Наталия Миронина - Невеста Всадника без головы
– Аня, я даже не буду обсуждать этот поступок. Любой человек тебе скажет, что нормы здесь никакой нет. Но ты прочитай, что ты пишешь. Это же ведь твой почерк?
– Да, мой.
– Тогда возьми, – Максим протянул бумагу.
– «Пятнадцать часов – проверила все окна. Няня может плохо следить за детьми, надо быть настороже». И что? Что в этом такого? Я всегда проверяю окна, я боюсь за детей, я не очень доверяю няне – она человек слишком молчаливый, необщительный, а такие люди всегда внушают недоверие. Я попыталась с ней поговорить, но так и не смогла. Что ненормального в таких записях?
– Аня, если ты задаешь такой вопрос, значит, мои объяснения будут напрасны. Я еще не видел человека, который записывает каждый свой шаг для того, чтобы его не обвинили в чем-то предосудительном. И еще. Откуда эта мания преследования? Что это такое – «надо быть настороже»?
– Максим, это просто слова, это я записывала для себя. Я не выбирала формулировок. В этих словах выражено мое беспокойство о детях. Только и всего. Почему ты говоришь о мании преследования? Как можно было сделать такой вывод?!
Аня вдруг поняла, что муж действительно рассержен и озабочен.
– Максим, и я не трогала Митю. Ты должен поверить мне. Мне, твоей жене, а не каким-то пришлым теткам, у которых непонятно что на уме.
– Между прочим, эта тетка воспитывает твоих сыновей!
– Я ее об этом не просила! Я бы и сама справилась!
– Ну да! Только у тебя очень необычные методы воспитания.
Именно после этого разговора в доме и появилась вторая няня – Элле.
Одним словом, Аня могла многое рассказать Варваре Сергеевне. Но вот как это сделать, чтобы можно было и посоветоваться, и не напугать ее? Нет, с матерью она разговаривать не будет. Она дождется братьев, которые, как назло, были за границей. Юра с женой поселился в Нью-Йорке, Вадим был где-то в Южной Америке – на его голову «свалилась» бразильянка с русскими корнями и неплохими вокальными данными. А значит, пока Ане самой надо будет внимательно смотреть по сторонам и быть начеку. Больше всего ее волновали те бумаги, которые она случайно нашла в спальне.
…Пузырек с успокоительным исчезал самым волшебным образом. Каждый вечер она исправно бросала его в верхний ящик прикроватной тумбочки, но утром там его не находила. Аня совершенно точно помнила свое движение: вот она выходит из ванной комнаты, ложится в постель, мажет руки кремом, потом выдвигает верхний ящичек и достает пузырек. Стакан с водой стоял всегда у тумбочки. Аня выпивала таблетку и сразу же возвращала пузырек на место. Это уже стало ритуалом – вот уже несколько месяцев она принимала таблетки, прописанные врачом, которого нашел Максим. Утром, когда полагалось принять только половинку, Аня пузырек не находила. Или находила совсем в другом месте. Например, на полу, или в комнате мужа на тумбочке, или на его письменном столе, или, что еще непонятнее, внизу, в столовой. Вот и сейчас она спустилась вниз. За большим столом завтракал Максим.
– Ань, не разбрасывай лекарство! Няни, конечно, за мальчишками смотрят, но они, по-моему, резвее их обеих, – заявил он в ответ на вопрос Ани о лекарстве.
– Я не разбрасываю. Я сама удивляюсь, что утром лекарство оказывается в самых неожиданных местах. – Аня попыталась свести все к шутке, но на лице Максима появилось раздражение:
– Господи! Опять! Опять кто-то виноват в твоих проблемах! В твоих нервах!
– Да при чем тут нервы?!
– Да при том! Аня, надо выполнять все указания врача! Понимаешь, иначе невроз превратится в болезнь! В тяжелую, неизлечимую болезнь!
– Да что я?! Что ты взъелся из-за какого-то пузырька!
– Я не из-за пузырька… Я… Я… – Максим не договорил. Он выскочил из-за стола, раздраженно бросил развернутую газету на стол. – Господи, почему у нас в доме теперь нельзя даже позавтракать спокойно? Дождалась бы моего отъезда и искала свой пузырек. Не надо на меня смотреть такими несчастными глазами! Жить с невротичкой очень тяжело.
От неожиданности Аня застыла. Она привыкла уже к вспышкам и враждебности мужа, но сейчас, когда она спустилась в гостиную, совершенно спокойная… О лекарстве она завела разговор, чтобы просто как-то объяснить свое появление здесь. Максим же был безжалостным в своей грубости.
– Почему ты…
Большая, редко когда закрывающаяся дубовая дверь столовой с шумом захлопнулась.
Аня поняла, что с ней сейчас действительно случится истерика. Не та, которая бывает шумной, с громкими всхлипами, а тихая, долгая, когда человек мучительно жалеет самого себя. Аня постояла, пока не послышался звук закрывающихся ворот – это Максим уехал на работу, – и только тогда медленно вышла из столовой. Люди, работающие в доме, по заведенному Максимом правилу на тот этаж, где в этот момент были хозяева, не заходили. Заливаясь слезами, Аня шла по мягкому ковру бесшумно, словно рыдающий призрак. Остановить слезы она не могла. Подойдя к кабинету мужа, она вдруг в ярости распахнула двери. Ане показалось, что, если она сейчас не выплеснет обиду, у нее случится удар. Она вошла в кабинет и огляделась. Комната являла собой образец порядка и систематизации по цветам и размерам: корешки книг – синие к синим, размеры папок – маленькие к маленьким, большие к большим. Аню душили обида, страх, непонимание, но поверх всего этого поднималась волна гнева. Увиденный порядок так не соответствовал хаосу в ее душе, что она почувствовала зависть. Еще совсем недавно в жизни Анны Спиридоновой было безмятежно, тихо и понятно. Даже в самый тяжелый период, когда без всяких объяснений исчез жених, она знала, что должна делать. Знала, просто у нее не было тогда физических сил. Сейчас же от самостоятельной, умной, выдержанной женщины ничего не осталось. «Действительно, невротичка!» – подумала Аня и в бешенстве смахнула со стола аккуратно лежащие бумаги. Жест был резкий, бумаги выскользнули из большой декоративной скрепки и неторопливо полетели по комнате. Плавные движения белых листов немного отрезвили Аню – ей совсем не хотелось, чтобы Максим устроил скандал еще и из-за этого. «Он произнесет свое любимое: «Ты себя не контролируешь!» – подумала Аня и стала собирать документы в одну стопку. – Вот мой бунт и закончился! Не успев начаться! Разве раньше могло так все быть?! И почему все так переменилось?! В какой-то год?!» Она опять залилась слезами… Собрав все, Аня стала выравнивать стопку на столе и в это время увидела написанные на маленькой бумажке столбики цифр. Они удивили ее своей многочисленностью. Вся страничка выглядела как сложная математическая формула. Аня внимательно пригляделась. Рядом с числами она увидела имена. «Удивительно, вряд ли департамент, который возглавляет мой муж, занимается финансовыми вопросами. Но тогда что это такое?» – Аню почему-то встревожило увиденное. Вроде бы мелочь, ерунда, они так давно не разговаривали с Максимом о его работе, и потому Аня могла просто не знать каких-то деталей. Положив все на место, она тихо прошла в свою комнату. Однако листок с числами не шел у нее из головы…
