Француаза Бурден - Незнакомка из Пейроля
Паскаль рассмеялась, убежденная в том, что Аврора шутит, но та покачала головой.
– И то, что ты этого не осознаешь, придает тебе еще большее очарование!
Она хотела убрать со стола, но Паскаль сказала, что сделает все сама.
Пока Аврора собиралась, Паскаль мыла посуду. Этот выходной был для нее настоящей наградой, и она хотела насладиться каждым его мгновением. Подойдя к окну, она увидела Люсьена Лестрейда, который подрезал куст гибискуса. Его присутствие, конечно, немного нарушит ее прогулку по парку, но не настолько, чтобы принимать это близко к сердцу, тем более что ей нужно было узнать от него кое-что, не связанное с садоводством.
Она надела куртку и вышла в парк. В тележке садовника громоздилась куча обрезанных веток. Лестрейд, насвистывая, продолжал работать.
– Вы не слишком много срезаете?
– У таких кустарников делается короткая подрезка. Это для того, чтобы пробудить спящие почки, – объяснил он.
– А как быть с розами?
– О, это несложно, потому что розы – колючий кустарник, и даже если ошибешься, они все равно восстановятся. Но если хочешь, чтобы куст цвел красиво, тогда нужно кое-что уметь!
Он остановился и посмотрел на нее. Возможно, его удивили ее расспросы, потому что до этого она держалась с ним очень отстраненно.
– Ваша мать умела заботиться о растениях, – сказал он. – Вы врач, у вас много другой работы, а она всегда была здесь…
– Это вы ее научили, Люсьен?
– Кое-что она интуитивно знала сама. Если не знала, то спрашивала. Меня удивляли ее старомодные идеи о разнообразии сорта и цвета. Она добивалась причудливых сочетаний. Я не сразу понял, что у нее был замысел общего ансамбля. Иногда она называла мне цветы на языке своей страны.
– И вы помните какие-то из названий?
– Не все! Ну вот, например… Орхидея будет «лан», плакучая ива «дуонг ле», вишневый цветок будет…
Он немного помедлил, пытаясь вспомнить, и Паскаль сказала за него:
– «Ань дао».
– Да, правильно!
Он несколько раз прилежно повторил эти слова, чтобы получше запомнить. Ее бабушку звали Ань Дао, и эта женщина отдала своего ребенка капитану Монтагу. Ей стало грустно, и она отошла на несколько шагов в сторону. Когда же она сможет увидеться с сестрой? Она направила запрос, в котором изложила степень своего родства с Юлией, которая не могла выразить свою волю. Теперь где-то какие-то люди принимали решение за нее.
Лоран помог ей в достижении цели, но ему это не нравилось. Он сомневался в том, что это свидание пойдет ей на пользу. На кого похожа Юлия? Может ли она вообще разговаривать? Чем можно ей помочь?
– Я решу это потом, – сказала себе Паскаль, стиснув зубы, – а пока мне нужно узнать…
– Вы что-то сказали? – спросил у нее Лестрейд. Она заставила себя улыбнуться.
– Приятно видеть вас веселой! А то можно подумать, что Пейроль всех женщин делает грустными.
Теперь для нее было очевидно, что печаль преследовала ее мать все эти годы. И это несмотря на то, что у нее был чудный мальчуган Адриан, которому она могла подарить всю свою любовь, потом родилась Паскаль, совершенно нормальная девочка. Камилла не могла забыть Юлию, воспоминания о ней мучили ее и в конце концов сгубили.
Паскаль огляделась вокруг и вдруг увидела этот парк глазами Камиллы. Тюрьма и рай одновременно. Она вздрогнула и быстро зашагала к своей машине, стоявшей на аллее. Нужно поехать в Альби за покупками, нужно думать о предстоящем вечере с Лораном, нужно прогнать этот кошмар. Однажды, и это произойдет скоро, она увидится с Юлией, сможет прикоснуться к прошлому своей матери, понять ее муку.
Анри солгал, он никуда не торопился и, чтобы избавиться от расспросов Паскаль, изобразил себя очень занятым. На самом же деле он работал все меньше и меньше, оставив себе лишь тех привилегированных пациентов, с которыми давно имел дело, у которых были редкие нетипичные случаи, вызывавшие в нем интерес специалиста. Но в основном он все больше и больше перекладывал работу на плечи Адриана. После него дела клиники должны идти так же хорошо. Он возвел это в принцип, потому что, кроме клиники, ему нечего было оставить своим детям.
Чтобы избавиться от чувства вины, Анри тратил огромные суммы на пожертвования. Такая щедрость иногда успокаивала его, иногда лишний раз напоминала о его ошибках. Сегодня же ему пришла в голову мысль о том, что он ограбил собственных детей.
Паскаль была слишком хорошо воспитана, чтобы расспрашивать его о состоянии финансовых дел, поэтому она купила Пейроль и никогда не упрекала его в скупости или несправедливости.
По привычке он взглянул на свадебную фотографию своей дочери, стоявшую на углу стола. Паскаль и Самюэль на ней светились от счастья. За ними стоял Анри, держа Камиллу за руку. Сердце его сжалось от нежности.
Боже, как он любил эту женщину! Он был готов на все ради нее, действительно на все… Но он понял это, когда уже поздно было что-то изменить.
Он не хотел, чтобы его дочь все узнала, чтобы осуждала его. Он не выдержит этого. Лучше солгать и молчать. Даже Юлия Ньян ничего не знала, да и как она, бедняжка, могла знать? Поэтому, если предположить, что сводные сестры встретятся, в этом не будет для него ничего плохого. Он мог только догадываться, как жилось Юлии в больнице.
Почему догадываться… Он сам был врачом и хорошо знал, что это за место, предпочитая вообще о нем не думать.
Оставляя Юлию в больнице для детей с болезнью Дауна, Камилла лишалась всех материнских прав и не знала, где именно будет находиться ее ребенок. Поэтому им ничего не оставалось, как делать бессмысленные пожертвования ассоциациям, занимавшимся сиротами, детьми с болезнью Дауна, и прочим организациям, которые так или иначе могли иметь дело с Юлией.
Камилла постоянно твердила: «Я бросила своего ребенка». Она не понимала, как же получилось, что она повторила то, что произошло с ней самой. В такие минуты Анри, чтобы унять ее боль, напоминал, что Абель Монтаг повел себя, как подобало отцу, он взял на себя ответственность, чтобы заботиться о ней, в отличие от Рауля Косте. Страдание сменялось гневом, и Камилла выплескивала всю свою ненависть на этого гнусного человека. Анри слушал ее с чувством горького удовлетворения. Он испытывал ревность к этому Косте, потому что он первым раздел Камиллу, прикасался к ней, наслаждался ее телом. Этот тип, по ее воспоминаниям, не был ни умным, ни добрым, он даже не был соблазнительным, но благодаря ему она смогла уйти от Монтагов. Ужасная история бедной девушки!
Анри закрыл лицо руками и расплакался.
– Ну как, правда неплохо?
Довольная собой, Марианна прошлась, не пользуясь тростью, и вернулась к Самюэлю.
