Джин Стоун - Тайные судьбы
Через пару недель жизнь вошла в свое обычное русло. И все-таки что-то изменилось. Чарли проводила все субботы и воскресенья с Питером. Марина целиком погрузилась в учебу и, казалось, была вполне довольна этим. Правда, как-то раз она вызвала Тесс из комнаты и шепотом сообщила ей, что Алексис родила сына, или, как Марина его называла, несчастного принца. Что же касалось Тесс, то она находила утешение в одиночестве. Она особенно чувствовала обретенную свободу, работая в стеклодувной мастерской при Масуниверситете, где забывала о своих проблемах и отгоняла по мере возможности мучительные воспоминания об аборте. Уже не столь тесные, как прежде, узы дружбы связывали трех молодых женщин, и Тесс это нравилось, потому что чем реже она видела уродливый шрам на лбу Чарли, тем лучше.
Однажды в субботу Тесс на автобусе возвращалась в Нортгемптон и, не теряя зря времени, набрасывала эскиз вазы. Ваза будет синей, кобальтовой с белым, и она подарит ее родителям на Рождество. Ваза предназначалась для их музыкальной комнаты, где она будет прекрасно смотреться у большого окна с видом на залив Сан-Франциско. Тесс мало рассказывала родителям о своих успехах, полагая, что лучшим доказательством прогресса будут плоды ее труда. Возможно, тогда мать одобрит ее выбор. Возможно, она смирится с тем, что Питер Хобарт никогда не женится на ее дочери.
С остановки автобуса Тесс, нагруженная эскизным альбомом и чемоданчиком с инструментами, медленным шагом направилась к общежитию. Воздух был полон холодного дыхания осени; приближался День отдыха, но Тесс, как почти всех старшекурсников, это мало интересовало.
Она как раз подходила к общежитию, когда две полицейские машины остановились у тротуара. Их синие мигалки были выключены, сирены молчали. Одна машина принадлежала полиции штата, другая городской полиции Нортгемптона.
Тесс ускорила шаг, решив, что с кем-то что-то случилось. Сначала она подумала, а не попала ли Чарли снова в какую-нибудь беду, но тут же отвергла эту мысль, догадавшись, что принимает желаемое за действительное, и устыдившись своей низости.
Она быстро поднялась по ступенькам и вошла на веранду. Нигде не было видно ни полицейских, ни других представителей закона. Но когда Тесс отворила дверь и вошла в холл, она сразу увидела двух полицейских из полиции штата и знакомого городского полицейского рыжего Джо Лайонса, племянника Делл, придерживающегося правых взглядов.
– Марина? – вопросительно позвала Тесс и подошла к группе людей.
Все замолчали. Марина посмотрела на Тесс.
– Тесс, – сказала она.
– Марина, что случилось?
Тесс переводила взгляд с одного лица на другое. Все продолжали молчать. Наконец Марина приблизилась к Тесс и положила ей руку на плечо.
– Боюсь, у нас для тебя плохие новости, – тихо сказала она.
– Это Чарли? Что-нибудь случилось с Чарли?
Она очень надеялась, что ее вопрос не откроет всем ее тайного желания.
Но Марина покачала головой.
– Нет, Тесс, – сказала она, и ее голос звучал более хрипло, чем обычно, а акцент усилился. – С Чарли все в порядке. Давай присядем.
Марина повела ее к жесткому дивану, стоявшему у стены.
– Зачем? – спросила Тесс.
Зачем Марина хочет усадить ее на диван?
Они сели, и Марина взяла ее за руку.
– Как я тебе сочувствую, Тесс, – сказала принцесса и обняла подругу.
Тесс высвободилась из объятий.
– Господи, неужели никто не скажет мне, что случилось?
Марина вздохнула и посмотрела на полицейских. Джо Лайонс выступил вперед.
– Случилась авария, – начал полицейский Лайонс.
Какая авария и какое она имеет к ней отношение?
– Разбился самолет, – продолжал Джо.
Страшное предчувствие охватило Тесс.
– В Сан-Франциско.
В Сан-Франциско? Тесс хотела что-то сказать. Спросить. Но слова не складывались в фразы.
Джо Лайонс крутил в руках фуражку.
– Это ваши родители, Тесс. Они погибли.
Тесс секунду смотрела на Джо. Потом на альбом в своих руках. Непонятно зачем, она стала загибать кончики страниц. Снова посмотрела на Джо. Марина опять взяла ее за руку.
– Самолет летел из Сингапура, – объяснял Джо, все так же терзая фуражку. – Он проскочил посадочную полосу и упал в залив. – Джо вытер лоб. – Считают, это произошло по вине пилота.
Джо произнес последние слова так, словно сам был виновником катастрофы.
Тесс услышала, как за ее спиной открылась входная дверь. Она продолжала смотреть на впившиеся в фуражку пальцы Джо Лайонса.
– Что тут происходит?
Тесс узнала голос Делл. Она хотела повернуться к ней, но, словно загипнотизированная, смотрела на пальцы Джо, мявшие фуражку, надеясь, что некое волшебство изменит ход событий и Джо возьмет обратно свои слова.
– Мне позвонили, чтобы я приехала в Моррис-хаус, – сказала Делл; Тесс почувствовала, что она обращается к Джо. – Что случилось?
Тесс наконец оторвала взгляд от фуражки Джо и его пальцев. Она повернулась к Делл, прижимая к груди альбом.
– Ничего особенного, – сказала она спокойно. – Кажется, мои родители погибли.
Тесс медленно направилась к лестнице наверх, но Делл схватила ее за локоть.
– Тесс, – позвала она.
Тесс остановилась. Она смотрела на лестницу, на деревянные ступеньки, по которым столько раз взбегала за прошедшие годы. Лестница вдруг показалась ей крутой и непреодолимой.
– Тесс, – снова позвала Делл, и Тесс почувствовала, как ее обняли. – Боже мой, что случилось?
Дрожь началась где-то в ногах и поднималась все выше, пока не дошла до сердца. Тесс швырнула на пол альбом и зарыдала.
Глухо звучала органная музыка. Тесс сидела на стуле с высокой спинкой в похоронном бюро «Золотые ворота» и смотрела в пол. Она не знала, почему дала согласие поскорее завершить все дела, связанные с похоронами, в том числе поторопиться с заупокойной службой. «Заканчивай все побыстрее и возвращайся к нормальной жизни», – так посоветовали ей Грейсоны и Аршамбо. «Что они могут понимать? – рассуждала сама с собой Тесс, изучая фиолетового цвета ковер под ногами и стараясь не замечать удушающего аромата лилий и роз. – Грейсоны и Аршамбо провожают всего лишь друзей, а не родственников; партнеров по бриджу и утренним пробежкам, тех, кто больше не пригласит их на обед по случаю Дня благодарения».
Тесс не прислушивалась к словам священника. Он не был знаком с ее родителями и ничего о них не знал. Он не знал, что они завещали кремировать их, а прах развеять над Тихим океаном. Но останки не были найдены, и по иронии судьбы океан поглотил их тела, а не пепел. Так или иначе, Тихий океан стал для них могилой.
Тесс посмотрела на свои ноги в туфлях без каблуков, носки которых высовывались из-под длинной черной юбки. Девушке вдруг пришло в голову, что больше нет необходимости одеваться по вкусу матери или пользоваться косметикой, которую она ей выбирала. Больше никогда ей не придется угождать матери. Или отцу. Или кому-то еще. Не осталось никого, кому надо было бы угождать. Тихий вопль, а скорее стон, вырвался из ее груди, и она торопливо прикрыла рот ладонью, надеясь, что его никто не услышал.
