Дорис Смит - Семь сорок (В поисках счастья)
— Я думаю, если мы хорошенько попросим врача, то он может позволить Дугласу принять одного посетителя уже завтра, если вы хотите, Джо?
Джоанна с пылом выразила согласие, когда Кейт, вызванная к телефону, вернулась с удивленным и слегка обеспокоенным видом.
— Это была Мейр. Ей только что позвонили, и она подумала, что нам следует об этом знать. Джеральдина Болдуин просила приютить ее на ночь.
— Джеральдина? Но она в Лондоне — и собирается в Париж, — начала Шейла.
— Значит, нет, — сообщила Кейт тоном, не скрывающим ее чувство. — Она в Донегале, только что сошла с автобуса из Белфаста и ждет другого, чтобы приехать сюда. Мейр говорит, что завтра она летит обратно в Лондон. Это только повидать Дуга.
— Клянусь Святым Петром! — воскликнул Мэттью. — Должно быть, мы ей слишком много платим!
— О Мэтт, — вмешалась Шейла, — естественно, она должна была приехать. Они практически помолвлены.
Джоанна ничего не сказала. Внезапно у нее пересохло во рту.
Как и следовало ожидать, когда на следующее утро Шейла О'Малли обратилась к врачу Дугласа с просьбой разрешить посещение, она имела в виду Джеральдину.
— Вы же понимаете, Джо, она так скоро должна будет сновать уехать.
Расписание Джеральдины было очень плотным. Ее самолет вылетал из Белфаста в семь, так что ей требовалось выехать из Каррикду сразу после ленча. Шейла повезла ее в больницу около одиннадцати.
— Пожалуй, я пойду проведаю Фланна, — сказала Джоанна.
— Идите, милая, — согласилась Кейт. Она испытующе взглянула на Джоанну. — Такое разочарование. Мне очень жаль. Но я не знаю, что еще могла сделать Шейла.
Фланн теперь даже вилял хвостом, и Винсент О'Нейл сообщил массу подробностей для передачи Дугласу. Она пыталась их запомнить, когда по дорожке, ведущей к дому, подъехал знакомый белый «мерседес». Однако высунувшаяся из окошка водителя голова была не тициановской, а темной, с распущенными волосами. Похоже на прическу Джеральдины. Так оно и оказалось.
— Привет! — по-приятельски окликнула она. — Залезайте! И не надо выглядеть такой перепуганной, — засмеялась она, когда они выезжали на дорогу. — Я не собираюсь вас похищать. Сзади свободно?
На заднем сидении было свободно, гораздо свободнее, чем впереди.
— Я не перепугана, — быстро сказала Джоанна, — просто удивлена. Я вполне могла бы дойти.
— Не сомневаюсь, — все еще весло ответила Джеральдина. — Но я страдаю великодушием. Разве вы не знали? Я хотела видеть вас, — объяснила она, пока они ехали, — по поводу этих эскизов. Они нам очень пригодились. — То, что ее восхваления не знали границ, только ухудшало дело. К этому добавились сообщения от Ши. — И они все хотят еще, — заключила Джеральдина. — Не только для «Юности О'Малли», но и для других направлений. Наклевывается еще одна британская фирма. Так что в итоге перед вами прекрасное будущее, и я подумала, что вам следует об этом знать.
— Это ужасно мило с вашей стороны, — Джоанна терзалась самоуничижением. — Я очень признательна.
Неожиданно для нее сиренево-голубые глаза сощурились.
— Да-а, я была уверена, что так и будет. И что будет жалко все испортить.
— Испортить? — К щекам Джоанны прихлынула жаркая волна. Она нервно дотронулась до них.
— О, даже вы не можете быть настолько наивной, — вздохнула Джеральдина. — Вас вышвырнут на улицу, девочка, и О'Малли не притронуться ни к одной вашей работе, если они узнают о вас и Майлсе.
Разве это была жаркая волна? Теперь она стала ледяной. Она докатилась до ладоней Джоанны и хлынула дальше, в нижнюю часть живота.
— Кто вам сказал? — спрашивать не было необходимости. Это мог сделать только один человек.
— Ши.
— Но он обещал. О, как он мог!
— Ну-ну, нечего рвать на себе волосы, — грубо сказала Джеральдина. — Он был пьян. Я, право, не знаю, как он вообще сохранял вертикальное положение. Он весь день провел на ногах, а вечером был этот прием, из тех, где не спрашивают, хотите ли вы еще, просто все время доливают в ваш фужер. Кто-то спросил о вас, и он проговорился, что вы знали Майлса, только это, больше ничего. Остальное я вытянула из него уже потом, в такси. Он к этому времени был так измучен, что не знал, на каком свете. — Она сказала все это спокойно и без смущения.
— Но — почему? — спросила Джоанна. Теперь она ощущала странную пустоту, из-за которой в этот момент чувствовала только любопытство.
— Почему? — повторила в свою очередь Джеральдина. Она съехала на обочину и остановилась. — Джоанна, я буду с вами откровенной. Мне очень жаль, что у вас с Майлсом так вышло. Это наверняка было ужасно. Но вам не удастся заполучить Дугласа взамен.
— О нет! — ахнула Джоанна. — Нет. Это совсем не так! — Голова ее кружилась. Как можно подумать… она безнадежно махнула рукой.
— Ну, это просто к слову пришлось, — холодно сказала Джеральдина. — У вас что-то возникло к нему, не так ли?
— Я… он мне небезразличен, если вы об этом спрашиваете, — признала Джоанна.
— Не спрашиваю, а утверждаю, — ответила Джеральдина. Вы… из тех людей, которые не понимают намеков. Так вот, мне это не нравится. Как хотите, но мне действительно не нравится. Я надеялась, что до ультиматума не дойдет, но как я уже сказала, намеки не дали результатов.
— Намеки? — озадаченно повторила Джоанна.
Джеральдина очень приятно засмеялась:
— Полагаю, мы вполне можем цивилизованно все обсудить. Я увидела, куда ветер дует, по-моему, еще раньше вас — в тот самый первый день в кабинете миссис О'Малли, когда вы сказали, что познакомились с Дугласом на выставке в Лондоне и захотели помочь. Мне не слишком понравилась мысль, что вы приедете сюда на фабрику.
— Это был Ши, — вяло сказала Джоанна. Ей показалось величайшей несправедливостью, что все военные действия могли развернуться из-за глупой ошибки. — Я говорила о Ши. Я думала, что это он — брат Майлса.
— Ну и ну! — Снова короткий смешок. — Я не виновата, если вы что-то не так поняли. Так вот, я просто хочу, чтобы вы вернулись в Англию, так что мы с Дугласом сможем продолжить с того места, где остановились. Я думаю, сейчас он и вправду слегка увлечен вами, но как только он вернется к своей работе, он забудет об этом. На следующий год мы, наверное, уже поженимся. И раз он вам так нравится, не беспокойтесь. Я буду ему очень хорошей женой.
Молчание, вероятно, очень длительное, было так наполнено смятенными размышлениями, что Джоанна потеряла счет времени. Она всегда представляла себе дамоклов меч падающим, подобно удару молнии, раскалывая мир надвое. Вместо этого он опускался на жертву дюйм за дюймом, почти грациозно. Каждый дюйм был оправдан, безусловен, справедлив. Существовал только одни контрудар, и она знала, насколько он слаб.
