Если ты простишь (СИ) - Шнайдер Анна

Таец показал палец вверх и налил ей стопку. Женщина опрокинула её залпом, поморщилась и как будто в поисках поддержки посмотрела на меня. А я словно сам напросился — изучал её заворожённо. Было в ней что-то дикое и захватывающее.

— Ну привет, — сказала незнакомка, сверкнув широченной белозубой улыбкой.

На мгновение я захотел притвориться не понимающим её иностранцем, но какой-то чёрт дёрнул меня поздороваться в ответ.

76

Вадим

Её звали Жанна. Разговор начался с упрёка, что я не помог ей перевести заказ для бармена. Я выкрутился, сказав, что просто засмотрелся и заслушался ею. Она приняла это за комплимент.

Затем мы перешли к стандартному обмену вопросами-ответами на тему «кто, откуда и зачем». Жанна работала администратором в бутике одежды в Сочи, а в Таиланд прилетела одна по путёвке.

Женщина постоянно улыбалась, и было непонятно, в какой момент эта улыбка что-то значит, а в какой — естественное состояние её лица.

— А я подумал, ты из Испании или из Латинской Америки… Типаж такой.

— Да-а-а? Ну ваще! Значит, я сеньорита… — воскликнула Жанна, вскочила на ноги и стала изображать страстные движения руками и бёдрами, напоминающие сальсу.

Я одобрительно кивнул: движения были очень пластичными.

Выглядела Жанна лет на сорок, но энергия хлестала из неё так, будто она ещё школу не окончила.

— Училась?

— Танцам? Нет, я родилась сеньоритой! — кокетничала женщина. — Ну, ладно, немного занималась! — На этих словах она вдруг включила откровенно заигрывающий взгляд и сделала несколько движений бёдрами, не спуская с меня глаз. — Я вообще много чему училась…

Я решил не уточнять, что скрывается за этой фразой.

— Водка, шот, два! — велела она бармену, жестами дублируя каждое слово.

— Я не люблю водку, — покачал головой я.

— А я и не тебе! — засмеялась Жанна.

Тут уж и я усмехнулся.

— А я думала, ты немец. Сидишь весь такой правильный, аккуратненький. Пиво пьёшь в одиночестве.

— По-твоему, немцы такие?

— Не знаю, но ты такой. Ты вообще сейчас отдыхаешь или чё?

— Я же говорил, что в отпуске с дочкой.

— Нет! Я про сейчас! Вот тут вот, прямо здесь в баре, на этом стуле?

— Не похоже?

— Ваще нет! И не похоже, что ты умеешь отдыхать, Вадик, — засмеялась Жанна издевательски, но по-доброму. Вадиком меня никто не называл лет тридцать, если не больше. Звучало непривычно.

— А ты умеешь?

— А чё, не видно?

Она завизжала на весь бар и стала ещё энергичнее танцевать, выпила, заказала добавки и попросила не убирать бутылку. Ну, не совсем попросила. Шлёпнула тайца по руке, когда тот хотел забрать бутылку, и погрозила ему пальцем. Он не был возмущён и по-прежнему улыбался, но на всякий случай я сказал ему на английском, что «леди просто шутит».

Жанна так и не села на барный стульчик, а продолжала пританцовывать под какое-то регги, играющее из колонок.

— Ну что, Вадик? Выпить, потанцевать, а? Умеешь?

Она говорила это без укора, с улыбкой и как будто даже с заботой. Её танцы проходили всё ближе и ближе ко мне. Мы болтали, Жанна касалась меня порхающим подолом платья и обжигающе горячими ногами.

Может, всё происходящее — как раз то, что мне нужно?..

Я всё-таки выпил водки. И, ещё немного поговорив, вместо танцев мы пошли к Жанне в номер в главном здании отеля. Потому что два взрослых человека, понимая, к чему всё идёт, решили не тратить время на раскачку и сразу перешли к кульминации.

77

Вадим

Было странно чувствовать запах другой женщины, не Лиды. Как я ни старался не сравнивать, но за одиннадцать лет я помнил только, как пахнет моя жена. Не скажу, что было неприятно чувствовать Жанну, но было странно, да. Просто другой, чужой запах рядом со мной.

Да и всё остальное было непривычным. Изгибы тела, размер груди, даже мягкость кожи. Жанна была более… грубая, что ли?

