Улей. Уйти нельзя выжить (СИ) - Джиллиан Алекс "Алекс Дж"

Она больше не в больничном боксе — это единственный факт, в котором Кая на данный момент уверена. Возможно, ее переместили в очередную игровую и прямо сейчас разыгрывается новый безумный сценарий господина Мина. А снег… снег может быть и фальшивым, искусственным, как в пятой игровой.

Накрывшие воспоминания внезапно сдавливают клещами грудную клетку, по телу зудящей волной проходит колющая боль. Дышать становится тяжело, аромат, еще секунду назад приятно щекотавший ноздри, вызывает острое неприятие.

Если сейчас на горизонте снова появится мерзкая физиономия доктора Троя с его неизменной слащавой ухмылкой и тележкой мерзкой безвкусной еды, она за себя не ручается. Вряд ли в его обязанности входит личное обеспечение каждого пациента кормежкой.

Этот мутный горе-врач, еще и что-то там возглавляющий, имеет на ее счет недвусмысленные намерения и даже не считает нужным скрываться. Каю не столько бесит нелепое кормление с ложечки и подозрительно-частые визиты, сколько регулярные бесцеремонные облапывания ее тела. Сукин сын так возбуждается в процессе этих «осмотров», что у него разве что слюна изо рта не капает.

Еще немного полюбовавшись на танцующие снежинки, Кая переводит взгляд в другое окно, занимающее две трети стены напротив кровати.

Охренеть, там, что, облака?

Очень похоже. Белая подвижная дымка, как лёгкая бахрома, укутывает, словно облитые золотом, пики высоких скал. Рассвет только начался, и сказочный снежный пейзаж, открывшийся ее взору, поражает воображение и будит ностальгические воспоминания.

Как-то отец возил их с мамой в отпуск в Альпы, и там они снимали домик высоко в горах. Так вот открывающиеся из окон того домика виды были очень и очень похожими на те, что она видит перед собой сейчас.

Кстати, в этом милом атмосферном местечке, куда ее привезли, пока она находилось в отключке, наверняка спровоцированной специальными препаратами, всего четыре стены, и они не прозрачные и стеклянные, а бревенчатые и надежные, либо кажутся таковыми.

Она настолько отвыкла видеть вокруг себя стандартные привычные формы, что ощущение нереальности происходящего никуда не исчезает, даже когда Кая подмечает другие детали и мелочи, характерные горным шалле. Медные бра, букеты из сухих цветов и трав, глиняная посуда в качестве декора, различные вырезанные из дерева фигурки. Грубая аскетичная мебель из натуральных пород дерева, камня и металла. Минимализм, эстетика, налет чужих вековых традиций и почти семейный уют.

Семья… это слово отныне для нее утеряно навсегда. От горечи и душевной боли в уголках глаз собираются слезы.

Откинув теплое пуховое одеяло, она натягивает на бедра задравшуюся больничную рубашку и резко садится, осматриваясь по сторонам.

Помещение небольшое, судя по покатой крыше с окном — это мансарда. Теплые цвета от бежевого до темно-коричневого с сочными пятнами зелени. Обстановка простая, лаконичная и в то же время эстетично притягательная, благородная, несмотря на резкость форм.

Совсем не женская кровать выполнена из дорогих искусственно состаренных пород дерева, дощатые полы, застеленные шерстяными ковровыми дорожками, кованые канделябры в стенах, вышитые вручную гобелены и картины с горными склонами в деревянных рамах. На окнах — льняные тяжелые шторы, в левом углу — два плетенных кресла и кофейный столик со столешницей из натурального камня. Справа — антикварный шкаф с потертыми корешками книг и расписными глиняными тарелками. Прямо перед панорамным окном расположен брутальный стол из массива дуба. Рядом, на стуле аккуратной стопочкой сложена какая-то одежда. Видимо, для нее.

Она совершенно точно не в Улье, и это более, чем странно. Разве Бут не заверял ее, что покинуть Улей без согласования высшего руководства невозможно? Тогда, что она тут делает? И зачем? Неужели Крон уже начал действовать, продвигая свой мутный план, или инициатор кто-то другой?

