Ирина Лобановская - Измайловский парк
Арам продолжал осматриваться. В квартире царила глухая тишина, словно она была нежилая, давным-давно брошенная хозяевами. Здесь не ощущалось никакой жизни. И как здесь все изменилось за такой короткий срок…
Правда, Арам заходил сюда всего пару раз. Давно. Еще осенью. Как-то Женька затащила его к себе домой прихватить теплую кофту для прогулки. Тогда внезапно резко похолодало, а Женя заявилась на свидание в одной тонкой блузочке.
Женька вообще часто прокалывалась по части одежды: то напялит на себя куртку, а станет жарко, то наоборот…
Арам вспомнил, как она однажды спеклась в парке на солнце и приказала:
— Пожалуйста, подержи сумку и рубашку, я буду раздеваться!
Она носила топики или рубашечки навыпуск и часто просила их придержать. Потому что однажды случился курьез в метро.
Они ехали вдвоем, и Женька вдруг объявила:
— Духота безумная! Я буду раздеваться!
И стала стаскивать через голову свитерок, надетый поверх рубашечки с «ботвой». Арам покосился: вроде что-то не то… Вместо рубашки — какая-то на вид явно исподняя маечка, живот голый… Намекнул Женьке: а порядок ли это?
Она увидела происходящее, до нее наконец дошло, что это — почти стриптиз, а народ уже развлекается и потешается вовсю… И Женька завопила на весь вагон: «Ой-ой-ой!», поскорей одернула свитер и с тех пор всегда просила Арама придерживать ей рубашку, когда снимала с себя теплые вещи.
Он усмехнулся.
После первого визита в квартиру Мягких Арам запомнил дорогую темную мебель — какой-то импортный гарнитур, ковры на полу, картины на стенах…
Сейчас ковры исчезли, пропали и роскошный гарнитур, и картины… Обои выцвели и потускнели, полы пообтерлись… Даже тяжелые шторы висели как-то уныло и жалко, а не торжественно-триумфально, как осенью.
Пришла Серафима Гавриловна с тарелками и мисками. Посуда оказалась простая, почти убогая, не та, что видел Арам здесь раньше.
— А Женя когда придет? — спросил он, с удовольствием лопая горячую картошку.
Ему постоянно не хватало еды — приятели экономили на всем.
— Да кто знает когда? — тяжело вздохнула хозяйка. — Поздно она теперь приходит…
— Поздно? А почему? — делано удивился Арам. — В библиотеке сидит?
Мягких вздохнула еще тяжелее.
— Уж и не знаю толком, где она там время проводит… А только дома я ее вижу редко. Прилетит, кусочек хлеба схватит — и спать… И утром рано убегает. Чаю лишь попьет…
Серафима Гавриловна радовалась приходу Айрапетова. Панин дочке не пара, а определяться ей пора. Как с таким жить? С барином этим? Он высоко себя ставит и высоко держит. Будет женой всю жизнь помыкать, как собачкой. А она хорошо знала, каково это — когда тобой мужик командует. Нахлебалась в жизни по самые уши. Больше некуда! И дочь жалко — молодая, неопытная, ждет только хорошего…
Хотя кто его ждет, плохое? Все о замечательном мечтают, да не всем на долю достается…
Правда, Панин давно исчез, но кто его знает, вдруг объявится…
— Значит, ждать Женю не стоит? — разочарованно на всякий случай справился Арам. — Хотел ее увидеть…
— Посиди немного, вдруг тебе повезет. — Серафима Гавриловна подвинула ему миску с вермишелью. — Чем богаты, тем и рады…
Неожиданно хлопнула дверь, и Арам насторожился.
— Ну, прифартило тебе, милый! — искренне обрадовалась Мягких. — Прямо удивительно, как повезло! Судьба…
В комнату заглянула Женька. Пахнуло дорогими духами.
— Ты с кем беседуешь, мама? — И осеклась, увидев Арама. Не ожидала…
Будто припорошенные пылью глаза округлились и замерли, в каком-то непонятном ожидании остановившись на незваном госте…
— Здравствуй, Женя! — нарочито как можно безразличнее сказал Арам и встал. — Ты словно чувствовала, что я здесь… Пришла пораньше…
— Да… Нет… — пролепетала Женька. — Здравствуй…
Она тихо вошла и опустилась на диван. Прямая и строгая. Застыла неподвижно, как истуканчик… Быстро расплела и заплела косы…
Все молчали.
Серафима Гавриловна поднялась и стала суетливо собирать со стола.
— А… я тоже буду ужинать… — пробормотала Женька.
— Вот и хорошо! — обрадовалась Серафима Гавриловна. — Садись к столу! Сейчас еще салат подам и хлеба нарежу. — И она вновь поспешила на кухню.
— Ты… вернулся? — спросила Женька.
Трудно было задать вопрос глупее.
— Как видишь! — хмыкнул Арам.
— Да… — прошептала Женька. — А меня тут в очередной раз обманули… Два раза подряд… Трудно без папы…
— Обманули? Как? — Арам сел рядом с ней.
— А я попробовала писать для телевидения… Там нужны были короткие сценарии, для одной передачи-шоу про судебные дела. Мне сокурсница посоветовала. И сначала так все хорошо шло… Редактор одобрил два моих сценария, хвалил, обещал заплатить за каждый по пятьсот баксов… А потом исчез. Звоню ему на мобилу, у меня нет другого его телефона, а он не отвечает. Я так названивала недели три подряд, а потом догадалась… Он ведь знает мой номер. И позвонила ему с сотового подруги. Он сразу ответил. Удивился, что это я… Стал что-то лепетать, обещать, оправдываться… В общем, мои сценарии он украл… А потом еще одно издательство немецкое… То есть хозяева там немцы. Я им книгу написала, тоже так нахваливали… Взяли и не заплатили… Договора-то нет. Они сказали: оформим договор, если одобрим рукопись… И ее забрали… Без договора…
— Кучеряво, — хмыкнул Арам. — И как раз очень подходит для шоу о судебных делишках и для зарубежных издателей. Ничего, мы натравим на этих редакторов-воришек Валерку Панина. Он разберется, что к чему. И твои деньги выколотит. — Арам прикусил язык. К чему здесь Валерка…
Женя опустила пыльно-серые глаза.
— А… зачем ты пришел?
— На тебя посмотреть! И себя показать! — начал закипать Арам. — А главное — побольше сожрать у вас вермишели! Это основная цель моего визита!
Женька ничего не ответила, пристально рассматривая тарелку перед собой.
За прошедшие месяцы Женька превратилась в настоящую красавицу. Она повзрослела, похудела, но взгляд стал строже и печальнее, между бровей наметилась пока еле заметная морщинка. Женя быстро-быстро расплела и снова заплела косы.
— Но в общем, твой вопрос вполне закономерный, — продолжал Арам, пытаясь подавить раздражение и видя, что от нее толку не добьешься. — Конечно, моя задачка, с которой я сюда топал, куда посложнее… Или попроще. Это смотря с какой стороны подходить. Я пришел тебя сватать, Евгения. Давай выходи за меня замуж! Только долго не раздумывай! Хотя такие вопросы с кондачка не решают, я думаю, здесь все ясно. И что говорить, когда нечего говорить…