И в какое-то мгновение я подумал, что разучился знакомиться с телом незнакомой женщины. За время супружества с Лидой я узнал досконально, что, где и как надо погладить, потрогать, поцеловать, считывал её движения, угадывал желания… Во всяком случае, так я думал до Лидиной измены. После я серьёзно засомневался, что действительно знал настоящие желания Лиды, в том числе и в постели.

Но Жанна была из тех, кто не скрывает, чего хочет, и чётко показывает, что именно ей нравится. Она будто бы жила только здесь и сейчас и хотела получить удовольствие от каждого момента, выжав его без остатка. А при таком подходе к жизни терпеть ладонь партнёра на себе не там, где хочется, просто недопустимо. Вот женщина и брала мои руки, двигая их точно туда, куда ей было нужно.

А ещё Жанна оказалась чертовски болтлива.

Я не любитель постельных разговоров, поэтому, по правде говоря, меня даже раздражали эти постоянные комментарии, словно она диктор соревнований по кёрлингу.

«Ещё, ещё погладь, да», «да, вот тут», «быстрее, ещё быстрее», «нет, не так, мне нравится вот так…»

И целоваться было неприятно. Жанна явно курила очень давно и очень много, отчего её дыхание, губы и язык были насквозь пропитаны кислой горечью сигаретного дыма.

По правде говоря, не могу даже сказать, что я её хотел. Мой организм как-то механически реагировал на всё, что она делала. Это было похоже на утреннюю эрекцию, никак не связанную с сексуальным возбуждением.

Ладно, не настолько. Жанна и вправду была по-своему сексуальна и манила к себе неутолимой жаждой развлечений.

Она достала презерватив и ловким движением сама надела его на меня.

— Ваще я люблю жёстко, учти! — сказала, по-прежнему широко улыбаясь, и бесцеремонно встала на четвереньки.

То, что стало происходить после того, как я в неё вошёл, не назвать стонами. Это было что-то громкое, на высоких нотах, похожее на крик чайки и разлетающееся, наверное, по всему отелю с первого по пятый этаж.

Таких шумных женщин у меня ещё не было. Я чувствовал себя глупо, зачем-то переживая о том, что нас все слышат.

— Да-да-да-да, ещё-ещё… За шею возьми… Да, вот так… Да-да…

Она много материлась. Иронично, что в диалоге с барменом Жанна даже числительные не переводила, но во время секса использовала ругательства как на родном языке, так и немного на английском.

И чёрт знает, сколько всё это длилось.

Из-за бесконечных визгов и активных движений её тела, которое извивалось, дёргалось, дрожало, меняло положение, выискивая идеальное для получения удовольствия, я так и не понял, кончила она или нет. Но, когда я финишировал, женщина выглядела довольной, так что уточнять, хватило ли ей, я не стал.

Жанна лежала на кровати, широко раздвинув ноги. Я вытянулся рядом, не касаясь её.

— А ничё так, мне понравилось, — сказала она с одышкой. — Погрубей бы ещё, я ж не посуда, не тресну. — Жанна засмеялась над своей метафорой, повернула голову ко мне и подытожила: — Ты слишком правильный для грубого секса. Это надо исправлять.

Я никак не отреагировал на её выводы. Чуть помолчал и заметил:

— Надо к дочке вернуться. Я обещал надолго не оставлять её.

— Ладно, Вадик. Завтра повторим?

— Нет. Завтра — последний день. Мы улетаем в ночь.

— Ваще-то я хочу научить тебя кое-чему… А то такой взрослый дядька, а до сих пор не знает, как плохие, да и хорошие, тёти могут любить унижения и грубость…

— Знаю я.

— Ой, я тя умоляю, ничего ты не знаешь. Приходи завтра? Я добавку хочу! А ещё хочу подготовиться заранее и… — она перешла зачем-то на шёпот, хотя до этого момента что только не кричала на весь отель, — …дам тебе билет в запретную зону… М-м-м? Люблю, когда в… — мурчала Жанна, ёрзая ягодицами по кровати, как бы рекламируя мне завтрашний день.

Вот это маркетинг.

— Увы, никак, — перебил я, не желая знать подробностей.

Тяжело, когда партнёр никак не даёт понять о своих желаниях. Но и когда он вываливает всё во всех подробностях на четвёртом часу после знакомства — тоже чересчур.