Пенелопа Уильямсон - Неукротимое томление
Энни засмеялась. Поставив кубок на перила веранды, она взяла лицо Делии в свои худые загрубевшие ладони.
Да то, как ты любишь Тая Сэвича. Это видно по твоему лицу, глазам, даже по тому, как ты произносить его имя.
Делия отстранилась от Энни и повернулась к ней спиной.
— Признаюсь, я и сама немного влюблена в него, — сказала Энни. — Едва ли в Мерримитинге есть хоть одна женщина, которая равнодушна к нему. На него ведь и поглядеть одно удовольствие — как на гору, когда цветет кизил.
Делия вздрогнула, словно от удара, и гордо вздернула подбородок.
— Я бы любила Тайлера Сэвича, если бы даже он был изуродован оспой. Я буду любить его старого, сгорбленного и беззубого. И моя любовь не умрет, когда он будет лежать в земле, а мое тело сгниет, а кости превратятся в прах!
— Ну, ну! — фыркнув, осадила ее Энни. — А что же будет сегодня ночью, после того как ты станешь женой Натаниэла Паркеса? Тебе ведь известно, что происходит между мужем и женой, когда они ложатся в кровать...
— Да, я знаю, — проговорила она срывающимся голосом. — Я знаю все это, но клянусь вам, что буду достойной женой Нэту. Он хороший человек и не заслуживает другого. Но он ничуть не влюблен в меня, потому что до сих пор любит свою покойную жену. Поэтому вряд ли я обездолю его, сохранив в душе любовь к Тайлеру. Нэт никогда не узнает об этом.
— Ах, Делия, все это легко говорить сейчас, но потом...
— Неужели вы не понимаете, Энни?! — Делия бросилась к ней, схватив за руки. — Я люблю Тайлера, а он не любит меня. Но он очень нежный и ранимый, хотя я думаю, он иногда ненавидит себя за это. Он знает, как сильно я люблю его, и от этого ему не по себе, словно он в чем-то виноват, и...
— А разве он не виноват?
Слезы стояли в глазах Делии.
— Нет, нет, вы все-таки не понимаете! Когда он прикоснулся ко мне своими волшебными руками, я полюбила его, и он ничего не мог с этим поделать — так же, как не мог запретить мне дышать. Но если я выйду замуж за Нэта, Тайлер перестанет терзаться из-за меня, из-за того, что я его люблю. — Ее губы искривились в горькой усмешке. — А когда в один прекрасный день Тай женится, я порадуюсь за него, да, порадуюсь, только бы он был счастлив! А сейчас ему плохо, одиноко и грустно.
«Боже, подумала Энни, надо же так безумно любить! Ведь не дурак же Тайлер в конце концов! Так безумно любить... Не удивительно, что он испугался».
Вдруг Энни Бишоп увидела знакомую фигуру, неспеша приближавшуюся к ним по берегу.
— Легок на помине, — сказала она, но Делия уже обернулась и посмотрела туда, будто шестое чувство подсказало ей, что Тайлер где-то рядом.
Энни молча взяла бокалы и пошла в дом, размышляя о жизни. Как же много в ней боли! И как много потерь...
***
Делия стояла на веранде, прислонившись к перилам и держась за них рукой. Увидев ее, Тайлер невольно ускорил шаг, но, осознав это, заставил себя идти медленней.
И все же он взбежал на веранду, перескакивая через две ступеньки, и рванулся к ней... Но тут же остановился. Глаза их встретились, и у него перехватило дыхание. Никогда еще он не видел ее такой красивой!
Однако в этом очаровании было что-то новое, и это ему не нравилось. Волосы, ее великолепные темные волосы с бронзовым отливом, были упрятаны под шапочку. Длинные рукава с жесткими белыми отворотами закрывали ее хрупкие запястья, а юбка спускалась до самых щиколоток. Она выглядела отмытой, чистой и невинной, и он не сказал бы, что это ему по душе. Он хотел, чтобы она снова стала портовой девчонкой.
— Ну, как ты, Делия?
— Думаю, выживу, — дразняще-весело ответила она, и ослепительная улыбка озарила ее лицо. Любовь, которая светилась в этих глазах цвета лесного меда, обдала его волной нежности и ласки. К стыду своему, он понял, что ждал этого взгляда, нуждался в нем.
Тайлер взял ее за руку; она отскочила и попыталась вырваться, но он крепко держал ее.
— Что ты делаешь?! — закричала она, когда он расстегнул манжету на ее запястье. Голос Делии сорвался, словно ей не хватало воздуха, зрачки расширились, и глаза потемнели. Какое-то мгновение он пристально смотрел в эти глаза не двигаясь, не говоря ни слова. Его пальцы, там, где они касались оголенной кожи ее запястья, жгли как огонь.
Потом губы ее зашевелились, и он услышал словно издалека:
— Не надо, Тай... Пусти меня. Пожалуйста...
Он оторвал взгляд от ее лица. Пульс бился под его пальцами и был ненормально учащенным.
— Только без истерик, — буркнул он. — Я просто хочу осмотреть прививку.
Он закатил рукав повыше. Гнойничок покрылся струпом и заживал хорошо.
— Ты хорошо себя чувствовала? Лихорадки не было?
— Н-нет... — Делия закусила губу. Мелкая дрожь пробежала по ее телу. Он отпустил ее руку; девушка, попятившись, прижалась спиной к перилам веранды, спустила и застегнула рукав. — Так, чесалось только немного.
Тайлер кивнул.
— Ну, а как тебе у нас в Мерримитинге? Привыкаешь?
— Да, конечно. Мне здесь очень нравится.
— Что ж, отлично, — улыбнулся он. — Я рад.
Возникло тяжелое молчание. Их взгляды встретились и не отпускали друг друга. Он чувствовал неодолимое желание поцеловать ее, но все же сдержался. Сегодня ее свадьба. Господи, ее свадьба...
Вдруг Делия заговорила, и как ни старался он быть равнодушным, ее слова согрели его.
— Я скучала по тебе, Тай, очень хотела тебя видеть.
— Я уезжал.
— Да, я знаю, — кивнула она. — Ты уезжал принимать роды.
— А ты хорошо осведомлена!
Он снова внимательно посмотрел на девушку. Она не только выглядела по-другому, но и говорила иначе. Почти как настоящая леди, ей-Богу! Эта мысль заставила его улыбнуться.
— Мать и младенец, хорошо себя чувствуют? — спросила она. Ах, до чего же вежливо и правильно! Его лицо выразило удовольствие.
— Сначала было плохо, но теперь все позади.
— И ты виделся со Сьюзен Мастен, когда был в Фалмуте?
«Ну вот, — подумал он со смешанным чувством радости и разочарования, — сейчас она больше похожа на прежнюю Делию. Проклятье! Ей до сих пор удается его смутить». Лицо его залилось горячей краской, и он злился на себя за эту слабость.
— Да, я видел Сьюзен, — сказал он, зная, что она об этом подумает, и как больно это заденет ее.
— И ты с ней спал?
О Боже...
Он не спал с ней. Не спал потому, что всю прошлую неделю каждую минуту думал, мечтал, томился желанием вновь прикоснуться к шелковой коже Делии, почувствовать в своих ладонях тяжесть ее упругой груди и услышать ее задыхающийся низкий голос, шепчущий ему в ухо: «Я люблю тебя, Тайлер Сэвич... люблю тебя... люблю...»
Нет, он не спал со Сьюзен и, вероятно, никогда не будет спать. Его молчание тем не менее было истолковано как признание. Что, впрочем, он и предполагал.
