Барбара Картланд - Увлекательное приключение
— Слушаюсь, милорд.
Симон на цыпочках вышел из комнаты и бесшумно закрыл за собой дверь.
Медленно, тяжело, словно он внезапно состарился, лорд Линк опустился в кресло. Потом негнущимися пальцами развернул записку.
Глава 12
Донья Алькира тихо закрыла за собой дверь, потом остановилась посреди своей спальни, с трудом переводя дыхание. Усилие, Которое потребовалось от нее, чтобы держать себя в руках, стоило ей такого неимоверного напряжения, что теперь, оставшись наконец одна, она чувствовала себя так, будто каждый нерв в ее теле натянут до предела.
С трудом переставляя ноги, как старуха, она подошла к зеркалу и уставилась на свое отражение.
Она до сих пор не могла поверить, что это правда; она не могла поверить, что весь мир ее рухнул. И все из-за того, что удар кинжала, который мог предотвратить эту катастрофу, не достиг цели.
Она должна была действовать сразу, в самый первый вечер. Тогда, во дворце, когда она увидела перед собой лицо Анны Луизы, все поплыло у нее перед глазами. В первый момент ей показалось, будто у нее начались галлюцинации. Потом она убедила себя, что это не мог быть ребенок Анны Луизы, а скорее всего какой-нибудь ублюдок ее отца или кого-то из его родственников, чем и объяснялось это поразительное сходство с ее покойной сестрой.
А в том, что ее сестра была мертва, она не сомневалась ни минуты. Да и как она могла выжить, без средств к существованию, замужем за человеком, который вынужден был прятаться ото всех и скрывать свое настоящее имя? К тому же поиски, предпринятые герцогом, не увенчались успехом, хотя он перевернул вверх дном всю Испанию.
После исчезновения Анны Луизы донья Алькира осталась единственной наследницей огромного состояния Каркастилло, поэтому она не испытывала ни малейшей жалости при воспоминании о своей пропавшей сестре.
Еще при жизни своего отца она прилагала неимоверные усилия, чтобы сконцентрировать всю власть в своих руках. Ей было приятно сознавать, что все ее боялись, что в ее силах было жестоко наказывать тех, кто осмеливался противоречить ей.
Она была настоящим тираном. Фермеры, арендовавшие землю в ее поместьях, поговаривали между собой, что тот день, когда умер герцог и донья Алькира заняла его место, был самым черным днем в их жизни.
Но никто не осмеливался открыто заявить об этом. А донья Алькира между тем все увеличивала и увеличивала налоги, заставляя фермеров работать с утра до ночи, чтобы хоть как-то сводить концы с концами. Она рассчитала большинство управляющих, которые в течение многих лет служили ее отцу, назначив на их место молодчиков, не знавших ни жалости, ни снисхождения. Единственным человеком, кто не боялся открыто протестовать против ее образа действий, был маркиз де Торре Нуэва.
В конце своей жизни герцог очень близко сошелся с отвергнутым женихом своей старшей дочери. Их связывала не только крепкая дружба; герцог все больше и больше полагался на советы маркиза, так что мало-помалу маркиз стал принимать самое активное участие в управлении огромными владениями Каркастилло.
Донья Алькира положила этому конец в тот же самый день, когда умер ее отец.
— Я вполне в состоянии сама справиться со своими делами, — гордо заявила она маркизу.
Он слишком хорошо знал ее, чтобы усомниться в справедливости такого заявления. Поэтому он молча поклонился и ушел, но его сердце обливалось кровью при мысли о том, что станет с теми людьми, которые в течение стольких лет верой и правдой служили его покойному другу.
Любому человеку, особенно тому, который хорошо знал жизнь испанских крестьян и любил их, было мучительно тяжело наблюдать за тем, как жестоко обходится с ними донья Алькира, но маркиз заставлял себя не вмешиваться ни во что. Он слишком много времени проводил во дворце Каркастилло, чтобы не знать, что на самом деле представляет собой донья Алькира. Своей притворной кротостью и приятными манерами она могла ввести в заблуждение и двор, и гостей своего отца, но только не маркиза.
Донья Алькира была достаточно умна, чтобы не допустить никаких сплетен на свой счет. Ни король, ни королева, ни даже самые злые языки при дворе не могли сказать о ней ничего плохого. Конечно, все знали, что у нее было много поклонников, претендующих на ее руку, но лишь ее слугам и маркизу было известно о ее многочисленных любовниках, так же как и о ее жестокости, мстительности и вспышках бешеной ярости.
Но маркизу оставалось лишь молча наблюдать со стороны за всем происходящим, пока в его дворце не появилась Вентура с письмом от женщины, которую, несмотря ни на что, он продолжал любить все эти годы.
Когда донье Алькире доложили, что ее желает видеть маркиз де Торре Нуэва, она была удивлена. Маркиз часто навещал ее мать, так как герцогиня была очень привязана к нему и, несмотря на сопротивление дочери, предпочитала полагаться на его советы во всем, что касалось ее личных дел, но после смерти герцога он всячески избегал общества доньи Алькиры.
Конечно, им приходилось встречаться при дворе и даже изредка сидеть рядом за столом во время официальных обедов. В таких случаях маркиз был подчеркнуто вежлив, но донья Алькира знала, что в глубине души он презирает ее. Она же ненавидела его с такой силой, что не переставала строить планы мести. Поэтому, когда горничная доложила о приходе маркиза, донья Алькира сначала подумала, что это какая-то ошибка.
— Ты уверена? — спросила она горничную. — Маркиз де Торре Нуэва желает видеть меня?
— Si, si, госпожа.
— Интересно, что ему нужно, — пробормотала донья Алькира.
Она никогда не призналась бы даже самой себе в том, что в глубине души побаивалась маркиза. Он был единственным мужчиной, который оставался совершенно равнодушен к ее красоте и относился к ней с холодной неприязнью. Тем не менее она никак не могла смириться с тем, что ее женские чары не оказывают на него никакого воздействия, поэтому, прежде чем спуститься вниз, подошла к зеркалу.
Она была довольна тем, что увидела. Платье из тяжелой темно-зеленой парчи, расшитое мелким жемчугом и украшенное специально привезенными из Франции бархатными лентами, выгодно подчеркивало необычайную белизну ее кожи. Ожерелье из черного жемчуга и бриллиантов дополняли такие же браслеты, серьги и брошь. Все эти украшения были недавно выполнены по ее заказу самым искусным ювелиром Мадрида и стоили целое состояние. Крестьянам придется немало попотеть, чтобы их госпожа могла расплатиться за свою очередную прихоть.
Донья Алькира улыбнулась. Какое имеет значение, что скажет ей маркиз, когда она все еще молода, красива и обладает огромным состоянием, дающим ей почти неограниченную власть? Гордо подняв голову, она направилась вниз, полная решимости дать достойный отпор маркизу, какова бы ни была цель его визита.
