Джоэль Данн - Синдром Фауста
– Тридцать шесть.
– Не знаешь, кто там у Селесты предвидится?
Он помотал головой с таким видом, будто его это нисколько не касается. Но я продолжала как ни в чем не бывало:
– А хочешь знать?
Теперь ухмыльнулась я: ну, Чарли, ты – в моих сетях! Пока не попросишь, я тебя не освобожу.
Он продолжал ковырять вилкой в салате, потом посмотрел на телефон и на часы: они показывали пять минут одиннадцатого.
– Попробуем снова, – кивнул. – Может, он уже включил свой мобильник?
– Девочка, – сказала я.
– Ты о ком это? – спросил он, набирая номер с таким видом, словно не понял, о чем я говорю.
– О твоей дочке… Ребенок в таком возрасте – может ли быть счастье полнее? Ведь теперь ты бы мог весь отдаться отцовскому чувству.
По ту сторону океана никто не отвечал. Чарли поджал губы и нехотя нажал на отбой.
– Абби, – почесал он висок, – ты можешь не решать за меня?
– Но тебе от этого никуда не уйти, Чарли. Как мне – от той путаницы, в которой я оказалась из-за Руди.
– Ну, мы ведь как раз для этого и встретились. Не беспокойся, он тебе делать проблем не станет.
Все попытки связаться с Руди ничего не давали. Мы уже окончили ужин и, сидя за столом, с трудом подбирали тему для разговора. Все еще блестящие темные глаза Чарли вперились в меня изучающе, но я выдержала его взгляд. Первым отступил он и посмотрел в сторону больших настенных часов. Стрелки на них – все это так характерно для Чарли – двигались в обратную сторону. Понять, сколько времени, я не могла.
Он еще раз набрал тот же номер и довольно долго ждал ответа. Но там никто не ответил.
– Попробуем позже, – сказал он. – Наверное, спит.
Он включил телевизор, и мы стали смотреть какой-то дурацкий триллер. Около двенадцати Чарли опять взялся за телефон, но с тем же успехом.
– Мне очень жаль, Абби, но, по-видимому, он ни от кого не ждет звонка.
Я махнула рукой:
– Ладно, мне пора…
– Куда ты поедешь в такую пору? В свой пустующий дом?..
Предложение Чарли меня ошарашило: что оно могло означать?
– Я постелю тебе в кабинете, – успокоил он, – Тебе будет удобно. Больных я там не принимаю.
Я подумала, что, наверное, он тоже устал от одиночества, и, поколебавшись, согласилась. Сама не знаю почему. Под шум заурчавшей посудомоечной машины помогла убрать со стола. На нем оставались лишь два безумно дорогих бокала, но класть их в машину было рискованно, а кроме того, в них еще оставалось вино. Тяжело поднявшись, Чарли пошел стелить мне постель.
Его кабинет был стилизован под корабельную рубку: большой морской штурвал, карты, развешанные по стенам, барометры, хронометры, даже подзорная труба начала девятнадцатого века. Интересно, какому морскому волку все это раньше принадлежало? Капитану торгового судна, контрабандисту, корсару? А может, ею пользовался какой-нибудь адмирал: уж слишком она вычурно отделана. Не хватало только трубки – Чарли курил сигары – и толстого, а-ля Хемингуэй, свитера.
– Никогда не знала, что ты так увлекаешься морем, – сказала я, посмотрев через проем огромного, во всю стену, окна на океанский простор за ним.
Чарли рассмеялся.
– Это идея Селесты. Она в детстве ходила с отцом в море на его рыбачьем баркасе. Даже мечтала стать капитаншей…
Я никак не могла заснуть. Наверное, потому, что место было новым. В дальней океанской глади за окном робко мерцали огни: скорей всего – фонари рыбачьих лодок.
Внезапно скрипнула дверь, и появился Чарли. Он был одет в халат.
– Ты не спишь? – спросил он. – Мне тоже не спится… Возраст, наверное…
Я ничего не ответила, и он присел на край тахты. Мы молчали. Минут через десять он прилег.
– Чарли, – сказала я ему, – ты можешь спать здесь, но с одним условием: никакого секса у нас не будет…
Мы уснули, прижимаясь друг к другу спинами.
РУДИ
– Вам назначено? – встала на моем пути секретарша.
В ее глазах мерцала непреклонность судьи, провозглашающего суровый приговор.
– Мадам, – прошипел я ей в лицо, – я – наемный киллер и не советую вам со мной связываться.
Она отшатнулась. Я решительно открыл дверь и шагнул внутрь, закрывая ее за собой. Но голос ее все равно был слышен.
– Столько хамов понаехало из-за границы. Откуда они все берутся? Бедная Швейцария!
Вальяжная физиономия мэтра Пачелли выразила величайшее изумление:
– Насколько мне помнится, мы с вами не договаривались…
Он даже надел очки, чтобы лучше видеть, и разглядывал меня с неподдельным интересом.
– Вы правы, но ждать у меня времени нет…
– Как вам удалось? – излучали изумление его глаза.
– Вы имеете в виду такое препятствие, как ваша секретарша?
Он ухмыльнулся и кивнул.
– Я представился ей как наемный киллер.
В зрачках мэтра Пачелли засветились озорные огоньки. Он откинулся в кресле и весело прыснул:
– Ну, вы – смельчак! За все годы, что мадам Сенье работает в моем офисе, никто еще не заходил ко мне в кабинет прежде, чем она ему разрешила.
Я пожал плечами.
– Всегда бывает первый раз, – ответил я пошлостью, чтобы показать, что мне палец в рот не клади, – даже у девушки…
Прищурившись, он продолжал прощупывать меня своим взглядом. Но я сделал вид, что мне это совершенно безразлично, и с ходу пошел в атаку:
– Надеюсь, вы уже решили, каким будет ваш гонорар, месье Пачелли? К сожалению, как я уже вам говорил, времени у меня в обрез…
Лицо пройдохи оставалось бесстрастным, как при игре в покер.
– Судя по вашим документам, мистер Грин, – проскрипел он голосом диккенсовского судейского крючка, – вам придется запастись бесконечным терпением.
О гонораре он не сказал ни слова. Явно набивал себе, сукин сын, цену.
– Это почему же, мэтр Пачелли?
– Должен вас огорчить, – вздохнул он притворно, – но в суде они вызовут очень большие сомнения.
– Вы полагаете, мои документы – фальшивые? – сделал я вид, что оскорблен в лучших чувствах.
– Нет, но… Из вашего метрического свидетельства, например, следует, что вам – шестьдесят три.
– Ну и что? – разозлился я.
– А то, что довольно тяжело будет объяснить швейцарскому суду, что, хотя вы и выглядите на сорок плюс, на самом деле ваш возраст гораздо почтенней… – Он посмотрел, какое впечатление произвели на меня его слова, и отвел взгляд в сторону. – Да и представить все официально подтвержденные вашими министерствами юстиции и иностранных дел справки о вашей болезни – это долгие, долгие месяцы…
– Сколько же, по-вашему, может продлиться вся эта процедура? – уточнил я, чувствуя, как у меня холодеют спина и ноги.
Он приподнял брови в глубокой задумчивости:
