Елена Колина - Книжные дети. Все, что мы не хотели знать о сексе
Завтра докормят?.. Илья завизжал, задрожал губами, задохнулся от ужаса. И совершил чудо – собрался, включил свое обаяние и соблазнил врача.
Илья соблазнил врача – не сексуально, конечно, а морально. Что-то без разбора обещал, то ли снять в кино, то ли показать по телевизору, то ли устроить журналистскую акцию и собрать деньги на новое оборудование, то ли жениться…
В шесть утра следующего дня Илья стоял в приемном покое. По команде медсестры «мамочки, за мной» кормящие мамы строем, как пионерский отряд, отправились на отделение недоношенных, и Илья с ними, в белом халате и шапочке.
Каждый день с шести утра до шести вечера Илья был на отделении рабом – помогал медсестрам, мыл рожки, мыл полы в палатах. И лично следил, чтобы его ребенка докармливали.
Так продолжалось месяц, а через месяц девочку выписали – два четыреста, и Илья принес ее домой уже похожую на ребенка.
Знакомые удивлялись, почему такое странное домашнее имя – Мася, сю-сю-сю. А как же ее было называть, Маленькая Ася? Илья называл ее Мася, Масечка.
Зина.Зина!
Я понимаю, что ты для меня сделала, я понимаю, что я не приехала через месяц, и через два, и… прошел целый год!
Но и ты пойми! Пожалуйста! Ты никогда не была в чужой стране одна. Ты никогда не была вообще одна. Каждый вечер думаешь – нужно возвращаться в Ленинград, а каждое утро – нужно дописать эту картину, иначе все зря. А потом – нужно дописать эту картину, иначе не продлят контракт. И каждый вечер думаешь это разное «нужно, нужно, нужно». Или просто думаешь – кажется, все было зря. Вот так живешь каждый день… И Париж – это далеко, понимаешь?
Ленинград – это далеко, понимаешь?
Ася.Здравствуй, Ася!
Пока Мася была в роддоме, Зина не думала о ней иначе чем «Асин ребенок». Зина довольно сильно злилась на всю эту ситуацию, считала – ну, хорошо, мы помогли Асе, но любая помощь имеет разумные пределы. Она собиралась нанять няню на время, пока Аси нет.
Но няня не потребовалась. Зина с Ильей принесли Масю домой, и получилось, будто у них родился ребенок.
Когда Зина развернула ребенка, увидела эти крошечные кулачки… От нежности к младенцу у нее случился гормональный сдвиг. Зина вела себя так, как будто она только что родила, она даже поправилась, как после родов. И все остальное было – слезы, неуравновешенность, ночные страхи. Вскакивала в ужасе, дышит ли ребенок, плакала, если Мася вдруг съела меньше нормы. Илья принес весы, и после каждого кормления Зина ее взвешивала, – рационального объяснения этому не было, так как по меркам на рожке было понятно, сколько съел ребенок, но Зина все равно взвешивала.
…Да, Зинин роман… А что роман? Роман закончился, – какой роман, если грудной ребенок?
Зина клала ребенка в постель между собой и Ильей, как все родители. Мася не плакала, не кричала, а пищала, как котенок, и Зина боялась, что не услышит ее. Они опять спали вместе, просто спали в одной постели.
Когда Мася впервые разбудила их ночью страшным детским голодным ором, они встали к ней оба. А когда, положив ребенка после кормления в кроватку, снова легли в постель, они, высокопарно выражаясь, опять стали мужем и женой – просто бросились друг к другу от радости, что Мася орала, как сирена, как нормальный ребенок, и все само собой произошло. Но чуда не случилось, Зина обнимала Илью и думала… Она, конечно, думала не о побелке потолка, как в анекдоте, а о том, как мгновенно вернулась привычная реакция ее тела – ей опять кажется, что сейчас у нее получится, и – нет, ничего не получилось!.. Как будто и не было продавленного дивана в мастерской на Графском, где заезжий рыцарь разбудил спящую красавицу, как будто она опять не знает, как счастливо может петь ее тело. Но теперь у всего этого был иной смысл: рядом спал ребенок, значит, это семья. Как у всех.
– …Знаешь, это какое-то наваждение, – сказал Илья.
– Да… – откликнулась Зина. – Я знаю. Милдред.
– Милдред, – согласился Илья.
Милдред из «Бремени страстей человеческих», наваждение, любовь на всю жизнь.
– Хочешь рассказать мне? – спросила Зина.
Странно после секса с одной рассказывать, как любишь другую. Тем более, если рассказываешь жене и рядом спит ребенок. Но секс был дружеский, и Зина не вполне жена, и Мася не их с Ильей ребенок…
Наверное, физическая близость вызвала у Ильи желание близости душевной, иначе зачем бы ему рассказывать Зине такие стыдные для себя вещи?
Пока они были втроем, как самые близкие люди, внутри метафизического союза кипели страсти и происходил перерасчет… А Зина не поняла, не заметила, как Илья смотрит на Асины тонкие руки, распахнувшийся халатик, влажный завиток на лбу… Бедный Илья, он ничего не мог с собой поделать, – страсть. Зина и сама была тогда настроена на физическую любовь, ее любовник смотрел на нее таким же взглядом, как Илья на Асю… Как же она не поняла, не заметила?..
– Я хотел с ней уехать. Приехать потом, позже, в общем, к ней… Но она не хотела. Ася сказала мне перед отъездом: «Мы же друзья, правда? А друзья не мучают друг друга. Не мучай меня, я тебя сейчас не хочу».
«Сейчас „не хочу“?.. А потом захочет? – подумала Зина и сама себе ответила: – Если Ася захочет, он побежит к ней, как собачонка к хозяину».
– Ася не виновата, – сказал Илья.
– Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать… – отозвалась Зина.
Ася несет в себе такое мощное сексуальное обаяние, – для всех или только для Ильи. Она плывет глазами, бросается с разбега на шею, убегает во тьму, возвращается, опять убегает… И Ася не виновата?! Ася любовной качкой может разболтать жизнь Ильи до полной тошноты. Бедный Илья.
– И какие у вас планы? – снисходительно, как старая добрая тетушка, спросила Зина.
– Не знаю. Она же скоро приедет за Масей, там видно будет. Но как же ты?.. Ты ведь так любишь ребенка.
– Там видно будет. Давай спать, а то она скоро опять проснется.
…Ну, потом-то Мася освоилась, отъелась и стала каждую ночь сердито плакать и кричать, и Зина с Ильей каждую ночь в полусне ругались, чья очередь вставать. Все как у всех.
Зина.P. S.
Когда мы в три месяца проходили осмотр врачей, невропатолог поставил нам диагноз «энцефалопатия». Это обычный диагноз после асфиксии, – обычный с медицинской точки зрения, но для родителей очень страшный!.. Невропатологи говорили – а мы обегали весь город, всех врачей, и все они говорили одно и то же – если вы не будете ежеминутно за ней следить, она вырастет неполноценной. Один врач сказал: «Если вы не будете разжимать ей кулачки, она у вас ложку не сможет держать». Я, что со мной было… не дай бог никому такое услышать. А бабка, та самая бабка из Калининской области… мы возили к ней Масю, сказала: «Не надо лекарств, девка сама выправится». Но как решиться не слушать врачей? Когда это твой ребенок!
