Преодолевая сопротивление (СИ) - Заозерная Марта

К тому моменту, как на территорию нашего участка въезжаю, на лбу капли пота выступают.

- Я всё контролирую, - сообщает Юля, стоя в дверях с двумя сумками. Меня или себя успокоить пытается.

- Да уж, я так и понял, - нервно выдыхаю, пряча от неё волнение своё.

Озноб по спине проходит от вида её бледного лица. Слишком хрупкая, слушком беззащитная.

Помогаю ей забраться в машину и за сумками возвращаюсь.

Уже по пути в больницу думаю – где был мой мозг, когда я сам не вызвал скорую для неё? Зачем было соглашаться?

Дорога обратно в город занимает времени чуть больше. Когда Юля рядом, необходимо контролировать скоростной режим. Она быстрее сама у себя роды примет, чем успокоится в авто на скорости за сто восемьдесят километров.

- Ты ведь со мной пойдешь? Не передумал? – спрашивает Юля, ладонь мою сжимая, поддержки ища.

Мы договорились и оплатили партнерские роды. Юля не доверяет посторонним настолько, чтобы рискнуть жизнью и здоровьем нашего сына.

- Как бы там меня откачивать не пришлось, - усмехаюсь невесело. – Конечно, вместе. Как и договаривались – вместе навсегда, - подношу к губам её ладошку, целуя тыльную сторону.

Эпилог (часть1)

Меньше 4 лет спустя

Дмитрий

Пятница. Возвращаюсь домой засветло. С пятницы по воскресенью Юля каждую неделю отпускает всех помощников домой, и если на выходных мы вместе справляемся, то в такие дни как сегодняшний, она вымотана до крайности, потому что весь день одна с детской бандой справляется. Несмотря на её впечатляющие организаторские способности, четверо погодок – это выдающийся пиздец. Счастливый, лучезарный, нежный, наполненный смехом и детскими шалостями… Кошмар. На ушах стоит не только наш дом, но и соседские, до которых крик и хохот доносятся.

Иногда мне кажется, что жена тайком антидепрессанты принимает. Она отрицает или пользуется правом не свидетельствовать против себя, но когда я прихожу домой и вижу её весело скачущей по дому вместе с детьми, или кормящей троих разными ложками, а четвертую из бутылочки, очевидно становится, что без психотропных препаратов не обошлось.

За три месяца прошедших с момента рождения дочери я дважды оставался с ними четырьмя наедине. Без Юли. Без никого. Весь тот час обещал себе, что больше не поддамся на уговоры жены на счет ещё одного ребёночка. Юля без проблем организует их быт, устраивая массовую высадку человечков на горшок, или плавает с парнями в бассейне, страхуя всех поочередно.

У меня, как не трудно догадаться, так не выходит.

В доме поразительно тихо. Непривычно. Обычно старшие бесятся, а младшая кряхтит усиленно. Пройдясь по первому этажу, поднимаюсь на второй, где расположена наша волшебная комната. Игровая в сто квадратов, с мягким полом и стенами обитыми прорезиненными панелями нейтрального светло бирюзового цвета. В ней все крупные игрушки – домики, горки, качели прикручены намертво к полу, ничего очень мелкого или острого. Когда Юля изнемогает, они сюда забираются. В одном из углов спальное место оборудовано, четыре на четыре, пока старшие бесятся, Юля может с младшими отдохнуть.

Сейчас ситуация идеальная - все дружно спят. Юля прижимает к себе Юру, младшего из сыновей. Лида лежит в коконе рядом с ними, посасывая свою губку нижнюю. До невозможности, неописуемо, сладкая трехмесячная девочка. С сыновьями настолько умопомрачительных приливов нежности у меня не случалось.

- Папа, я не сплю, - шепотом произносит Володя, приоткрыв один глаз. Он лежит обнятым Ваней, вторым по старшинству сыном. – Он ко мне прилепился, - фыркает в сторону брата младшего. – Я не смог встать. Телевизор отключился. Скучно.

Вова, как самый старший, относится к младшим с терпимостью. Он вообще осознанный и терпеливый парень. Уходя на работу, за старшего его оставляю всегда.

- Мама мне чебуреки с сыром жарила сегодня. Я тебе оставил попробовать, - сообщает мне сын, когда я помогаю ему выбраться из объятий брата, поднимая на руки. – Ваня горшок разлил, пока мама пол мыла, Юра разбил бутылочку Лиды с водой, - за первые пару секунд всех сдать умудряется. Понятно почему именно ему я доверяю?

