Эстель Альенде - Когда сбываются мечты
– Тимон, дружище, ты меня без ножа режешь! Неужели ты не поможешь мне завладеть этим злополучным эскизом? Он же совсем близко!
– Не волнуйся, Лайла справится со всем и без меня. У нее с Гауди гораздо более тесная и крепкая связь, чем у меня. Он любит ее и сделает для нее все, что она попросит.
Лайла появилась на площадке, одетая во все черное. Она была бледна, а глаза ее были красными то ли от бессонной ночи, то ли от пролитых слез. Словно призрак, она двигалась по площадке, не реагируя на суету, царящую перед съемками. Поискав укромное место, где можно укрыться от шума, она села на одинокий стул, кем-то оставленный в дальнем углу, и опустила голову на грудь.
– Мы так не договаривались, голубушка, – вырвал ее из раздумий бодрый голос Крамера. Он подошел и поднял ее лицо к себе. – О, как все плохо. Послушай, ты не можешь вот так бродить здесь, погруженная в свои мысли. Мы здесь снимаем финал шоу, и это очень важно не только для меня, но и для тебя тоже.
Он понизил голос и добавил:
– Давай не будем посвящать всех этих людей в подробности наших долгих отношений. К чему детали? Только ты и я знаем, что мы накрепко связаны до конца наших дней, и если один из нас пойдет ко дну, то непременно потянет за собой и другого. Так что нам взаимно интересно заботиться о безопасности и благополучии друг друга, ведь правда?
Она кивнула и снова склонила голову. Ей не хотелось с ним говорить, а тем более – выслушивать его угрозы. Она согласилась сделать то, о чем он просил в обмен на его молчание и собственную свободу.
– А теперь, прошу тебя, без всяких фокусов, – продолжал инструктаж Крамер. – Мы начнем съемки, ты подойдешь к чертежной доске и воспроизведешь рисунок, который я тебе показал, большего от тебя не требуется. Я знаю, что ты сможешь это сделать быстро и точно, в этом тебе нет равных.
– Хорошо, – коротко выдохнула Лайла.
– Вот и отлично, – голос Габриэля снова стал громким, он раздавал распоряжения. – Слушай меня. Сначала – костюмер, потом – гримерная.
Она с мольбой подняла на него глаза, словно спрашивая, а нельзя ли обойтись без всей это мишуры? Можешь ли ты оставить меня в покое? Казалось, он уловил этот незаданный вопрос и сказал:
– Ну, ладно, костюм можешь оставить, а вот убрать красноту вокруг глаз и немного освежить цвет лица просто необходимо. Иначе нам не нужен даже контакт с духом, ты сама похожа на пришельца из загробного мира.
Он сделал шаг назад и снова осмотрел ее, сжавшуюся на раскладном стуле.
– Нет, пожалуй, и одежду надо сменить, а то ты напоминаешь разбуженного днем вампира. Дженифер, – позвал он. – Подумай, как можно переодеть Лайлу, чтобы она не выглядела столь мрачно. Но и гламура мне тоже не надо. Подбери что-нибудь простое и стильное, чтобы зритель радовался вместе с этой прелестной девушкой, когда ей удастся войти в контакт с духом, который ласково нашепчет ей, как построить дом мечты.
Костюмерша Дженифер понимающе кивнула.
– Сейчас что-нибудь подыщем, босс, – звонко пообещала она и потащила Лайлу за собой.
Когда художница вновь появилась на площадке, Тимон невольно залюбовался ею. Она была в простом светло-синем легком платье, туфлях на низком каблуке. Ее роскошные черные, как смоль, волосы, были тщательно расчесаны и свободно струились по спине. И хотя на ее щеки не пожалели румян, она все равно выглядела болезненно бледной и несчастной.
– Ну, что, можем начинать? – Крамер явно торопился. Декораторы расставляли зажженные свечи вокруг чертежной доски, возвышавшейся на подиуме в середине студии. – Все на местах? А где Тимон?
– Я здесь, – откликнулся ясновидящий.
– Слава Богу, – облегченно вздохнул телеведущий, выискивая глазами знакомое лицо в полумраке студии. – Иди скорее сюда.
– Я принял решение не участвовать в съемках, – все так же издалека откликнулся Тимон.
– Вот как? Не в духе? Аура пробита или энергетический ствол перерезан? Тимон, сейчас не время для шуток.
– Шутки – это не мой стиль, – ответил экстрасенс. – Я говорю совершенно серьезно. Лайла справится и без меня.
Крамер подумал: «Разумеется, справится. Нарисовать копию эскиза ей не составит труда, она с успехом копировала куда более сложные вещи. Но, если экстрасенс не будет участвовать, то как доказать Кэддену, что идея принадлежит Гауди?».
– Не беспокойтесь об этом, – отчетливо произнес Тимон. – То, что нарисует Лайла, действительно будет творением великого архитектора, и Дэн об этом знает.
Крамер оторопел. «Нет, сейчас не время разбираться с этим чокнутым, надо срочно продолжать съемки», – решил он для себя и вслух сказал:
– Ну, если так, то чего же мы медлим? Пять, четыре, три, два, один, снимаем!
Лайла вышла на подиум и огляделась.
– Итак, уважаемые телезрители, мы с вами присутствуем при самом необычном эксперименте, который когда-либо демонстрировалось по телевидению. Вот эта юная художница, Лайла, сейчас, на наших глазах войдет в контакт с духом великого архитектора Антонио Гауди, и, пользуясь подсказками гения, сделает чертеж здания, где в ближайшем будущем расположится штаб-квартира компании нашего уважаемого Дэна Кэддена. Как вы видите, у чертежной доски нет никого, кто бы помог Лайле выполнить ее задачу. Скажите, Лайла, Вы волнуетесь перед столь ответственным испытанием?
Девушка с отвращением взглянула на ведущего:
– Да, немного. Я могу попросить стакан воды?
– Одну минуту, – ответил Кэдден и на площадке тотчас оказался высокий стакан с водой со льдом. – Прошу Вас.
Лайла сделала несколько больших глотков и поискала, кому бы отдать стакан, чтобы освободить руки для работы. Тимон быстро подошел к подиуму и протянул руку. Когда он взглянул в стакан, который передала ему Лайла, он невольно отпрянул. Потом, собравшись с духом, посмотрел туда еще раз и был поражен. Он действительно увидел Антонио Гауди, который, обхватив голову руками, читал письмо: «Мой дорогой Антонио! Даже не знаю, зачем я пишу это письмо, ведь мои слова пусты и бедны, они не могут передать, как рвется к тебе мое сердце. Мне страшно жить в это мире без тебя и больно из-за бессилия перед лицом десятилетий, разделяющих нас. По какой-то случайности мы столкнулись с этим ужасом. Полюбив друг друга, мы вынуждены навсегда расстаться. Прошу, не вини себя! Мне невыносимо думать о кровоточащей ране, которую я, сама того не желая, оставила в твоем сердце. Я в отчаянии, потому что я не могу прижать тебя к себе и дать хоть немного тепла, чтобы унять твою тоску. Мы уже никогда не увидимся, но ты же знаешь, что мыслями я с тобой и буду рядом так долго, как ты пожелаешь. Люблю тебя».
Тимон взглянул на девушку. Та не переставала плакать, слезы текли по ее щекам, размывая дорожки в слоях наложенного грима. Он пробрался ближе к Кэддену.
