Анна Тодд - После падения
Хардин.
– Ни за что, – произносит вдруг Роберт, прерывая мои мысли. – Даже если бы я хотел, они все равно не предлагают нужную мне программу. Кроме того, медицинский факультет находится на территории главного университета в Сиэтле, в CWU он намного меньше.
Я поднимаю голову и замечаю у него в руках новую бутылку.
– Ты там был? В кампусе? – спрашиваю я, желая узнать побольше о новом месте своей учебы. Или, скорее, стараясь отвлечься от жутких ангелочков на потолке.
– Да, всего один раз. Кампус маленький, но это хорошо.
– Мне нужно быть там в понедельник, а жить негде, – смеюсь я.
Я понимаю, что мой никудышный план не смешон, но сейчас мне он таким кажется.
– В понедельник? Сегодня четверг, понедельник ведь уже не за горами?
– Ага, – киваю я.
– А как насчет общежития? – спрашивает он, открывая бутылку.
Мысль об общежитии никогда не приходила мне в голову. Ведь я считала… то есть надеялась… что Хардин поедет со мной, поэтому вообще не рассматривала такой вариант.
– Не хочу жить в кампусе, особенно сейчас, когда знаю, каково это, на примере собственного университета.
Он кивает и наполняет бокал.
– Точно, когда ты почувствуешь вкус свободы, уже не вернешься назад.
– Точно. Если Хардин приедет в Сиэтл… – Я прерываю себя. – Впрочем, ерунда.
– А вы не хотите попробовать поддерживать отношения на расстоянии?
– Нет, это никогда не получается, – заявляю я, чувствуя, как в груди снова поднимается боль. – Нам без расстояния-то непросто.
Нужно сменить тему, прежде чем я начну хлюпать носом. Что за странное слово – хлюпать.
– Хлюпать, – произношу я, зажав губы большим и указательным пальцами.
– Развлекаешься? – Роберт улыбается и ставит передо мной полный стакан вина. Я, хихикая, киваю. – Должен сказать, что это самая забавная рабочая смена.
– И у меня тоже, – соглашаюсь я. – В смысле, если бы я здесь работала.
Мысли путаются.
– Я редко пью, последнее время чаще, чем раньше, но все же недостаточно часто, чтобы привыкнуть, поэтому я напиваюсь чертовски быстро, – говорю я заплетающимся языком, поднимая стакан на уровень глаз.
– Я тоже. Я пью не часто, но когда у красивой девушки выдался плохой вечер, я делаю исключение, – говорит он смело, но потом ужасно смущается. – Я просто имел в виду… гм… – Он закрывает лицо руками. – Кажется, ты слишком сильно на меня влияешь.
Я перегибаюсь через стол и отвожу его руки от лица; он чуть вздрагивает и смотрит на меня. Его голубые глаза так прекрасны!
– Кажется, ты говоришь искренне, – говорю я вслух, как бы сама себе.
– Кажется, – шепчет он в ответ, облизывая языком губы.
Я знаю, он хочет поцеловать меня; я читаю это на его лице, вижу в его честных глазах. Глаза Хардина всегда так непроницаемы, что я вынуждена прилагать усилия, чтобы прочитать его мысли, но даже тогда я ни разу не смогла прочитать все полностью.
Наклоняюсь ближе к Роберту, маленький столик разделяет нас, и он тоже наклоняется вперед.
– Если бы я не любила его так сильно, я бы тебя поцеловала, – спокойно говорю я, не отстраняясь, но он не приближается.
Как бы я ни была пьяна и как бы ни была зла на Хардина, я не могу это сделать. Я не могу поцеловать другого парня. Хочу, но не могу.
Левый уголок рта поднимается в кривой усмешке.
– Если бы я не знал, как сильно ты его любишь, я бы тоже поцеловал тебя.
– О’кей.
Не знаю, что еще сказать, я пьяна и смущена и не знаю, как вести себя с другим, не похожим на Хардина и Зеда. Роберт не похож ни на кого из тех, с кем я когда-либо встречалась, разве что на Лэндона. Лэндон милый и добрый, но у меня в голове не укладывается, как я могу поцеловать кого-то, кроме Хардина.
– Прости.
Сажусь на стул, он делает то же самое.
– Не беспокойся. Я предпочитаю, чтобы ты вовсе меня не целовала, чем поцеловала и жалела бы об этом.
– Ты странный, – сообщаю я ему. Я хотела бы подобрать другое слово, но уже поздно. – В хорошем смысле, – поправляюсь я.
– Как и ты! – смеется он. – Когда я впервые увидел тебя в этом платье, я подумал, что ты одна из заносчивых богатых девчонок с полным отсутствием индивидуальности.
– Ну, извини. Я конечно, не богата… – смеюсь я.
– И не заносчива, – добавляет он.
– Но с индивидуальностью у меня все нормально, – пожимаю я плечами.
– Увидим, – дразнит он.
– Ты ужасно милый.
– Почему бы и нет?
– Не знаю. – Я поигрываю стаканом. – Извини, я говорю глупости.
Мгновение он озадаченно смотрит на меня, а потом говорит:
– Ты не говоришь глупости. И тебе не следует извиняться.
– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.
Я внезапно осознаю, что нервно обдираю край пластикового стаканчика; передо мной на столе валяются маленькие белые кусочки.
– Ты извиняешь после каждой фразы. За последний час ты сказала «извини» по крайней мере раз десять. Ты ничего плохого не сделала, поэтому тебе не стоит извиняться.
От его слов я смущаюсь, но он смотрит так по-доброму, а в голосе не слышно даже намека на раздражение или осуждение.
– Извини… – рефлекторно начинаю я. – Видишь! Я не знаю, почему я так делаю. – Я заправляю свободную прядь за ухо.
– Догадываюсь почему, но не буду говорить. Просто знай, что тебе не нужно извиняться, – отвечает он.
Я делаю глубокий вдох и откидываюсь на спинку стула. Приятно поговорить с кем-то вот так, расслабленно, не боясь поссориться.
– Кстати, расскажи мне еще о своей новой работе в Сиэтле, – произносит Роберт, и я радуюсь, что он меняет тему.
Глава 44
– И что мне, по-твоему, делать? – ору я Карен, размахивая в отчаянии руками.
Она останавливается на крыльце и говорит:
– Я не хочу вмешиваться, Хардин, но не думаешь ли ты, что нужно оставить ее… на этот раз? Я правда не хочу тебя расстраивать, но не думаю, что выйдет что-нибудь хорошее, если ты пойдешь туда и устроишь сцену. Я знаю, что ты хочешь ее увидеть, но…
– Ничего ты не знаешь, – отрезаю я, и жена моего отца немного выпрямляется.
– Извини, Хардин, но думаю, что сегодня ты должен оставить ее в покое, – говорит она, словно моя мать.
– Да? Почему? Чтобы она смогла изменить мне?
Нервно провожу рукой по волосам. Тесса уже выпила один бокал за ужином, даже полтора, если быть точным, и бог свидетель, она не умеет пить.
– Если ты так о ней думаешь… – начинает Карен, но сдерживается. – Неважно. Иди, действуй, как всегда.
Она смотрит на жену Макса, а затем поправляет ей платье.
