Татьяна Веденская - Траектория птицы счастья
– Это все здорово, но какое отношение это все имеет к Мите? Он-то уже имел этот доверчивый комочек, он-то больше не считает это самой большой удачей в жизни, – раздался неугомонный голос здравого смысла. – Не стоит обольщаться и ожидать, что разверзнутся хляби небесные Лучше держать глаза открытыми и быть готовой ко всему.
– В любом случае, я хочу родить этого ребенка. Пусть даже и для себя одной, – упрямствовала я. Пусть мне будет хуже, но только я устала бояться. Вечно бояться, что не хватит денег, что он не поддержит, что жизнь станет совершенно невыносимой. Она и так с трудом подходит под определение «сносная». Вон таракан побежал. Хуже уже не будет. Поэтому я решила, что раз бояться бессмысленно – я и не стану. Раз у меня нет никакого иного способа добраться до Мити, буду терроризировать его тетку. Я набрала ее номер телефона. После нескольких далеких гудков, показавшихся мне бесконечностью, в трубке раздался скрипучий голос.
– Алло? – я откашлялась. Смелость моя сильно уменьшилась.
– Добрый вечер. Раиса Павловна, это снова я – Маша Золотнянская.
– Добрый вечер, – она ответствовала ледяным тоном. Н-да, плохая была идея. Жалко, что нет другой, малодушно подумалось мне.
– Скажите, а вы передали Мите мой новый номер телефона?
– Если бы он спросил, я бы обязательно передала, – уклончиво послала меня она. Значит, не передала. Или он действительно не интересовался. Что ж, это вполне возможно.
– А он не спрашивал, как я тут живу? – решила идти до конца я.
– Интересно! – фыркнула бабуся. – А кто вы такая, чтобы он интересовался вашей жизнью.
– Вообще-то у нас был роман, – исчерпывающе пояснила я. Щеки у меня стали красными от возмущения и стыда. Господи, ну почему я должна оправдываться перед какой-то бабкой.
– Роман! Да у него таких романов по три штуки в год. И не думай, что если ты с ним переспала – тебе удастся сесть к нему на шею. Вот пошли женщины! Ни стыда – ни совести, – отбрила меня Раиса Павловна. Я пожалела, что тогда, в тот первый день нашего с Митей знакомства у нее действительно не было инсульта. А то я могла бы ее и не спасти.
– Даже и не собиралась. Но мне действительно очень нужно с ним поговорить. Почему вы так ко мне относитесь? Разве я сделала вам что-то плохое? – приперла ее к стенке я. Раиса Павловна на минуточку растерялась от такой моей откровенности.
– Маша, поймите. Вы Мите не нужны.
– А можно, я услышу это от него? – упиралась я.
– Зачем? – фальшиво-ласковым тоном поинтересовалась она. – Вам так хочется унижаться? Что же вы так откровенно навязываетесь. Я действительно передала бы ему ваш номер, если бы он о нем спросил. Но он не спрашивал. Вы меня понимаете?
– Нет. Это вы меня не понимаете. Как бы там ни было, мне просто нужно с ним поговорить. И все. Можете ему передать это? Даже если он не спросит вас обо мне. Даже если он вообще забыл, как меня зовут. Напомните ему, что я доктор, зовут меня Маша, и что я жду его звонка. Ладно?
– Хорошо, – растерялась она.
– Отлично, – кивнула я и поверила трубку. До этого момента я думала, что передам ему мою глобальную новость прямо через нее. Но это просто невозможно, сказать такой вредной, взбалмошной старухе о самой сокровенной моей тайне. Нет. Она не для нее.
– Значит, ты будешь ждать звонка? – нахмурилась моя Лиля, когда я рассказала ей о нашем разговоре.
– Ждать? Ты что, смеешься? Да она теперь будет молчать, как кубинский партизан! Даже если он теперь будет ее пытать, требуя открыть тайну золотого ключика, он будет твердить, что понятия не имеет, куда я делать.
– А может она тебя оговорить?
– Почему нет? – ходила из угла в угол я. – Она может все что угодно выкинуть в своем старческом маразме. Блин, а я даже представления не имею, как его найти.
– Значит, ты не сможешь узнать его мнение? – подытожила Лиля.
– Не смогу. Никак, – остановилась я. – Но, собственно, зачем мне его мнение. Что, мало, в России одиноких матерей, что ли? Я в любом случае решила рожать – и рожу, если здоровье позволит. А ему я смогу позвонить, когда он приедет. В сентябре.
– Ой, так далеко? – расстроилась она. Да, действительно, что это за дикий график. Работать по полгода. Где это видано? Но, с другой стороны, что я могу сделать? Ничего. Абсолютно. Значит, я буду гулять все лето сама. И совершенно не стану переживать. Потому что, во-первых, это бесполезно и ничего не изменит. Во-вторых, даже когда он приедет и все узнает, это ничего не изменит. А, в-третьих, мне все равно переживать будет некогда. Беременность и работа, работа и беременность. У меня внутри спит трехмесячный ребенок – благословение небес. Какое мне дело до того, кто и что обо мне думает?
В настоящее время на книжных полках томится в ожидании огромное количество литературы о том, как правильно проводить время вынашивания ребенка. В красивых переплетах запрятаны фотографии милых женщин, заснятых на разных сроках. Аккуратные округлые животики, красивая одежда, полезные советы по питанию, гимнастике и сну. Беременность шаг за шагом. Странно, но я получала невероятное удовольствие от прочтения всей этой, в общем-то, неглубокой и абсолютно немедицинской макулатуры. На садовом кольце, недалеко от Красных Ворот располагался книжный магазин, в котором мне не мешали листать красивые глянцевые страницы книжек «Стань Идеальной Мамой» или там «Девять Месяцев Счастья». Видимо, по мне уже можно был догадаться, что это не праздное любопытство. Я действительно сильно изменилась за эти три месяца моей незамеченной беременности. После похода на УЗИ я разделась дома догола и принялась рассматривать себя в Лилькином зеркале. У нее в комнате, как и положено будущей актрисе, стояло большое, почти в полный рост, переносное зеркало на подставке.
– Зачем оно тебе? – удивилась я, когда в первый раз зашла в ее закуток. Оказывается, не все комнаты в этой странной квартире был большими, шестнадцатиметровыми, как у меня. Лилина была на глаз даже меньше кухни Полины Ильиничны, метров девять то есть.
– Я же должна репетировать, – пояснила она.
– И? – не поняла тогда я.
– Ну, мне же надо видеть, какая получается мимика. Движения там, пластика.
– Надо же, как все сложно, – я была удивлена. Мне казалось, что актерство – это умение вжиться в образ. Но Лиля постоянно пыталась запомнить чужие интересные гримаски, манеру вести себя, улыбаться. И даже от меня она что-то брала.
– Ну-ка, пройдись еще. Как ты интересно сутулишься, – говорила она, и мне хотелось сразу забиться в подходящую скорлупу. Может, я в душе королева. А она – как ты интересно сутулишься. Никто не любит знать, каков он действительно в глазах окружающих. Я тоже предпочитала думать, что меня считают порывистой стройной молодой леди с точеными чертами лица и изящной шеей. Интересно сутулишься! Разве это про меня?
