Анна Яковлева - Птичка над моим окошком
– Вот теперь я совершенно спокойна.
Рука Августы оказалась тяжелой, Мотя схватился за пылающую щеку и проблеял:
– За что?
Смотрел сосед с таким неподдельным изумлением, что на долю секунды Августу посетило сомнение, но уже в следующее мгновение злость вернулась.
– Не строй из себя святошу. Ты оставил на месте преступления улику, – рявкнула она, – и наверняка это твои дружки – эти зэки, эти гориллы в масках! Сволочь! Катись отсюда, и чтоб больше я тебя не видела. – Не дав открыть Матвею рта и как-то оправдаться, Августа вскинула подбородок и направилась к машине ППС, стоящей на обочине чуть поодаль. Она предпочтет компании идиота соседа гибэдэдэшников, преступников, лысого черта, дьявола – кого угодно.
Мотя издал неопределенный звук, похожий на «гр-р-р». Возражать разъяренной фурии было бессмысленно. Все вообще потеряло смысл. Отпуск, лето, жизнь – все.
* * *Десять пластиковых бутылок с вареньем – абрикосовым, вишневым, малиновым, из черной смородины – были готовы и ждали своего часа.
Час пробил: Матюша позвонил и сказал, что улетает в тайгу.
По голосу Лидия Родионовна слышала, что Матюша расстроен, но проявила мудрость, по телефону не стала ни о чем спрашивать.
Приехав к сыну, испытала шок – сборы были в самом разгаре. Дорожная сумка стояла в центре комнаты, балконная веревка была полностью занята сушившимися вещами. У Лидии Родионовны от этой картины пол качнулся под ногами.
– Куда ты собрался, Матюша? – протолкнула она сквозь образовавшийся ком в горле.
– На работу.
– Как? – Лидия без сил опустилась на диван. – У тебя же еще почти два месяца отпуска?
– Да ну его, этот отпуск. Что я тут забыл?
– Сынок, – силясь не расплакаться, захлопала глазами Лидия Родионовна, – ты же хотел еще на островах отдохнуть?
– Настроения нет, мам.
– Матюша, – Лидия Родионовна поднялась и заглянула сыну в глаза, – что случилось?
– Ничего, мам.
– Не ври матери, – захлюпала носом Лидия.
– Ну что я буду на островах один делать? – с горечью спросил Мотя.
У Лидии Родионовны сердце разорвалось от этого вопроса.
– Матюша, сынок, давай я с тобой съезжу, – ляпнула она.
– В следующий раз, – мягко отверг предложение Мотя. – Мам, ты не могла бы купить несессер и носки шерстяные, толстые. Ребята просили привезти, а я не знаю, где это искать.
– Конечно, сынок, – промямлила Лидия, – я все куплю.
Выставив батарею бутылок с вареньем у стены на кухне, Лидия отправилась за носками на рынок.
Бродила, как сомнамбула по рядам, не минуты не забывая, что Матюша, вместо того чтобы жениться, опять уезжает. Собрался раньше времени в тайгу. Почему? Почему?
Соседка Ава – такая девочка хорошая, а он все равно уезжает. Неужели растреклятый бромид сделал свое черное дело?
Лидия Родионовна поняла, что ей срочно нужно повидать соседа по даче Саморукова.
Выйдя с рынка, поймала частника и, заранее смирившись с расходами, помчалась в дачный поселок.
Проведя несколько часов в полицейском участке, она ни словом не обмолвилась о соседе, трости и своих подозрениях. Самой было интересно знать – почему.
Так тщательно следила за собой, так старалась, что, похоже, преуспела – следак отпустил ее под подписку о невыезде.
Дома, кое-как умывшись, Ава рухнула на Данькину постель и ощутила какой-то ком под матрацем.
Ворча и стеная, поднялась, задрала матрас и опешила: на фанерном днище лежала сумка. Черная. Замшевая. Дорогая, роскошная, писк моды.
В голове завертелись варианты: а) краденая вещь, б) припрятанный подарок, в) очередная неприятность.
Из глубин усталого мозга выплыло воспоминание о стычке с соседом и коробке. Вот оно что!
Августа так устала, что не нашла сил возмутиться. Это ж надо – засунуть такую вещь под матрас! Безголовый трусишка.
С трепетом взяв сумку в руки, Августа ощутила приятную тяжесть настоящей кожи и уткнулась в нее носом.
Сумка источала запахи другой жизни – комфорта, благополучия, стабильности и еще чего-то трудно поддающегося описанию. Удачливости, нашла определение Ава. С этим у нее была напряженка.
У нее всесезонная сумчонка неопределенного цвета и неопределенного стиля, неудачная помесь чемодана и сумочки-клатч.
Оборвав себя на этой ноте, Августа отнесла подарок в прихожую. Завтра же она вернет это дорогостоящее удовольствие соседу. Не захочет брать – отправит посылкой.
Приняв решение, Ава вернулась в постель и провалилась в сон, как в обморок.
Сначала ее мучили кошмары (туберкулезник Алексей, водворенный назад, в тюремную больничку, и попавший в засаду спецназа дядя Петя), потом бессонница, а потом зазвонил телефон, и это оказался следователь, и он вызывал на опознание. При этом извинился и даже употребил слово «приглашаю», но таким тоном, что становилось ясно: шаг влево, шаг вправо – расстрел.
Пришлось собирать себя по кускам – тело болело, как будто она провела вчерашний день на разгрузке вагонов.
Августа нашла в аптечке аспирин, растворила его в воде, выпила и поползла в ванную.
И с удивлением обнаружила на себе великое множество ссадин, синяков и царапин. Смутно, как в другой жизни, припомнила лестницу на сеновал и свое поспешное десантирование. Скорее всего, именно тогда и ободрала локти и колени.
Что за жизнь пошла? Счастья нет. Покоя тоже нет.
Если счастья нет, покоя нет, то что остается? Остается воля. Вот этого добра у нее хоть отбавляй.
После душа и кофе Августа испытала некоторое облегчение и даже изобразила черты лица. Покончив с макияжем, оценивающе посмотрела в зеркало: если не придираться, то сойдет.
Высвобожденной энергии хватило, однако, только на процедуру опознания – дома, в одиночестве, Августу снова накрыло отчаяние. Щипало и саднило тело, щипало и саднило душу. Слезы стояли в горле, и ничего с этим нельзя было сделать.
Сосед – лукавый зверь, демон ночи – растоптал и выбросил ее, как использованный памперс, как разовый стакан.
Шакал. Как можно быть таким подлым? Подлым и бессердечным?
Получая от процесса какое-то сомнительное, близкое к мазохистскому наслаждение, Августа долго плакала, размазывая по лицу слезы, по-детски икая и всхлипывая.
Как раз за этим мокрым делом ее и застал звонок в дверь.
Наспех ополоснув лицо, Ава выглянула в глазок.
Под дверью ошивался Шутихин. Как только наглости хватило явиться?
– Чего надо? – прогундосила Ава через дверь.
– Поговорить.
– Не о чем нам говорить. Уходи.
– Нам есть о чем поговорить, – настаивал нахальный визитер, – у меня есть важная информация по интересующему тебя делу.
Августа почувствовала себя сбитой с толку: какое дело ее интересует? Ее ничто не интересует. Ничто и никто. И никогда больше не заинтересует.
