Сьюзен Виггс - Рецепт счастья
— Рурк…
— Прости. — Он отступил от нее. — Я не должен был… это больше не повторится.
«Но я хочу, чтобы это повторилось», — подумала Дженни. Она хотела целовать его снова и хотела все, что за этим может последовать.
— Нам надо идти, — сказал Рурк. — Они будут ждать нас.
Рурк последовал к двери, не обращая внимания, идет ли Дженни за ним. Он остановился, распахнув дверь. Дженни смотрела на него, разрываясь от вспыхнувшего и отвергнутого чувства. Рурк оглянулся, но от двери не отошел. Дженни напоследок окинула комнату взглядом, а потом вышла за дверь и спустилась по ступенькам. Она продолжила путь, а Рурк в это время запирал домик.
Он догнал ее и быстро пошел вперед, словно торопился оказаться от Дженни подальше. Фейерверк закончился, и луна висела высоко в небе, освещая призрачным светом двоих людей, которые возвращались к тропе вдоль берега озера.
— Ты злишься на меня, — сказала Дженни. Нет смысла притворяться, что ничего не было.
— Я на тебя не злюсь.
— Злишься. Я точно знаю. Ты объявил мне бойкот и хмуришься.
Рурк остановился и тяжело вздохнул:
— Я не хмурюсь и не злюсь.
— Лжец.
— Хорошо, теперь я уже злюсь.
— Я знала это. Вот видишь, я была права. И теперь ты должен сказать мне, почему злишься.
— Потому что ты назвала меня лжецом.
— Я имею в виду до этого.
— До этого я… это глупо. Я не хочу об этом разговаривать. — Рурк сунул руки в карманы и посмотрел на Дженни. На его лицо легли глубокие тени.
— Ты злишься не из-за того, что целовал меня, — сказала Дженни. — А из-за того, что тебе это понравилось.
— Представь себе, мне нравятся девушки. К тому же если ты и так все знаешь, тогда зачем спрашиваешь?
— Потому что я пытаюсь понять, Рурк.
— Это нетрудно, — пробормотал он. Дженни потупила взгляд.
— Это из-за Джоуи, да? — тихо спросила она.
— Он пытается придумать, как пригласить тебя куда-нибудь, с самого начала лета.
Дженни об этом знала. Она каким-то образом это чувствовала.
— Может, я не хочу, чтобы он куда-то меня приглашал.
— Почему? Джоуи замечательный.
— Может, мне нравится другой парень. — Дженни говорила шепотом, слова срывались с ее губ, как во время скандала.
Рурк одарил ее тяжелым взглядом. Очерченный лунным светом, он казался большим и грозным.
— Не стоит. Присмотрись получше к Джоуи.
— Отлично! Спасибо за совет! — Дженни решила прикрыть боль сарказмом.
Как ни взгляни, а ситуация была безвыходной. Она не могла быть ни с одним из них так, чтобы не ранить другого. Нет, не совсем так. Рурка ничто не могло ранить. Он носил непробиваемый панцирь, закаленный годами отцовской жестокости. Он знал, как защититься. А Джоуи этому не научился даже после двух лет в армии. Милый, чувствительный Джоуи даже не старался защищаться.
— Что вас так задержало? — крикнул Джоуи. Он стоял возле складского помещения, где вечеринка была в самом разгаре.
— Ничего, — ответила Дженни и поняла, что вот-вот расплачется. Она опустила голову, пряча лицо. Если Джоуи посмотрит на нее хорошенько, то может догадаться о страстных поцелуях. — А где Нина?
— Она увезла Соннет домой. Я сказал, что мы с Рурком подкинем тебя до дома позже.
Замечательно. Нина ее бросила, и теперь ей придется провести здесь весь оставшийся вечер.
— Давайте зайдем внутрь, — пробормотал Рурк. Он тоже избегал смотреть Джоуи в глаза.
Дженни редко бывала на вечеринках в лагере «Киога». В большинстве случаев они представляли собой толкотню с криками и визгами под громкую музыку, усиленную расстроенными микрофонами. Освещение было тусклым, но каким-то образом три девушки сразу заметили Рурка и, подобравшись к нему через толчею, окружили, как фанатки рок-звезду. Дженни наблюдала за Рурком, и казалось, что он превращается абсолютно в другого человека. Со спокойной и намеренно обворожительной улыбкой Рурк легким движением скользнул рукой вокруг талии одной из девушек и направился с ней в сторону танцпола. На девушке, которую он выбрал, была короткая юбка и маечка, настолько обтягивающая, что виднелись все детали бюстгальтера.
Должно быть, вся боль и замешательство отразились на лице Дженни, потому что Джоуи коснулся ее руки и сказал:
— Пойдем на улицу.
На пути к выходу Дженни бросила взгляд через плечо, и как раз в этот момент Рурк посмотрел на нее, словно желал убедиться, что она видела, как он любезничал с девушкой. А зачем он это делал? Хотел уверить ее, что недостоин ее симпатии? Если так, то это сработало. Должно быть, Рурк теперь будет счастлив.
— Не беспокойся за Рурка, — решил поддержать ее Джоуи. — Иногда он ведет себя как придурок без всякой причины.
О, у него есть причина, подумала Дженни.
— Ему постоянно нужны девушки. Таким уж он вырос.
Дженни не сдержала улыбки. Джоуи всегда видел в людях только хорошее. Все было бы настолько проще, если бы она и Джоуи… Можно ли уговорить себя влюбиться в человека лишь на основании того, что он хороший?
Дженни старалась изо всех сил. Когда Джоуи позвонил и позвал ее в кино, она сразу же согласилась. Дженни пригласила его в свой дом, и ее сердце смягчилось, когда она увидела, как легко они поладили с бабушкой. После нескольких сердечных приступов бабушка была совсем плоха, но Джоуи не обращал на это внимания. Он не кричал бабушке, словно она была глухой (она и не была глухой), и не разговаривал с ней как со слабоумной (слабоумием бабушка тоже не страдала). Наоборот, Джоуи относился к ней с благородством и уважением, и всегда рядом с Джоуи бабушка светилась от счастья. Дженни нравилось его отношение к бабушке. Он относился к ней как к родной.
Однажды на выходные приехал Бруно Сантини. Проведя с ним время, Дженни поняла, почему Джоуи такой: он рос, окруженный любовью и пониманием. Бруно не скрывал своих чувств к сыну и гордился им. Он не стал медлить и тут же открыл свое сердце Дженни и ее бабушке.
— Вы самая красивая девушка из всех, кого мне когда-либо представлял Джоуи, — сказал Бруно.
— Пап, вообще-то Дженни — единственная девушка, которую я тебе представлял, — заметил Джоуи.
В августе, когда жара стала настолько невыносимой, что даже сверчки затихли, Джоуи повесил на крыльце двухместные качели, и они с Дженни мирно раскачивались на них в поздний час, надеясь уловить хотя бы легкий ветерок. Дженни стало казаться, что она никогда не уедет из этого дома. После смерти дедушки она все еще цеплялась за эту мечту, но потом с бабушкой случился удар. И она осталась. Она была нужна бабушке. Они приятно проводили время, живя вместе, и старались извлечь из этого все самое лучшее. Бабушка больше не могла подниматься по лестнице, и они перенесли ее спальню в кабинет на первом этаже, а весь второй этаж остался в распоряжении Дженни. Иногда она представляла, что это верхний этаж какого-то дома в Сохо, но потом слышался стрекот сверчков или вой койота, и Дженни вспоминала: она в Авалоне.
