Анастасия Изотова - Влюблённые во львовский дождь
— Мама, что случилось? — свет включен, посторонняя женщина, в груди что-то начинает болеть.
— Ты потеряла сознание. Мы вызвали скорую… — мама озабоченно смотрела то на меня, то на врача.
— А разве мне можно скорую и лекарства? Я беременна — мой вопрос казалось удивил женщину, насколько я понимаю врача.
— Мы ничего не делали. Только дали понюхать нашатырь. Какой срок? — серьезно спросила врач.
— Я не знаю. Только сегодня сделала тест — зачем эти вопросы, если дали просто нашатырь. — Задержка несколько дней.
Сердце выскакивает из груди, что-то печет и начинает разрываться в середине. Мужской голос в коридоре. Саша! Я собралась бежать к нему, обнять, прогнать страшный сон… Это голос Михи… НЕТ! НЕТ! НЕТ!
— НЕТ! Это сон! НЕТ!
В комнату прибежали Виктор Петрович с Романом.
— Держите ее! — приказала врач.
Мама меня обняла, мужчины взяли меня за руки…
Как приятно просыпаться от нежных поцелуев любимого. Какое счастье знать, что он рядом… Но рядом никого, мама спит в кресле. Сашки нет. Вообще… В груди снова ужасная боль, но я не хочу терять сознание, спать… Глаза сухие… В голове одна мысль: «Что случилось?». Вокруг туман… или дым. Я тихо вышла из комнаты… В кабинете свет… Саша! Он здесь… Меня вроде бы кто-то ударил в живот и остановил дыхание. Здесь не он…
— Что случилось? — не ожидала от себя такого спокойного голоса.
Мужчины переглянулись, Роман подхватил меня под руку и помог сесть.
— Взрыв — сказал Миха — Он завел машину, чтобы кондиционер охладил салон, а машина взорвалась — снова туман и тьма.
— Дурак ты! — рявкнул Виктор Петрович.
Нежные объятия. Как мне их не хватает… Как я соскучилась! Мне снятся страшные сны, что тебя нет… Открывая глаза, я понимаю, что его нет и опять эта ужасная боль и туман…
— Ольга, попей хотя бы воды. — умоляет мама — не надо кушать, просто попей. Ребенок же страдает.
Ребёнок? Какой?… Зачем?
— Не говори никому о ребенке. И пусть муж твой не говорит. — зачем мне теперь этот ребёнок, если он есть…
— Хорошо. Но ты попей.
Боюсь просыпаться, поэтому не буду спать. Появилось немного слёз.
— Ольга, давай врач сделает успокаивающий укол — попыталась убедить Клава.
— Зачем? Что изменится?
— Почему закрытый гроб? Я хочу попрощаться!
— Нельзя — отрезал Виктор Петрович.
— Да кто Вы такой, чтобы мне приказывать?! Уходите! Все уходите! — Хоть бы один раз посмотреть на тебя… Хоть бы один раз прикоснуться… — Откройте этот проклятый гроб! Пожалуйста — умоляла я.
Клава принесла воды, меня вывели из комнаты. Туман.
— Пожалуйста… Пожалуйста…
— Оленька, нельзя — сказала Клава — это был взрыв. Мне тоже трудно. Возьми себя в руки!
— Не называйте меня так…
Кладбище… Закрытый гроб закопали, не оставив мне ничего. У меня ничего не осталось! У меня не осталось жизни…
Я боялась просыпаться, пробовала не спать. Всё время кто-то был рядом: Мама, Клава, Таня. Но не удавалось не спать, что-то кололи, давали пить и мне снились поцелуи, объятия, голос, запах и зеленые глаза. Каждый раз я просыпалась от болезненной пустоты в груди, проводя день в боли и тумане.
— Ольга, так нельзя, подумай о ребенке!
— Доченька, поешь немножко…
— Идем гулять…
Я ела, гуляла, дышала, мылась, существовала на автомате… Каждую счастливую ночь проводя с любимым, а утром осознавала, что этого никогда не будет. Никогда в жизни… И так день за днем… День за днем…
— Деточка! — рявкнула на меня Клава — кто тебе дал право так себя вести?! — Меня удивил её тон. Что она хочет? — Тебе что одной здесь плохо?! Я потеряла сына! — Первый раз я увидела как эта сильная и весёлая женщина похудела — а тебе кто дал право убивать своего?
— Я никого не убиваю…
— Ты не даешь ему возможности жить! — начала она кричать и трясти меня — Чудо, что ты вообще беременна! Слышишь?!
— Я ем, сплю, гуляю… что ещё надо? — я не хочу жить, но кушаю, пью, сплю из-за беременности.
— Пойми, это все, что осталось нам от Саши! — она заплакала — всё!! Больше нет ничего… Ничего!!
Дни проходили в тумане, на автомате… Со мной все время кто был, говорил, отвлекал, заботился. Но разве можно отвлечь от этого? Разве можно этим вернуть Его? Я запретила стирать Сашины вещи — хотела чувствовать его запах. Как отвлечь, когда все напоминает лишь о нем? Моя жизнь напоминает о нем… Ходила к врачу на осмотр.
— Шесть недель. Сохраняем или прерываем? — что она имеет в виду?
— Сохраняем — ответила мама.
— Даю беременной 4 недели на размышления. — строго сказала врач.
— Хорошо.
И каждый день в боли и тумане без Него. В моей постели фотографии, Сашины футболки… Каждый день на автомате. Мне никто не нужен. Они этого не понимают и всё время крутятся около меня. Но мне никто кроме него не нужен!
Однажды после ужасного пробуждения я пошла гулять… сама… Ноги привели меня в то же кафе, где мы познакомились с Сашей… Как же сильно болит! Был свободный столик… именно тот у окна. Я заказала латте и начала смотреть на улицу, на жизнь. Теперь эта кофейня спасение от моего существования. Я прихожу сюда каждый день и смотрю на чужую жизнь. Несколько раз знакомый официант пробовал пообщаться со мной… Нет, я не хочу никого знать, слышать, видеть. Я не хочу такой жизни. Но Он просил беречь себя и поэтому я должна как-то существовать ради Него. Поэтому я прихожу сюда и смотрю кино о чужой жизни. А где-то рядом всегда сидит Роман…
Вот так изменилась моя жизнь с этой книгой…
15
Туман постепенно прошёл, осталось автоматическое существование. Со мной постепенно перестали оставаться на ночь, но так же продолжали доставать звонками, приходить и контролировать количество съеденного. Каждую ночь я проводила с Сашей, мечтая никогда не просыпаться, и каждое утро я просыпалась от ужасной боли и пустоты.
Находиться в этой квартире я не могла… всё время, когда не сидела в кафе бродила по городу. Выключала телефон, чтобы никто не трогал. Где-то рядом всегда был Роман. Зачем? Я не могу платить ему зарплату и мне не нужна охрана, потому что ничего не угрожает, после смерти Саши.
Смерти… Как страшно думать так о родных. Его не существует… Но я всегда чувствую Сашино присутствие. Порой мне кажется, что он стоит рядом. И снова эта боль пустоты… Она никогда не исчезает, ночью болит немного меньше, но всегда наступает утро…
— Выходи на работу, отвлечёшься — как-то сказал мне Виктор Петрович.
