Кексики vs Любовь (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

А что, в таком состоянии у неё, кажется, все чакры раскрыты, и вот-вот волосы начнут шевелиться.

— Да ладно тебе, давай я платье заберу, а ты переодеваться поедешь.

— Да щас, конечно, — сестрица, как никогда похожая на морскую богиню, ядовито кривит губы, — я должна убедиться, что платье сядет идеально.

— Ты же все делала по меркам. Что может пойти не так?

— Ты! — выдыхает сестра и тут же безжалостно добивает: — И твои торты!

— Ну вот не надо, — вскидываюсь я, защищая самое святое в своей жизни, — во-первых, у меня крайне точные рецептуры. Поэтому пробую я всегда по капле и по крошечке. Знаю свои пределы.

— Ага, — сестра не поддается моим возражениям, продолжая глядеть мимо меня и являть собой воплощенное оскорбленное достоинство, истекающее ядом.

— И вообще-то у меня сейчас есть кому подъедать все мои остатки, — добавляю самый последний из всех своих аргументов.

— Ага! — улыбается младшенькая крокодильим оскалом.

Мне остается только вздохнуть. Мой вес, плюс-минус уже пять лет находился в одной поре. Танцы прекрасно сочетались с эклерчиками, а я — прекрасно сочеталась с пятьдесят вторым размером одежды. Настолько, что даже мужика сменила, чтобы этим самым размером никто мозг не парил.

Хотя, будем честны — это не я, это он сам сменился!

И проводит такие интенсивные кардионагрузки по ночам, что даже удивительно, как я еще из штанов вываливаться не начала.

Жаль, конечно, что не начала. Можно было бы предъявить освободившийся зазор ехидне-сестрице, может, тогда она бы унялась уже наконец.

— Юлечка, ну что же вы, меня же могли послать, — уже на входе засуетилась Валентина Михайловна, она же сотрудница клининга, которая чаще всего приезжает устранять последствия моих кулинарных экспериментов и катастроф. Как я удивилась, когда она приехала в первый раз… Ну, примерно, как и сейчас!

— Да я собственно про вас и не подумала, — смущенно бормочу под гневное пыхтение сестры. Переложи я всю эту возню с обустройством котят на плечи помощницы — Маринке бы ждать не пришлось, это факт.

— Секундочку, — припоминаю оговоренное за этот месяц жизни на захваченной квартире Бурцева расписание визитов уборщицы, — у вас же сегодня выходной по расписанию. Ни вы, ни ваши сменщицы сегодня к нам не должны были заезжать.

— Тимур Алексеевич написал, что сегодня нужен внеплановый визит. Что у вас в семье пополнение и он готов заплатить за срочность.

Судя по энергии, с которой женщина в летах засуетилась вокруг моих пакетов — ставка за срочность была в три раза выше обычной.

— Пополнение? — голос у Маринки звучит на диво неловко. Я даже оборачиваюсь, чтобы убедиться — сестра действительно выглядит смущенно. Приходится даже извилинами пошевелить, чтобы понять, почему именно.

— Нет, нет, нет, — машу я руками, — это не то, о чем ты подумала, Мариша. Котят я взяла на передержку. У Нефедыча. И не смотри на меня так, да, опять!

— И при чем тут?…

— Да пошутила я над Тимом просто. Что он станет папой. Не сразу уточнила, что кошачьим. Он оценил шутку.

— А! — лицо сестры кажется одновременно и разочарованным, и недоверчивым. — Ясно все с вами. Вы оба балбесы.

— Кто-то ужасно торопился, — напоминаю я, косясь на часы. Не отношу себя к числу суетологов, но на самом деле — до начала маминой вечеринки полтора часа осталось. А мне ж еще и накраситься надо, чтоб совсем неотразимой быть!

Девочки, такие девочки… Какого бы размера не была твоя пятая точка — ты все равно будешь трепетать и представлять, как восхитительно будешь чувствовать себя в офигенном новом платье. Как чудесно оно будет струиться по твоему телу! Как будут сиять глаза того самого балбеса, которому сегодня с тобой весь вечер танцевать…

Я расстегивала пуговички на блузке приятно дрожащими пальцами. Пару минут покачивалась перед зеркалом на цыпочках, приложив платье к телу.

Насколько же легче стало жить, когда я перестала париться своим весом… И все это вранье, что невозможно себя любить такой, какая ты есть.

Можно. И нужно!

Платье офигенное было, офигенным осталось и после подгонки. И село, как влитое — даже не думала, что это так приятно — когда твоя юбка так трепетно и мягко обнимает твои бедра. А расклешенный снизу подол так и искушает — взять и закружиться, чтобы стать похожей на бутон цветка.

Боже… Смотрю на себя в зеркало и безумно хочу, чтобы Тим тоже скорее меня увидел вот такой…

— Ну что там у тебя? — бестактная сестра без приглашения заглядывает в спальню, и заметив, как я кручусь перед зеркалом, вздыхает: — А застегнуться ты не пробовала, чу… чудесница моя ненаглядная.

— А ты бы молнию не на спину ляпала, тогда, может, и застегнулась бы сама, — беззаботно откликаюсь я, но замираю, потому что Маринка двигает четко в моем направлении.

— Не вертись, — для проформы ворчит сестра, — и выдохни…

Ох уж это “выдохни”, когда нужно застегнуть платье… В его великую магию девочки веруют даже больше, чем в “выдохни, перед тем как встать на весы”.

Выдыхаю. Чувствую, как живот пытается дотянуться до поясницы. Трепещу. И уж точно не ожидаю услышать от сестры.

— Это все? Больше ты не можешь?

Не тот вопрос, на который можно взять и дать однозначный ответ. Я стискиваю зубы, стараясь не начать паниковать заранее. Стараюсь все-таки втянуть живот в себя, даром, что это довольно сложно так просто взять и уместить.

— Да ну, фигня какая-то, — растерянно проговаривает Маринка у меня за спиной, — расслабься, Юль, оно не сойдется. Я это вижу.

Не те новости, которые хочет услышать Золушка за полтора часа до бала…

Глава 30. В которой фея-крестная чудит на всю катушку

— Да как так-то?

— А вот так! — судя по подтону, Маринка не то что не удивилась, но это был, по её мнению, самый вероятный сценарий развития событий. И это — ужасно обидно. Обиднее даже, чем сам факт не сошедшегося в застежке платья. Хотя это на самом деле ужас, кошмар, как не вовремя! Я же не готовая к таким историям… Даже запасной наряд не планировала, веровала в исключительный талант сестры.

И вот!

И непонятно что делать, куда бежать, какому дьяволу душу предлагать за платье и хрустальные туфельки.

Девочки — такие девочки. Сколько бы нам ни было лет, сколько бы в нас ни было килограммов — отмени для нас ожидаемый бал — и результат окажется предсказуем. Щиплет в глазах, губы мелко дрожат, в носу неприятно зудит.

— Так, стопэ! — Маринка вовремя бросает взгляд в зеркало, видит мое лицо, и решительно встряхивает головой. — Ты чего удумала? Ты хоть понимаешь, что если сейчас заревешь — это замазать будет сложнее?

— А вот и не зареву, — хотела бы я заявить это воинственно и грозно, но получается только пискляво кукарекнуть. А что я поделаю? Кто виноват в том, что жизнь такая несправедливая?

Я три года уже живу в текущем весе, три года параметры не менялись ни на сантиметр, и вот, такое вот попадалово…

— Спокойно, — Маринка морщится так, будто это не её проект после её подгонки отказался сходиться на “модели”, — это горюшко не горе, сестрица. Горе будет впереди.

— Это когда? — озадаченно переспрашиваю я.

— Это когда я тебе счет за ткань пришлю, — меланхолично откликается Маринка, — если б ты знала, сколько это счастье стоит, ты бы уже плакала. Коллекционный отрез, между прочим, на тебя извела. Думала — сама в таком платье буду, на пом…

Она так внезапно затыкается, что это невозможно не заметить.

— Где-где? — переспрашиваю я удивленно. Маришка, конечно, дама эксцентричная, творческая, с неё станется забыть договорить предложение, но чтобы вот так вот резко. Да еще и лицо такое сложить кислое, недовольное. Можно подумать, это ей голышом на праздник идти предстоит.

— На твоих поминках, — ядовито блещет глазами из-под ресниц сестрица, а потом вздыхает и вытаскивает из сумки мелкую косметичку подозрительно угловатого вида. Как будто набитую катушками и прочей швейной приблудой.