Катажина Грохоля - Я вам покажу!
– Акция. – У меня немного заплетался язык, и я расхохоталась.
– Акция – нет, но это уже неплохо, мы на правильном пути… ну?
Ренька напряженно всматривалась в нас.
– Александра? – неуверенно предложила Уля.
– Якубовская [36]! – обрадовалась я.
– Э-э-э! – Ренин супруг презрительно махнул рукой. – Посмотрим дальше… – Он начал листать календарь. – Я так рад, что мы с вами вместе выбираем имя, потому что с золотцем мы уже пару раз поссорились, а теперь, похоже, благодаря вам придем к какому-нибудь консенсусу…
– Мне надо уже идти, – решила я претворить в жизнь довольно смелый проект и заметила, что Уля была не против.
– Ну тогда на посошок! – крикнул Ренькин муж. – Чтобы нам лучше думалось!
Уля потянулась за стаканом. Боюсь, завтра мне грозит жуткий отходняк, но я тоже взяла свой стакан, потому что жизнь так прекрасна, когда выбираешь имя для ребенка, а бокал непрерывно наполняется и наполняется.
– Анна, Марта, Катажина, Юзефина… – Уля смаковала содержимое стакана.
– Марта когда-то увела у Кинги мужа, помнишь, сучка еще та! – Я вдруг вспомнила, как страдала Кинга, и мне перестало нравиться имя Марта.
– Но ты ведь дружишь с Мартой… ну… с той… ты с ней училась в одной школе. – Уля – моя память, и я ей благодарна за это.
– Марта! Конечно! Совсем забыла! Но это другая Марта! Марта – отличная девушка! – быстро исправилась я. – Но можно назвать Боженой, Ядвигой.
– Боженой – нет. Божена когда-то надула меня с подвесной полкой к буфету, – нахмурилась Уля. – Сказала нам, что в ней нет жучка, и мы с Кшисем на себе волокли эту полку, а потом оказалось, что она вся изъедена короедом.
– А Ядвига? – спросила я с любопытством.
– А Ядвига умерла молодой и лежит в Вавеле [37]. Лучше не брать имена тех, кто рано умер, – с серьезным видом сказала Уля.
Реня и ее супруг посмотрели на нас с укоризной:
– Перестаньте валять дурака, вы что, в самом деле не знаете никаких оригинальных имен?
– А вы хотите иметь дома какую-нибудь Пенелопу? – опрометчиво обмолвилась я и увидела сначала вытянутые физиономии, а потом восторженные лица хозяев самого маленького и самого дружелюбного ротвейлера в мире. Ренькин муж чмокнул меня в темечко, а его супруга погладила меня по руке:
– Юдита, ты – чудо! Пенелопа! Мне бы и в голову не пришло! Пенелопа!!!
Отлично! Поппи, По, Лопи, Ло. Сколько возможностей!
Я встала, наверное, уже в десятый раз за этот вечер и кивнула Уле. Ноги были как ватные. Уля поцеловала Реньку, я поцеловала Реньку, Ренькин супруг поцеловал Реньку и меня, и Улю, Ренька поцеловала мужа, потом меня, потом Улю и еще раз мужа, я с минуту раздумывала, не поцеловать ли мне и ротвейлера, вряд ли такой случай еще когда-либо представится, но Уля по инерции поцеловала меня, и хозяева проводили нас до ворот.
– Акций и Пенелопа! Вы настоящие подруги! – Они по очереди обняли нас, и мы с Улей двинулись по темной дороге к нашим домам.
Нас окутала тишина, месяц выглянул из-за туч, вокруг стояла совершенно неземная красота, правда, передо мной белела тройная дорога.
– Будет полнолуние, – прошептала Уля. – Взгляни.
Я подняла голову и, увидев неполную луну, вспомнила, чему Уля меня учила, когда я только здесь поселилась: если луна больше похожа на букву С, значит, идет на убыль, то есть это новолуние, если на букву Р – значит, растет, иначе говоря, приближается к полнолунию. В тот момент над нами висела располневшая Р. Мы спокойно шли, отбрасывая себе под ноги тень.
– Увидеть лунную тень – это к счастью, – уверенным тоном сказала я, хотя язык у меня заплетался.
– Откуда ты знаешь? – полюбопытствовала Уля. Она тоже еле ворочала языком.
– Оттуда, – объяснила я, и нас это рассмешило. Мы хохотали во все горло, свежий воздух проникал глубоко.
– Ютка!
– Что? – спросила я, икая.
– Это я придумала – Акция?
– Ну! – обрадовалась я. – Я сама слышала!
– Зато ты – Пенелопу! Ты лучше… только знаешь что?
–Что?
– Ты не говори никому, ладно? Давай никому не будем говорить, что это наша идея…
Мы торжественно поклялись друг другу никому не говорить. Конечно, кроме Кшисика. И Адама, которому я немедленно обо всем напишу. И о том, что я не ездила к брату на Рождество, что я это все придумала, потому что я его очень-очень, ну больше всех на свете люблю, и напишу, чтобы он поскорее возвращался и уже ни о чем не думал, потому что стоит красивая зима и я без него мерзну, вернее, мы с Борисом. И что Борис уже старенький и его нельзя так надолго оставлять, даже если уезжаешь в Америку. Так и напишу, и что на карусели мне очень хорошо.
Но, кроме них, мы никому и никогда не признаемся. Мы пообещали друг другу, и я ужасно радовалась тому, что стояла такая красивая ночь, что уже не было дождя, и какое счастье, что моя интуиция толкнула меня провести этот вечер с Улей у Реньки и я была не одна. Женщинам иногда надо проводить время вместе. Тогда даже присутствие мужчины им не мешает.
А все-таки из всех мужских имен самое замечательное в мире – Адам.
ЧИСТОСЕРДЕЧНОЕ РАСКАЯНИЕ
Я еду в командировку в Калинине, оттуда надо привезти отличный материал о жизни местных женщин после закрытия хлопчатобумажного комбината. Текст должен быть оптимистичный, сказал мне Главный. О том, как новая реальность повлияла на женщин, как они сами начали распоряжаться своей судьбой, стали независимыми. Живут с поднятой головой, полны замыслов и т.д.
– Пани Юдита, у вас это прекрасно получится. – Главный, наверное, пребывал в депрессии. – Это социальный заказ, – добавил он, заметив мой невыразительный взгляд. – У вас там запланирована встреча с… – он протянул мне адрес и фамилию, – и вы подробно все опишите.
Поезд в Калинице был один, хотя еще три года назад курсировали два, поскольку город немаленький. Я прибыла туда днем, за три часа до встречи с пани Табловской. Прогулялась по центру. Цены после столичных показались до смешного низкими, время тянулось неумолимо медленно. Когда я проходила мимо парикмахерской, что-то дернуло меня туда зайти.
Парикмахер, человек немолодой, ловко орудующий ножницами, вначале поинтересовался, кто последний раз колдовал на моей голове, потом пооткровенничал о своей семейной жизни, после чего осведомился, чем занимаюсь я.
– Пишу, – был мой ответ.
– Ну что ж, каждый трудится в меру своих возможностей, – тяжело вздохнул он, а вздохнув, философски изрек, глядя на себя в зеркало: – Профессия – дело важное. Очень важное.
Я проявила интерес, соответствующий значимости момента, – издала полное понимания покашливание, но парикмахер тут же добавил:
