Марджери Хилтон - Юная Вики
Она встала и закружилась перед зеркалом, втайне радуясь, что воспользовалась советом отца буквально. Несколько походов по городским магазинам совершенно преобразили ее. Широкая розовая юбка раздулась и застыла вокруг ее ног подобно лепесткам цветка на заре, пока она балансировала на кончиках ног в своих изящных белых сандалиях. На секунду ей даже показалось странным, что эта трепещущая, сверкающая девушка в зеркале — она сама. Она провела ладонью с накрашенными розовым лаком ногтями по волосам. Теперь ее бронзовые локоны блестели чистотой и были аккуратно уложены. Звонок телефона заставил ее сердце подпрыгнуть от внезапного волнения.
Она подбежала к аппарату, заколебалась, но чувствуя, что не может больше сдерживаться, подняла трубку. Раздался щелчок, и послышался голос Гранта, громкий и непривычно искаженный телефоном.
— Вики? — пауза, затем, — Вы готовы? Она почувствовала, что у нее внезапно закружилась голова, и крепче сжала трубку пальцами.
— Где вы?
— Рядом, между нами восемь комнат, по-моему.
Так он тоже остановился здесь! По голосу она поняла, что он улыбается, и сказала торопливо:
— Я готова.
Он повесил трубку. Она глубоко вздохнула и взяла свои вещи. Сумочка, носовой платок и легкая куртка — он сказал, что они уходят на весь день. Она торопливо в последний раз надушилась и вышла из номера на подгибающихся ногах, чтобы присоединиться к нему.
Она заметила его сразу, он стоял позади группы только что прибывших туристов. Она умерила шаг и двинулась к нему более неторопливой походкой. По пути она заметила, с какой теплотой он изучает ее свежий, подтянутый вид. Он взял ее под руку и вывел наружу. Они остановились возле автомобиля, и он сказал: «Немного отличается от вашего старого лендровера», — открывая ей дверцу.
— Отличается? — она посмотрела на мощную ходовую часть американского производства, на ослепительное сияние хромированных деталей и добавила: — Я надеюсь, на этот раз вы не ждете, что я сяду за руль?
Он поймал брошенный на него исподтишка взгляд и уловил намек в ее голосе.
— На этот раз нет, — он также выделил голосом ответ, и она поняла, что он вспомнил. Он усадил ее на переднее сиденье и подобрал полу ее розовой юбки прежде чем захлопнуть дверцу.
Расслабившись, она откинулась на мягкую спинку, обтянутую белой кожей. В его присутствии она чувствовала себя уютно и спокойно.
— Я нанял его на один день, — сообщил он ей, когда они влились в плотный поток городского транспорта. — К счастью, у меня есть тут один знакомый в медицинском колледже.
Их «седан» рванулся вперед и легко догнал огромных размеров «каддилак», который не торопясь полз своим путем под оглушительные гудки и яростные проклятия ливанских таксистов.
— После такого лондонские пробки кажутся пустяком, — кисло пошутил Грант, ловко маневрируя, чтобы удержаться в кильватере движущегося впереди монстра. Они избавились от него у следующего перекрестка. «Каддилак» свернул на Pye Валлон и с вызывающим ревом понесся по перекрестку, заставляя жаться в стороны пешеходов и группы прогуливающихся студентов.
Грант прибавил ходу, и они миновали медицинский колледж (неужели только вчера она гуляла здесь в саду?), а затем выехали к обрыву. Вики подняла голову. Свежий бриз развевал ее волосы, ее глаза загорелись, когда она увидела расстилающееся перед ними море.
Около мыса Грант остановил машину и вытащил сигареты. После того, как они закурили, он повернулся к Вики лицом, положив руку на руль. Выражение его лица было непроницаемым.
— Почему вы сбежали?
Внезапно ей показалось, что воздух застыл в неподвижности, а шум проезжающих мимо автомобилей замер где-то вдали. Она опустила глаза, пытаясь найти ответ, который был бы достаточно удовлетворительным и не выдал бы ее чувств.
— У меня не было больше причин задерживаться, — сказала она наконец. — Моя работа была закончена.
— Я знаю, — его лицо напряглось. — Но вы решили уехать, не попрощавшись, как это обычно принято.
— Простите, — она говорила голосом, больше похожим на шепот. — Я… я не хотела, чтобы все так получилось.
Грант склонился над рулем и резко послал машину вперед. Они долго ехали вдоль обрыва, не говоря ни слова. Затем они оставили море позади и стали огибать город по кругу. Красочные виды проносились мимо них как в тумане. Вики едва замечала сосны и дюны красного песка. Когда они свернули с прибрежного шоссе, море ушло вправо, за городом стали видны горы, покрытые серебряным сиянием там, где солнце отражалось от оливковых рощ. На покрытых террасами склонах, залитых теплым светом, яркими пятнами горели красные крыши домов.
Грант миновал курортные местечки, расположенные по Кармельской дороге, и вскоре после Кишона свернул с главного шоссе на дорогу Кфар Ата. Здесь воздух был более прохладным, чем в городках, которые они проехали. Приятно пахло хвоей. Вики исподтишка посмотрела на своего спутника. Ей показалось, что его настроение переменилось. Он больше не гнал автомобиль, а через несколько минут выехал на обочину и затормозил.
— Хотите пить?
Она кивнула, и он достал с заднего сиденья большую корзину с припасами.
— Арак, пиво, — углы его рта дрогнули, — или кока-кола?
— Колу, пожалуйста, — невозможно было не улыбнуться над предложенным ей выбором, но на душе у нее по-прежнему было сумрачно. Она выпила темную сладкую жидкость и заметила, что Грант снова стал серьезен. Она обратила внимание, что в руках у него появилась большая ярко раскрашенная почтовая открытка. Он перевернул ее и начал писать что-то на обратной стороне. На губах его появилась улыбка, легко видимая несмотря на то, что он наклонил голову.
— Нравится? — он поднял на нее взгляд и небрежным жестом протянул ей открытку.
Она прочитала обычные теплые слова, с которых начиналось приветствие, а затем взгляд ее упал на подпись, которую она никак не ожидала здесь увидеть. Она посмотрела ему в лицо полу-удивленно, полу-испуганно.
— Пенн — это моя племянница. Надеюсь, вы познакомитесь с ней, когда мы вернемся. Ее история печальна, — Грант взял у нее пустой стакан и сунул его обратно в корзину. Затем он продолжил:
— Мой брат умер в прошлом году, неожиданно и мгновенно, прямо в своем кресле. Сердечная недостаточность. Он был пилотом, поэтому в его смерти была какая-то жестокая ирония. Когда Пенни родилась, он прекратил летать — ради Люсиль, моей невестки. У нее очень чувствительная, легко возбудимая натура, ей не следовало выходить замуж за военного. Однако они сильно любили друг друга, а когда родилась Пенни, они были совершенно счастливы. До тех пор пока не случилась эта трагедия.
