Джуд Деверо - Незнакомец под луной
– Если не ошибаюсь, это целебные травы, – усмехнулась Ким. – А это означает, что где-то здесь есть свой Тристан.
Трэвис и Расе переглянулись и дружно уставились на Ким.
– И что это значит? – спросил Расе.
– Тристаны – здешние доктора, так что…
– Целебные травы, – докончил за нее Трэвис.
– У всех Тристанов талант к садоводству. Воткнут в землю палку – растет. В детстве Тристан все для нас сажал, и можно было точно сказать, что ничего не завянет. Не то что у нас.
– Может, какой-то потомок унаследовал это место, – предположил Расе.
С крыши с грохотом свалилась черепичная плитка, ударилась о землю и разбилась.
– Тот, у кого нет денег на реставрацию, – покачал головой Трэвис. – Похоже, ты найдешь здесь родственников.
– Искать и находить родственников может быть очень благодарным занятием, не считаете, Расе?
– Или очень пугающим, – тихо ответил он. – Травматичным.
– Возможно, но я всегда считала, что правда лучше скелетов в шкафу.
– Это зависит от правды.
Глаза Расса смеялись, словно он искренне наслаждался происходящим.
Трэвис подошел к центральному входу и открыл дверь.
– Собираетесь целый день провести в загадочных философских беседах, или, может, оглядимся?
– А ты попробуй пройти по этой ограде. Покажи, чему научился в Голливуде, – подначивал Расе.
– Только если покажешь, способен ли сам хоть на что-то, – отрезал Трэвис, входя внутрь.
Расе подошел к двери и оглянулся.
– Идете?
– Я…
Ее словно магнитом притягивал садик. Может, что-то было в форме или игре света на желто-зеленых листьях одного из растений. Но она была рада, что захватила блокнот.
Трэвис снова показался во дворе и подошел к Ким.
– Почему бы тебе не остаться здесь? Порисуешь. Мы с малышом найдем кладбище и все запишем.
Он поцеловал ее в макушку. Ким была благодарна Трэвису за понимание. Внезапно посетившее вдохновение требовало всего ее внимания. Если отложишь осуществление замысла на потом, он может просто исчезнуть. И кроме того, в отличие от родственниц, любительниц истории, Ким терпеть не могла кладбищ.
– Спасибо, – прошептала она.
– Никуда не уходи, не разговаривай с незнакомцами и…
– И не ешьте эти растения, – вставил Расе.
– Постараюсь вести себя прилично, – пообещала Ким, взмахом руки прогоняя негодников. Ей не терпелось поскорее приступить к эскизам.
Трэвис снова поцеловал ее, на этот раз в щеку, и направился к двери.
– А я считал тебя дамским угодником, – ухмыльнулся Расе, – но ты даже не знаешь, куда целуют девушек.
– Я бы мог многое тебе показать… – донесся голос Трэвиса.
Больше она ничего не слышала и, войдя в садик, уселась на плоский камень, рядом с растениями, которые ей понравились больше всего. Высокие, с полными семян головками, выглядевшими такими деликатными, словно солнечные лучи. Она вытащила телефон, сняла одно растение и послала кузену Тристану.
– «Что это»? – написала она.
И принялась рисовать, переводя формы в украшения. Цепь будет сделана из длинных тонких волокон, как листья растения.
Она нарисовала круг с крошечными спиралями внутри. Это замок на одном конце цепочки. В центр каждой спирали она поместит жемчужинку. Серьги представляли собой длинный тонкий листок, изгибающийся вверх по женскому уху.
Телефон зажужжал. Тристан!
«Дягиль, – написал он. – Где ты его взяла?»
Ким отступила, чтобы полюбоваться садом. Не удовлетворившись общим видом, она взобралась на ограду, сделала снимок и отослала Трису.
А когда стала спускаться, из-под ноги вылетел камень. Она покачнулась и упала бы, но сильная рука ее подхватила.
Это оказался Ред из гостиницы.
– Все в порядке? – спросил он, помогая ей спуститься.
– В полном. Но все равно спасибо.
– Я говорил, что это место может быть опасным, – сурово изрек он. – В прошлом году женщина едва не сломала здесь ногу.
Ким уселась в тени, на старом дверном пороге.
– Не откидывайтесь назад, – предупредил он. – Похоже, дверь едва держится на петлях.
Ким счистила грязь с брюк и вытряхнула песок из волос.
– Вы страж города?
– Что-то в этом роде. Я ехал в гараж, но завернул сюда. И похоже, не зря. Надеюсь, вы здесь не одна?
– Нет. Со мной двое сильных, крепких мужчин.
Он рассмеялся.
– Ваш молодой человек и…
– Его…
Ким поколебалась.
– Его друг.
– Но не ваш?
Ред, наклонившись, поднял блокнот.
– Можно?
Она кивнула.
– Красиво, – заметил он, стряхивая грязь со страницы. – Выделаете украшения по этим эскизам?
– Да. У меня магазин в Эдилине. Это в…
– Вирджинии! – воскликнул он. – Я когда-то ездил туда на рыбалку. Славный маленький городок. Я люблю старые дома. Не помню ювелирного магазина, зато помню, где продавали детскую одежду.
Ред присел на низкую ограду.
– Интересно, почему я это помню?
– Потому что он необыкновенный, – пояснила Ким. – Магазин назван «Йестерди» и принадлежит прелестной женщине, миссис Оливии Уингейт.
– Она шьет одежду?
– Нет. У нее есть Люси.
– Люси Уингейт?
– Нет. Она…
Ким прикусила язык. У Люси было слишком много тайн, чтобы об этом говорить вслух.
– Вы знаете, кто хозяин этого здания? – сменила она тему.
– Не уверен. Я видел здесь молодую женщину, но не знаю, кто она.
– Ей лет под сорок?
Он улыбнулся ее хорошей памяти.
– Да. Уверен, что вы сумеете найти нужные записи в окружном суде.
– Сегодня? В субботу?
– О, я и забыл. Но не желаете же вы с вашим молодым человеком тратить время в пыльном старом суде?
– Верно, – вздохнула Ким. – Я точно не хочу, поскольку у нас не так много времени, прежде чем он…
Она махнула рукой.
Ред озабоченно смотрел на нее.
– У вас такой тон, словно он болен. О, дорогая, пожалуйста, скажите, что это не так.
– Нет-нет! Он просто…
– Он военный? Должен идти в бой?
– Нет, что вы! Просто личные дела, о которых нужно позаботиться. Поэтому он должен уехать.
Ред облегченно вздохнул.
– Звучит не так плохо.
Ким фыркнула:
– Речь идет о его отце, и судя по тому, что я слышала…
Она снова махнула рукой.
– Это…
– Понимаю. Это не тема для беседы. Но есть причина, по которой я известен в городе как общий дедушка. Потому что умею хорошо слушать.
– Вот и Трэвис так говорит о себе, – улыбнулась Ким.
– И он прав?
– Да, конечно.
– У него есть и другие хорошие качества?
– Конечно! Полно!
– Тогда, возможно…
– Что именно?
– Иногда дети не понимают родителей. Помнят, например, что мать не позволяла им есть любимые лакомства. Но при этом забывают, что любимым лакомством была, например, штукатурка со старой стены.
