуть шире. Этакий небрежный хозяин в своем поместье.
– Что? – спросил он, заметив, что Дарби продолжает его рассматривать.
Она вошла в комнату, сияя.
– Ничего. У тебя сейчас на лбу написано, что ты – хозяин. – Шейн мгновенно нахмурился, и она расхохоталась. – Не волнуйся, это не смертельно.
Он спустил ноги на ковер, закрыл старинную книгу, лежавшую у него на коленях, и отложил в сторону.
