Софи Кинселла - Шопоголик на Манхэттене
Люк идет к бару, наливает себе виски и залпом выпивает. Потом снова наливает и снова выпивает. Я с беспокойством наблюдаю за ним. Лицо у него бледное и напряженное, а под глазами темные круги.
— Все идет… нормально? — робко спрашиваю я.
— Идет… Это все, что можно сказать наверняка. — Он подходит к окну и смотрит на огни ночного Манхэттена, а я нервно прикусываю губу.
— Люк, неужели ты обязан непременно сам ходить на эти встречи? Может, стоит вызвать сюда еще кого-нибудь, чтобы частично разгрузить тебя? Например… Алисию?
Одно только упоминание ее имени стоит мне года жизни, но я действительно начинаю всерьез волноваться за Люка. К моему облегчению, он отрицательно мотает головой.
— На данном этапе переговоров я не могу привлечь нового человека. До сих пор я вел все дело сам, и заканчивать придется тоже самому. Мне и в голову не приходило, что они могут так занервничать. Что они так… — Он садится в кресло и глотает виски. — Господи, сколько они задают вопросов. Я, конечно, знал, что американцы очень дотошные, но… — он в недоумении качает головой, — они хотят знать все. О каждом клиенте, о каждом потенциальном клиенте, о всех, кто когда-либо работал в нашей компании, о каждой гребаной служебной записке… Не намерен ли кто с нами судиться? Кто работал секретарем в 1993 году? Какая у вас машина? Какой, на хрен… зубной пастой пользуетесь?
Он замолкает и осушает свой бокал, а я в ужасе смотрю на него.
— Да они же маньяки!
Тень улыбки проскальзывает по лицу Люка.
— Они не маньяки. Они просто инвесторы старой закалки, и что-то их очень беспокоит. Никак не пойму что. — Он отрывисто вздыхает. — Мне нужно удержать равновесие. Нужно, чтобы подготовка к сделке продолжалась.
Голос у него слегка дрожит, я замечаю, пальцы крепко сжимают бокал. Честно говоря, никогда раньше не видела Люка таким. Обычно он спокойный, уверенный…
— Люк, мне кажется, тебе нужно выделить вечер для отдыха. У тебя ведь ничего больше на сегодня не назначено?
— Нет. Но необходимо просмотреть кое-какие документы. Завтра серьезная встреча со всеми инвесторами. Я должен подготовиться.
— Ты готов! — кричу я во весь голос. — Тебе нужно расслабиться. Если ты весь вечер проведешь за работой, то наутро будешь усталым, напряженным и раздражительным. — Я подхожу к нему, беру из его руки бокал и начинаю массировать плечи. — Ну же, Люк. Тебе действительно надо отдохнуть. Я уверена, что Майкл бы меня поддержал. Разве нет?
— Он тоже говорит, что мне нужно взбодриться, — после долгой паузы признает Люк.
— Ну вот! Взбодрись! Пойдем. Несколько часов отдыха еще никому не повредили. Давай нарядимся и пойдем в какое-нибудь классное место, будем танцевать и пить коктейли. — Я нежно целую его в шею. — Ну разве можно находиться в Нью-Йорке и не веселиться?
Повисает тишина. На секунду я пугаюсь, что Люк ответит, что у него нет времени. Но потом он вдруг поднимает голову, и — не может быть! — я вижу легкую улыбку на его лице.
— Ты права, — говорит он. — Давай так и поступим.
Этот вечер неожиданно превращается в самый волшебный, блистательный и удивительный эпизод моей жизни. Я надеваю свое платье от Веры Ванг, а Люк облачается в свой самый лучший костюм. Мы идем в изумительный ресторан, где люди вкушают омаров под звуки старомодного джазового оркестра — как в кино. Люк заказывает бутылку «Беллини», мы пьем за нас. Расслабившись, Люк подробнее рассказывает о своих планах. В этот вечер он открывается мне так, как никогда раньше не открывался.
— В этом городе, — говорит он, качая головой, — нельзя расслабляться. Тут словно все время ходишь по краю пропасти. Один неверный шаг — и все. Ты рухнул.
— А если не ошибаешься?
— То ты победил. И получаешь все.
— Ты победишь, — уверенно заявляю я. — Завтра ты покажешь им класс.
— А ты покажешь класс на пробах. Появляется официант с нашими закусками настоящими скульптурами из морепродуктов, возвышающимися на блюдах.
Официант наливает нам вино, и Люк поднимает бокал:
— За тебя, Бекки. За твой ошеломительный успех.
— Нет, за твой ошеломительный успех, — отвечаю я, сияя от удовольствия. — За наш общий ошеломительный успех!
Может быть, все дело в «Беллини», ударившем мне в голову, или в чем-то еще, но внезапно я снова чувствую себя так же, как недавно в магазине, — совершенно другим человеком: я больше не та Бекки, я — обновленная и обворожительная женщина. Тайком ловлю свое отражение в зеркале и застываю от восторга. Посмотрите на меня! Уверенная и ухоженная дама в одном из лучших ресторанов Нью-Йорка. На мне платье ценой в не одну тысячу долларов, рядом со мной — преуспевающий и красивый мужчина, мой мужчина, а на завтра у меня назначены пробы на американском телевидении!
Бот он, сверкающий мир роскоши, к которому я стремилась все это время: лимузины, цветы, тонкая дуга брови, выверенная профессионалом, одежда известного дизайнера из «Бар-низ», портмоне, набитое визитками влиятельных людей с телевидения. Это моя жизнь! Именно такой она и должна быть. Моя прошлая жизнь осталась далеко-далеко, теперь она всего лишь точка на горизонте. Мама, папа и Сьюзи… неприбранная комната в Фулхэме… сериал «Жители Ист-Энда» в комплекте с пиццей… да что там говорить. На самом деле это была не я, правда?
Вечер затянулся.
Мы танцуем под джазовый оркестр, едим мороженое из маракуйи и болтаем обо всем на свете, кроме работы, В отель мы возвращаемся веселые, оба не слишком твердо стоим на ногах, и рука Люка ловко просачивается в мой глубокий вырез на спине.
— Мисс Блумвуд? — останавливает нас портье. — Некая Сьюзен Клиф-Стюарт из Лондона просила вас ей перезвонить, как только вы вернетесь. Кажется, это срочно.
— Боже мой! — я закатываю глаза, — Опять будет меня отчитывать за то, сколько я потратила на платье. «Сколько? Ох, Бекки, нельзя…»
— Платье просто потрясающее. — Люк проводит рукой по ткани. — Правда, слишком закрытое. Можно было бы еще приоткрыть вот здесь… и вот здесь…
— Вам нужен ее номер? — спрашивает портье! протягивая мне листок бумаги.
— Спасибо, я его помню. Завтра перезвоню.
— И пожалуйста, не соединяйте никого с нашим номером, — добавляет Люк.
— Хорошо, — с легкой улыбкой отвечает портье. — Спокойной ночи, сэр. Спокойной ночи, мадам.
Мы поднимаемся в лифте, глупо улыбаясь друг другу в зеркале, и уже в комнате я понимаю, насколько пьяна. Единственное утешение, что Люк тоже пьян в стельку.
— Это был, — говорю я, закрывая за собой дверь, — самый лучший вечер в моей жизни.
— Вечер только начался, — говорит Люк многозначительно, подходя ко мне и начинает аккуратно стягивать лямки платья с моих плеч. — И мне кажется, я должен поблагодарить вас, мисс Блумвуд, за столь полезное предложение. Вы были совершенно правы. Нельзя все время только работать… Иначе… — шепчет он, прижимаясь губами к моему плечу…
