Галина Куликова - Соблазнить холостяка, или Нежный фрукт
– Дима! Дима!
В тот же миг дверь с грохотом отвалилась в сторону, и на пороге купе возник Астраханцев, мрачный и прекрасный, как демон ночи.
– Я здесь! – воскликнул он и шагнул внутрь.
От неожиданности Люба подпрыгнула на месте, мотнула головой и больно стукнулась затылком о стенку купе.
– Вот зараза! – воскликнула она и против воли поморщилась.
– Это я – зараза? – трагическим голосом спросил Астраханцев, одним сильным рывком задвинув за собой дверь. Дверь отрезала их от всего остального мира, и они остались в полумраке одни. – Ну да. Зараза. Но у меня есть оправдание, и вам придется его выслушать!
Он плюхнулся на соседнее сиденье, оказавшись с Любой лицом к лицу.
– Оправдание! – хмыкнула та. Вид у нее был воинственным: глаза горели, губы были сжаты в тонкую линию. – Как вы вообще сюда попали?
– Гнался за поездом, – коротко ответил тот и потребовал: – Перестаньте так на меня смотреть. Я чувствуют себя промокашкой, которую хотят разорвать на мелкие клочки.
– Вы меня гнусно обманули!
Когда Астраханцева не было рядом, Люба ощущала себя самым несчастным существом на свете. Но стоило ему появиться, как ей немедленно захотелось выместить на нем все свои обиды.
– Да, я вас обманул, – скорбно согласился он. – Но не гнусно, без злого умысла. Я обманул вас от растерянности.
– Никакой вы не Грушин! Что, съели?
– Мы с вами сейчас говорим об отношениях, – сварливо ответил тот. – И тут фамилия не имеет никакого значения.
– Вы не можете говорить об отношениях! – выпалила Люба, раздув ноздри двумя маленькими наперстками.
– Почему это вы лишаете меня такого права? – искренне возмутился ее недавний обидчик.
– Потому что вы женаты!
Это была бомба, которой предстояло взорвать его самоуверенность. Вместо того чтобы рухнуть и рассыпаться пылью, Астраханцев фыркнул и пренебрежительно махнул рукой, словно отгонял от себя обвинение, как докучливую муху.
– Да было бы вам известно, с женами иногда разводятся, – заявил он. – Жена – это спутница жизни, с которой можно до определенного момента идти по одной дороге… А потом взять и свернуть в сторону.
– И какой же тропой вы теперь собираетесь пробираться по жизни? – съехидничала Люба, сложив руки перед грудью. – Тоже мне, архар!
Всем своим видом она демонстрировала недоверие и насмешку. Астраханцева это страшно завело.
– Я думал, вы настоящая женщина! Проницательная, понимающая… А вы!
Он вскочил на ноги и развернул плечи. Люба тоже вскочила вслед за ним, словно подброшенная пружиной.
– А я игрушечная! – желчно ответила она и накинулась на него, наступая и тесня к закрытой двери, в которую Астраханцев в конце концов уперся спиной: – Что я должна была понимать?! Я попала не в ту квартиру, а ты мне ничего не сказал! Я принимала тебя за будущего мужа!
Люба вытянулась в струнку, задрав голову, но все равно чувствовала себя канарейкой, пытающейся запугать страуса.
– Может, я и есть твой будущий муж? – не-ожиданно для себя ляпнул Астраханцев. Сказать по правде, он не собирался так сразу сдаваться, учитывая ее настроение. Поэтому тут же добавил: – И почему это ты так нахально перешла на «ты»?
– Потому что… Потому что…
– Потому что – что? – спросил он насмешливо, ощутив наконец твердую почву под ногами.
– Потому что ты дурак! – выкрикнула Люба и стукнула его кулаком в диафрагму.
– Уй! – воскликнул Астраханцев, согнувшись. – Чувствую, ты уже не в силах контролировать эмоции. Дурак – это почти что объяснение в любви.
Он схватил Любу за запястье, она замахнулась на него другой рукой, но и та через секунду оказалась в плену.
– Я понимаю, что вел себя именно как дурак. – Астраханцев прижал ее кулаки к своей груди. – Я знаю, что женщинам хочется, чтобы все было, как положено – ухаживания, цветы, театры, конфеты в коробках сердечком, открытки на День святого Валентина, четыреста телефонных звонков в день безо всякого повода…
Слушая его, Люба вспомнила вдруг, как ехала в Москву. И как ей было плохо оттого, что впереди ждала отвратительная определенность – Грушин сначала привыкнет к ней, а потом сделает предложение. И она плакала – еще как! – оттого, что ей хотелось не скучного брака по договоренности, а сумасшедшего любовного романа, страстей, о которых можно будет потом рассказывать внукам. Ее собственная бабуля хвасталась тем, как любимый похитил ее из дому накануне свадьбы и как они рванули через лес в буранную ночь, а за их санями, бегущими по лесу, погналась стая волков. Потом к волкам присоединились родственники брошенного жениха, готовые к расправе… Бабуля рассказывала эту историю сто тысяч раз, и сто тысяч раз Любино сердце сжималось от восторга.
Да, ей хотелось невозможного романа… Но разве она не получила желаемого?! Она явилась в дом к совершенно незнакомому типу, потребовала выделить себе комнату и принялась устанавливать с ним теплые отношения. В итоге влюбилась в него по уши, а потом обнаружила, что это никакой не будущий жених, а вообще непонятно кто!
Именно в тот миг, когда Люба поняла наконец, что мечта ее исполнилась и что она попала в самый центр любовного приключения, вся ее злость исчезла, как будто ее и не было никогда. Она тотчас обмякла в руках Астраханцева и, вместо того чтобы рваться из крепких объятий, внезапно прижалась щекой к его груди.
– Хорошо хоть, что у вас с Грушиным имена одинаковые, – пробормотала она. – Не придется переучиваться. Кстати, на День святого Валентина я хочу не конфеты, а кольцо. Почему-то мне кажется, что теперь мы пойдем общей тропой… Если вы, профессор, все же догадаетесь наконец меня поцеловать!
* * *Две проводницы – Марина и Юля – стояли возле служебного купе, вспоминая все свои романы. Особенно те, что случились с ними в юности. Какие-то сумасшедшие, головокружительные, с жуткими ссорами и страстными примирениями, с ночными побегами из дома, ревнивыми истериками и клятвами верности.
Когда накал страстей в купе, где происходило объяснение в любви, достиг апогея, из ближайшей к ним двери вывалился встрепанный небритый мужик в майке и, заметив проводниц, возмущенно воскликнул:
– Да что же это такое, в самом-то деле?! Спать не дают. То плачут, то смеются!
На его голос вышли и другие пассажиры, недовольно хмурясь и поддакивая: да, надо немедленно остановить это безобразие!
– Остановить это безобразие совершенно невозможно, – строго сказала Юля, поправив форменный китель. – Там мужчина в любви объясняется.
– Они встретились в Москве, и у них завязался жуткий роман, – сообщила Марина, гордясь собственной осведомленностью. – Она думала, что он сделает ей предложение, а он испугался. А когда она села в поезд, тут-то он и прозрел!
![Антон Антонов - Райское наслаждение [= Запретный фрукт]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