Успеваем с ним только до двери дойти, как Лида хныкать жалобно начинает.

- Мама сказала – Лиде животик болит. Она и днём плакала, - гримасой выражает своё отношение к ситуации. Сопутствует.

Целую сына в макушку, прижимая ладонью к себе его голову.

- Заберем её с собой? – спрашиваю, улыбаясь.

Когда у Юли сил не остается или желания, Вова мне в одиночку выкладывает, как у них день прошел. В мельчайших подробностях. Если постараться, можно узнать что они ели на завтрак и обед. Сколько раз гуляли на улице. В какие игры играли и кто победил. Сколько сладостей умудрились урвать.

- Чтобы мама поспала? – вскидывает голову сын, в глаза мне заглядывая.

- Именно так.

Все последующие роды, как и первые, я провел вместе с Юлей в родзале. Такого страха, как с Вовой она больше не испытывала, но мне самому хотелось ситуацию контролировать, следить за процессом, держать Юлю за руку. Да и чего скрывать, первая встреча с ребенком именно в родовой ни с чем не сравнима. Непередаваемые эмоции испытываешь в момент прикосновения к нему, ещё не обтёртому, напуганному, беззащитному и отчаянно кричащему.

Перед рождением Лиды я считал, что всё уже знаю, всё мы проходили - как искупать, покормить, развлечь. Оказалось это не так. Лида родилась совсем крошечной. Было ощущение, что кроме хрупких косточек, тонкой кожицы и огромных синих глаз в ней ничего нет, невесомость в чистом виде. Бережно держа её на руках, понял, что отцом девочки только предстоит научиться сыть. Материи разные. С каждым днем убеждаюсь в этом всё крепче и крепче.

Вот и сейчас, поставив сына на пол, беру дочку на руки и замираю. Когда она своими глазками заглядывает в мои, чувствую себя пацаном недалеким, совсем несмышленым, разве что не смущаюсь. Она не только мяском стремительно обрастает, но и влияние своё на меня увеличивает.

Как я мог раньше не хотеть детей? Чем бы я сейчас занимался, а главное для чего?

У Лиды режутся зубки (так рано!), рот полон слюней, которые она весело пускает, беззубой улыбкой сверкая. Внешне дочка на Юлю похожа. Маленькая манима копия.

- Ей подгузник менять пора, - кривится Вова, делая вид, что вот – вот и я увижу содержимое его желудка. – Она кушала перед тем как уснуть. Как по прямой всё выходит, - бубня спускается со мной за руку по лестнице на первый этаж.

- Пошли менять, раз пора.

Пока укладываю Лиду в электронные качели, на кухне стоящие, Вова занимает место за столом. Каждый из детей что – то от Юли перенял. Вова – постоянно голодный. Он готов жить на кухне, плавно переводя завтрак в обед, который перейдет в полдник, затем уже в ужин. Что именно есть – его не волнует, хоть морковь, хоть лук вареный, которой он шоколадом благополучно заест. Юля не знает, что в машине – каталке, к которой Вова никого не подпускает, у него склад подаренных дядей шоколадок хранится.

- Вот вы где!? А я вас потеряла, - Юля появляется в арочном кухонном проеме, зевает, ладошкой рот прикрывая, несколько раз жмурится. – Прости, зайчик, мама уснула, - подходя ближе целует Вову в пухлую щечку. – Ты раньше сегодня, я рада, - очередь и до меня доходит.

Прикоснувшись к моей щеке пальцами, Юля едва ощутимо, безумно нежно касается своими губами моих. Несколько секунд чувствую её теплое дыхание, затем она отстраняется и прижимается лбом к моему плечу, посмеиваясь.

Оборачиваюсь и вижу кривящегося, как от оскомины Вову. Вот сейчас он не прав.

- Я радио няню включила. Когда Юра проснется и Ваню разбудит, мы услышим, - говорит Юля отстранившись. – Для тебя лазанью сделала, будешь?

- Я буду! – подпрыгнув на меня Вова кричит. – И компот! – смотрит на нас выразительно, слегка голову запрокинув кверху. Вид у него такой, словно неделю голодом морили.

- А перец фаршированный будешь? – спрашивает Юля улыбку скрывая.