Дженни Хан - P.S. Я все еще люблю тебя
Ох, мамочка. Как мне тебя не хватает. Почему ты не здесь, когда так сильно нужна мне?
***
Я до сих пор храню салфетку, на которой Питер сделал небольшой набросок моего лица, корешок от билета с первого раза, когда мы пошли в кино, стихотворение, которое он подарил мне на день Святого Валентина. Цепочка с кулоном. Конечно же, цепочка с кулоном. Я не смогла заставить себя снятьее. Пока нет.
Я валяюсь в постели весь субботний день, вставая только для того, чтобы перекусить и выгулять во дворе Джейми. Перематываю романтические комедии на грустные моменты. Что мне следует делать, так это разрабатывать план, как убрать Женевьеву, но я не могу. Каждый раз, когда я думаю о ней, об игре, и, больше всего, о Питере, – мне становится больно. Я решаю выкинуть все это из головы до тех пор, пока не смогу полностью сосредоточиться.
Джон присылает мне сообщение узнать, в порядке ли я, но я не могу заставить себя ответить. Это я тоже откладываю на потом.
Единственный раз, когда я покидаю дом – это в воскресеньеднем, чтобы поехать в Белвью на заседание комитета по планированию вечеринки. После небольших уговоров со стороны Сторми, Джанетт одобрила мою идею тематической вечеринки «Объединенная служба организации досуга войск», и шоу должно продолжаться, будь прокляты расставания.
Сторми сообщает, что все население дома престарелых гудит об этом. Она особенно взволнованна, поскольку прошел разговор, что Фенклифф, другой крупный дом престарелых в городе, может привезти сюда на автобусе некоторых своих постояльцев. Сторми говорит, что у них есть, по меньшей мере, один подходящий вдовец, которого она знает с книжного клуба для пенсионеров местной библиотеки. Эта новость заставляет расшевелиться и других обитательниц.
– Он очень выдающийся экземпляр, – продолжает она твердить всем. – Он даже все еще водит машину! – Обязательно распространю эту информацию вокруг себя. Все, что угодно, чтобы создать ажиотаж.
На вечеринке каждый получит пять «облигаций военных займов», которые можно будет обменять на стаканчик пунша из виски, маленький значок с флагом, или же танец. Это была идея мистера Моралеса. На самом деле, его точная идея состояла в том, чтобы использовать одну военную облигацию для танца с дамой, но мы все устроили ему разнос за сексизм и сказали, что это должен быть танец либо с мужчиной, либо с дамой. Алисия, как всегда прагматичная, заявила:
– Женщин будет больше, чем мужчин, так что, в любом случае, женщины будут руководить.
Я обошла всех жителей, спрашивая, не одолжат ли они фотографии сороковых годов, если они у них есть, особенно в военной форме или с вечеринок Объединенной службы организации досуга войск. Одна обитательница фыркнула на меня и сказала:
– Вы меня извините, но в 1945 году мне было шесть лет!
Я торопливо добавила, что, конечно же, фотографии ее родителей тоже подойдут, но она уже закрыла дверь перед моим носом.
***
Скрапбукинг для старичков фактически превратился в оргкомитет по планированию танцев. Я распечатываю облигации военных займов, а мистер Моралес использует мой нож для бумаги, чтобы их нарезать. Мод, которая в группе новенькая и хорошо разбирается в Интернете, делает вырезки из статей с военными новостями для украшения стола с закусками. Ее подруга Клаудия работает над плейлистом.
У Алисии будет свой маленький столик. Она делает гирлянду из бумажных журавликов, всех из разноцветной бумаги – сиреневой, персиковой, бирюзовой и цветочной. Сторми отказывается от отступления от красно-бело-синей темы, но Алисия твердо стоит на своем, и я поддерживаю ее. Утонченные, как и всё, присущее ей, ее фотографии американцев японского происхождения в лагерях для интернированных помещены в причудливые серебряные рамки.
– На деле, эти фотографии приведут в уныние, – обращается ко мне Сторми громким шепотом.
Алисия резко поворачивается.
– Эти фотографии предназначены для просвещения невежд.
Сторми выпрямляется до своих полных сто шестьдесят два сантиметров, сто семьдесят один – на каблуках.
– Алисия, ты только что назвала меня невеждой? – Я вздрагиваю. Сторми вложила много труда в эту вечеринку, и в последнее время была слегка чересчур бурной.
Прямо сейчас я не смогу вынести еще одну ссору между ними. Я собираюсь призвать их к миру, когда Алисия сосредотачивает свой суровый взгляд на Сторми и произносит:
– Если принимаешь на свой счет.
Мы со Сторми обе ахаем. Затем Сторми подходит к столу Алисии и с размаху сметает ее бумажных журавликов на пол. Алисия кричит, а я опять ахаю. Все остальные в комнате поднимают глаза.
– Сторми!
– Ты принимаешь ее сторону? Она только что назвала меня невеждой! Сторми Синклер может быть много кем, но я не невежда.
– Я не принимаю ничью сторону, – отвечаю я, наклоняясь, чтобы поднять бумажных журавликов.
– Если ты принимаешь чью-то сторону, то она должна быть моей, – говорит Алисия. Она вскидывает подбородок в сторону Сторми. – Она считает себя некоей гранд-дамой, но она ребенок, закатывающий истерику из-за вечеринки.
– Ребенок! – визжит Сторми.
– Вы можете прекратить ругаться? – К моему стыду, из уголков моих глаз хлынули слезы. – Я не смогу вынести этого сегодня. – У меня дрожит голос. – Я, действительно, просто не могу.
Они обмениваются взглядами, а затем обе подбегают ко мне.
– Дорогая, что случилось? – ласково спрашивает Сторми. – Это, должно быть, из-за парня.
– Присядь, присядь, – говорит Алисия. Они ведут меня к диванчику и садятся по обе стороны от меня.
– Все, уходите! – кричит Сторми и все остальные разбегаются. – Теперь ты расскажешь нам, что случилось.
Я вытираю глаза уголком рубашки.
– Мы с Питером расстались. – Это первый раз, когда я произнесла эти словавслух.
Сторми ахает.
– Вы с мистером Красавчиком расстались! Это из-за другого мальчика? – Всем своим видом она показывает, что надеется, и я знаю, что она думает о Джоне.
– Это не из-за другого мальчика. Все сложно.
– Дорогая, все не так уж и сложно, – утверждает Сторми. – В мои дни…
Алисия сердито взирает на нее.
– Может дашь ей просто рассказать?
– Питер так и не забыл свою бывшую девушку, Женевьеву, – всхлипывая, говорю я. – Это она разместила то видео в гидромассажной ванне, и Питер знал об этом, но не рассказал мне.
– Возможно, он хотел пощадить твои чувства, – произносит Алисия.
Сторми яростно качает головой, настолько сильно, что ее сережки свистят.