Обескураженная и заинтригованная, Кая соскальзывает на застеленный ковром пол и направляется прямиком к стулу с одеждой. Рассеянный солнечный свет подчеркивает неровности, сучки и трещины на стенах, балках и потолке. Простота и эстетика в каждой детали. Небо за окном разгорается все ярче, окончательно прогоняя розоватую предрассветную дымку, облака опускаются ниже, открывая живописный вид на пронзающие небеса шпили крутых гор. Красота красотой, но сбежать отсюда шансов у нее так же ничтожно мало, как и в ненавистном Улье, но есть и положительный момент. Смена обстановки ей точно сейчас не помешает.

Быстро скинув на пол ненавистную больничную рубашку, Кая с удовольствием натягивает на себя оставленную для нее свободную длинную футболку неброского бежевого оттенка из мягкого приятного к телу материла и такого же цвета теплые гетры. Отсутствие нижнего белья ничуть не смущает. Длина широкой футболки покрывает большую часть тела, скрадывая особенности строения фигуры.

Усевшись на стул, Кая дёргает поочередно ящики стола, но они все заперты на ключ, которого у нее, разумеется, нет. Удручено вздохнув, она оглядывается назад. Аскетичная кровать, не рассчитанная на двоих, наводит на мысль, что это не традиционная спальня, а рабочий кабинет с возможностью ночлега. Чей он? И что она здесь забыла?

Поднявшись на ноги, Кая прислушивается к ощущениям. Голова на удивление ясная, небольшая слабость имеется, но ничего критичного. Затянувшиеся раны, несмотря на определённый дискомфорт, практически не напоминают о себе. Ее мало волнует останутся на коже уродливые рубцы или нет. В конечном счете, чем непривлекательнее она будет внешне, тем меньше будет вызывать сексуального интереса у извращенных гостей Улья.

Но с другой стороны… Кронос поставил перед ней четкую конкретную задачу, для выполнения которой Кае потребуются женские чары.

Соблазнить Бута. Смех, да и только.

С тибетским монахом она бы справилась гораздо быстрее, чем с неприступным бесчувственным батлером.

Но, возможно, ей и не придется. Похоже, Бут в курсе планов Кроноса на свой счет. Чем, интересно, он ему так сильно не угодил, раз король Улья решил его устранить вместе со своей ненасытной супругой?

Месть ревнивого мужа?

Бред. Если рассуждать с этой позиции, то можно заодно утилизировать все уровни с трутнями.

Из глубоких размышлений Каю выдергивает скрип открывающейся деревянной двери. Подпрыгнув от неожиданности, она инстинктивно прижимает руку к испуганно заколотившемуся сердцу и резко оборачивается на звук приближающихся шагов. Распахнув глаза и потеряв дар речи, она изумлённо наблюдает, как взлохмаченный, словно спросонья, лениво улыбающийся Бут медленно надвигается на нее.

В кроссовках, белом свитере и домашних спортивных штанах он выглядит абсурдно, шокирующе, почти неприлично. Появись Бут перед ней абсолютно голым, она была бы поражена меньше.

Кая отмирает, когда в одной ее руке оказывается протянутая батлером большая кружка с кофе, а в другой теплый хрустящий круассан.

Он принес ей завтрак? Сам?

— И тебе доброе утро, — усмехнувшись, батлер проходит мимо и полностью распахивает шторы на панорамном окне. — Как спалось на новом месте? — буднично интересуется он, примостив свой зад на краю столешницы рабочего стола.

Каю аж подбрасывает от желания вылить горячий кофе в невозмутимо лыбящуюся физиономию батлера, но вместо этого она с гордо выпрямленной спиной дефилирует к плетенному креслу, и опустившись в него, с аппетитом принимается за свой скромный завтрак.

— Я вижу, ты снова не рада меня видеть, — опечаленно вздохнув, с притворным сожалением заключает он. — А так хотелось верить, что мое длительное отсутствие заставит тебя пересмотреть наши отношения, сделает их… — Бут делает выразительную паузу, прежде чем продолжить смехотворный спектакль одного актера. — Более близкими и доверительными.

В светло-голубых глазах Бута отражается холодное зимнее небо, внимательный взгляд неспешно изучает ее с головы до ног, чуть дольше задерживаясь на изуродованном шрамами горле и других открытых участках тела с бордовыми рубцами.