Эбби Глайнз - Мальчики Винсент
— Я буду молиться, чтобы никто не рассказал ему об этом.
Тоби остановился и, мгновение изучал меня. Я была уверена, он переваривал мои слова.
— Ты не хочешь отомстить?
Я покачала головой и встала, обе мои руки были полны бумаг.
— Нет, я не хочу мести. Если эта неделя помогла Сойеру разобраться во всем, то это того стоило. Бо никогда не увидит это, конечно.
— Он будет винить себя, что оставил тебя здесь.
Я бросила бумагу в мусорную корзину и вытерла руки о джинсы, прежде чем повернуться к Тоби.
— У него были свои причины. Сойер и я в курсе.
— Так ты и Сойер помирились?
Я усмехнулась. Сойер и я, мы никогда больше не будем единым целым. Слишком много плохого произошло.
— Мы когда-нибудь помиримся.
Тоби кивнул, словно все понял.
— А Бо? — спросил он, так, уверенный, что затронул слишком личную тему.
— Бо и я, друзья. Это все, что ему нужно знать.
Тоби кивнул и оправил рюкзак на плече.
— Извини за эту неделю. Я должен был что-то сделать. Я все ждал, что Сойер вмешается.
— Не беспокойся. Теперь все закончилось.
— Бо вернулся, — согласился он, затем, подарив мне извиняющуюся улыбку, прошел прочь.
БоМне нужно к чему-нибудь применить силу. Демонстративно развернувшись, я положил обе руки на переднюю дверь и сильно толкнул ее открывая, прежде чем направился к стоянке. Вытащив телефон из кармана, я наконец включил его. По-видимому, Сойер рассказал мне обо все. У него был шанс, чтобы объяснить, что он имел в виду, про тяжелую неделю Эштон. Он не говорил мне, что она была поднята на смех. Почему же он сам не снял эти записки с ее шкафчика? Где он был? Он наслаждался, наблюдая за тем, как плохо с ней обращаются? Моя кровь кипела, и я крепко сжал руку в кулак. Я собирался выбить дерьмо из него.
НА экране телефона я заметил несколько текстовых сообщений. Были ил они от Эштон? Писала ли она обо всем, что с ней случилось? Выключить его, конечно было идиотской мыслью. Я хотел скрыться от всего и вся, и упиваться своей болью. Когда же Эштон нуждалась во мне я прятался, и она в одиночку прошла через все это. Моя грудь сжалась. Я прокрутил сообщения.
Эштон: «Я люблю тебя. Я сожалею. Пожалуйста, возвращайся.»
Эштон: «Я оставила записку твоей маме. Ты получил ее?»
Эштон: «Я сегодня разговаривала с Сойером. Он рассказал мне. Бо, пожалуйста, возвращайся. Пожалуйста.»
Кайл: «Эй, чувак. Не уверен, где ты, но ты, возможно, захочешь вернуться. Ты нужен Эш.»
Итан: «Здесь паршиво. Эш становится главным дерьмом в школе. Подумал, ты захочешь знать.»
Кайла: «Пара фото, которые ты возможно захочешь увидеть.»
Я прокрутил дальше, чтобы увидеть фото, на котором Николь толкает Эштон и она ударяется головой о шкафчик. На другой Эштон растянулась на полу с книгами, часть из которых сыпалась ей на голову.
Мой желудок сжался. Мне не нужно больше читать. Я собирался убить моего брата.
Я набрал номер Сойера и ждал, пока он ответит.
— Привет. Осторожный тон в его голосе, сказал мне, что он знал, что я только что узнал.
— Встретимся на поле, сейчас, — проворчал я.
— Ты знаешь, — ответил он усталым тоном.
— Да, ты, тупая задница, я знаю.
Я нажал «отбой» и сунул телефон в карман, прежде чем отправиться на поле. Я не хотел бить Сойера. Я просто хотел блокировать его удары. Но теперь я мог думать только об этом.
Когда он вышел на поле и направился ко мне, я взглянул на него, ожидая, пока он подойдет достаточно близко. Стремление обвинить его было подавляющим. Ярость от осознания того, что они делали с Эш, не давала мне ясно мыслить.
— Тебе было здорово, когда ты наблюдал за ее страданиями? — выкрикнул я, когда он приблизился.
Он не ответил. Ему и не нужно было. Мы оба знали, что это было так. Он хотел, чтобы ей пришлось страдать, потому что ему было больно.
— Теперь я помогу тебе почувствовать себя лучше, ты, глупое эгоистичное дерьмо, — сказал я ему, спокойным, холодным голосом.
— Вперед, Бо, ударь меня.
Мне не нужно повторять два раза.
Эштон
Я стояла снаружи кафе, изучая двойные двери. Бо появился сегодня на уроке литературы, он сидел в другом конце класса, напротив меня и не разу не взглянул в мою сторону. Я знаю, потому что я наблюдала за ним целых полтора часа. Сойер не показывался до физики. НА моем шкафчике больше не было никаких записей, мне не отпускали вслед ехидные комментарии и не подставляли подножки в коридорах и классе. Мало кто на самом деле разговаривал со мной. Словно они не знали, как теперь ко мне относиться. Бо не обращал на меня внимания. Невозможно было не заметить. В какой-то момент все собрались отдохнуть и. один смельчак собрался прощупать почву. Я действительно не хотела, чтобы это произошло во время обеда. Мой обед был упакован, а библиотека наверху была пустой.
— Ты заходишь?
Я обернулась и увидела Кайлу, стоящую рядом со мной. Она придерживалал дверь. Пульс у меня участился, и я решила, что я не пойду. Я не готова встретиться с толпой. Я покачала головой.
— Наверное нет.
— Почему? Никто не собирается выливать тебе на волосы гадость, после того, что сегодня утром устроил Бо.
Я не могла прикрываться только этим.
— Что с тобой? — голос Бо испугал меня, и я резко обернулась, чтобы увидеть его, стоящего позади меня с собственническим блеском в его глазах.
— Ничего, — запнулась я и хотела его обойти.
Он протянул руку и нежно схватил меня, но достаточно твердо, чтобы вынудить меня остановиться.
— Куда ты собралась? Кафетерий в другой стороне.
— В библиотеку. С тех пор, как Николь вылила Кока-колу ей на голову во время обеда, она забивается в библиотеку, и обедает там.
Полнейший восторг в голосе Кайлы, когда она рассказала о Николь, был очевиден. Я знала, что она не ради меня старается. Она рассказала ему, чтобы посмотреть на его реакцию. Огонь, который зажегся в его глазах, вызвал широкую улыбку на лице Кайлы, прежде чем она развернулась и направилась внутрь кафетерия.
— Ты больше не будешь прятаться в чертову библиотеку, Эш. Ели хоть кто-то посмотрит на тебя не так, я разберусь с этим. Бо посмотрел на меня впервые за сегодняшнее утро. Я получила маленькую толику внимания. Я была жалкой.
— Ладно, — ответила я. Сказать ему " нет " было невозможно.
Он обошел меня и открыл дверь.
— Пойдем.
Я шла первой, Бо за мной, когда все помещение погрузилось тишину. Это было еще хуже, чем смех и улюлюканье.
