Татьяна Корсакова - Паутина чужих желаний
Она просит… А того не ведает, как мне самой больно видеть, что мой суженый точно свечка догорает.
– Завтра после венчания, – говорю и сама себе верю. – Как только станет князь моим мужем перед богом, так я паутину и сниму. Мало ведь осталось, только ночку одну подождать.
– Ночку. – Стэфа достает кисет, набивает трубку и шепчет едва слышно: – Отпусти, не бери грех на душу.
Ведьма! Все-то ей каркать…
* * *
– …Ева! Ева! – К лицу прижалось что-то холодное и мокрое. Что за гадость? – Ева, открой глаза. – Голос Вовкин, значит, достучалась.
– Убери! – Я попыталась спихнуть холодное и мокрое.
– Тихо. – Поверх моей руки легла Вовкина ладонь. – Это чтобы кровотечение остановить, не дергайся, Евочка-припевочка. Ну ты меня, мать, и напугала. Прибежал, а ты тут в луже крови. Я сейчас «Скорую» вызову.
– Не надо. – Я открыла глаза, из розового тумана выплыло встревоженное Вовкино лицо. – Со мной все в порядке.
– Ага, я вижу твой порядок. Хорошо, хоть додумалась на помощь позвать, а то так и лежала бы тут… – Он запнулся, а потом спросил: – Ева, что случилось?
– Ничего. – Я попробовала сесть, но моя попытка не увенчалась успехом. – Сначала голова заболела, потом кровь носом пошла.
– Ева, это же, наверное, очень серьезно – твои головные боли. – Вовка нахмурился, отнял от моего лица мокрое полотенце, осторожно коснулся кончика носа. – Надо завтра к доктору смотаться, пусть он посмотрит.
– Бесполезно. – Я растянула онемевшие губы в улыбке. Думала, получится бодро, а вышло жалко, потому что Вовка помрачнел еще сильнее. – Она опять приходила, сказала, что скоро мне кирдык.
– В каком смысле кирдык? – спросил Вовка и положил ладонь мне на лоб, наверное, решив, что у меня жар.
– Подозреваю, что в глобальном. – Улыбаться я больше не могла, хватит того, что я еще как-то борюсь с подступающими слезами. – Сроки мы не оговаривали, но она сказала, что это все из-за паутины, что, когда плетение закончится, я уйду в мир иной… Вовка, глянь, пожалуйста, что у меня там с рукой, болит сильно.
Он осторожно взял меня за руку, поддернул вверх рукав халата, шумно вздохнул.
– Что, она увеличилась?
– Да, Ева.
– И много там осталось до полной картины? Козырев, только не ври мне. Я же все равно скоро в себя приду и сама увижу.
– Она готова на три четверти. – Вовка заглянул мне в глаза и проговорил твердо: – Ева, это ровным счетом ничего не значит. Подумаешь, какая-то паутина.
– Не какая-то, Козырев, а особенная, с помощью таблеток с ней не справиться.
– Хорошо, таблетки отпадают, – он с неохотой кивнул, – но как-то же можно ее уничтожить!
– Наверное. Только я не знаю как.
– А ты бы ее спросила, ту, другую! Это же ее цепочка была.
– Знаешь, как-то не подумала. Но в следующий раз, если она решит нанести мне визит, обязательно спрошу.
– А сейчас ты как? – Вовка погладил меня по волосам.
Я прислушалась к своим ощущениям. Голова не болела, круги перед глазами не плавали. Если бы не тотальная слабость, я бы, пожалуй, решила, что совершенно здорова.
– Кажется, отпустило. Вовка, может, мне приснилось все? Ну, про ту, другую. И про пророчества ее жуткие.
– Приснилось! – Он энергично кивнул.
– И кровь остановилась. – Я потрогала свой нос. – Вовка, помоги мне до ванной дойти.
– Зачем тебе туда?
– Умыться хочу и переодеться. Не могу же я перед мужчиной в таком виде…
– Ева, если ты обо мне, то меня подобными мелочами не напугаешь.
– Все равно помоги.
Хватит валяться посреди комнаты, нужно срочно приводить себя в порядок. Вовка, может, и не из пугливых, но ни к чему ему видеть меня вот такой – жалкой. И прибраться тут нужно, еще не хватало, чтобы посторонние все это безобразие увидели.
Встать на ноги с первой попытки у меня не вышло. Наверное, не получилось бы и со второй, верный друг Вовка, похоже, понял это и тут же решительно пресек мои слабые трепыхания. Он отнес меня в ванную на руках. Да, ванную придется драить с особой тщательностью, а халат, скорее всего, восстановлению не подлежит. Что же мне теперь надеть?
– Переодеться хочешь? – Повезло мне с другом детства, понимает с полуслова.
– Хочу, посмотри в моем шкафу, может, там еще один халат завалялся. Да не бойся ты, ничего со мной не случится. – Я осторожно присела на корзину для грязного белья.
Запасной халат нашелся, спасибо предусмотрительной Рае. Шелковый, темно-бордовый. Я невольно подумала, что на нем кровь будет не так заметна. Пока я умывалась, переодевалась и отдраивала ванную, Вовка покорно ждал снаружи. Лишь каждые тридцать секунд (я специально засекала) интересовался, как там мои дела. Я проводила ревизию собственного организма и отвечала, что они идут на поправку. Действительно, слабость была уже не такой мучительной, и рука перестала болеть. Только есть теперь хотелось так сильно, что желудок сводило голодной судорогой. Ну, конечно, я же не ужинала и крови вон сколько потеряла.
– Вовка, – я выглянула из ванной, – у тебя что-нибудь покушать найдется?
Он задумался лишь на секунду, а потом спросил:
– Ты потерпишь пять минут?
– Разумеется… Помоги-ка мне до кровати доползти.
Вообще-то добраться до нее я сумела бы и самостоятельно, но как-то приятнее знать, что в любой момент к твоим услугам надежное мужское плечо. Вовка не подвел, подхватил на руки, бережно уложил на кровать, даже ноги покрывалом укрыл, чтобы не мерзли. И в этот момент я вспомнила про дверь.
– Козырев, а как ты вошел? Дверь же была заперта.
– А, ерунда! – отмахнулся он. – Ножом замок отжал, и все дела. Ну, я пошел?
– Иди, мой герой, – я помахала ему рукой и откинулась на подушки.
Вовка и правда отсутствовал всего каких-то пять минут. Этого времени мне хватило, чтобы принять сразу несколько очень важных решений. Если я еще могу задурить голову Вовке Козыреву, то обманывать саму себя мне нет никакого резона. Похоже, жизнь моя летит в тартарары, и исход этого полета от меня не зависит, но сдаваться я все равно не собираюсь…
– Совершил нападение на холодильник! – Вовка появился с подносом, заставленным едой, примостил его на край кровати, сам присел рядом.
– Составишь мне компанию? – Я взяла с подноса бутерброд с ветчиной.
– Спасибо, я уже поужинал. – Он отрицательно мотнул головой. – Ева, я тут подумал. Дай-ка мне ее ежедневник, может, я сумею отыскать в нем хотя бы упоминание об этой чертовой паутине.
– Ежедневник в тумбочке, только нет там ничего интересного, я его уже просматривала.
– А как насчет ее комнаты? Может, есть смысл устроить там обыск?
А вот это дельное предложение. Вполне вероятно, что самое важное моя предшественница записывала не в ежедневник, а, например, в личный дневник.
