Алёна Лепская - Рок, туше́ и белая ворона.
Карандаш замер над листом бумаги. Я уставилась на корни дерева, что я рисовала. Вообще-то в его словах есть некоторый смысл… Закусив кончик карандаша посмотрела на психолога.
― Он… прикасался ко мне, ещё до того, как я даже узнала его имя. ― (Гетман выжидающе смотрел а меня, внимательно слушая), ― Ну, не то чтобы прикасался, просто… просто, пару лет назад, когда я только переехала и пошла в новую школу, он можно сказать поймал меня, не дав упасть, ― рассказала я. Он вообще со странной регулярностью это делает. Когда я поняла это, мне стало не по себе. И речь не только о последнем времени, я в принципе неуклюжая и он не однократно спасал меня от действия земного притяжения в школе.
― На тот момент фобия проявлялась более интенсивно?
― Да, и едва ли я могла реагировать адекватно. Не то чтобы я сейчас адекватна в этом вопросе, но в сравнении с тем временем, сейчас я точно более сдержанна.
― Шок? ― спросил мужчина, ― Долгое время никто не дотрагивался до тебя, и тебя шокировала та ситуация?
― Да. Это шокировало, ― пробормотала я, немного насторожившись. Мне не очень то прельщает такое повышенное внимание к этому вопросу.
― И ты разозлилась, верно? ― предположил док. Я могла ощутить, как по мне прокрадывается напряжение и лёгкая тревога.
― Верно, ― подтвердила я.
― На кого конкретно была направленна твоя злость? Может ты разозлилась, из-за страха? ― спросил он наводящим ровным тоном. Эта интонация его голоса, заставляет нервничать, и бесит, поскольку наталкивает на мысль, что ему прекрасно известны ответы на все эти вопросы, априори.
― Может. ― предположила я прохладно. Он кивнул, как бы самому себе, что только подтвердило мою теорию о его осведомлённости, и посеяло раздражение во мне. Я нахмурилась.
― Ты испугалась и спрятала свой страх за агрессией от безысходности, да?
― Наверное, ― процедила я.
― Что происходит сейчас? ― спросил док, ― Тебя шокирует, то, что он может прикасаться к тебе, не вызывая привычной разрушающей реакции?
Пару мгновений, я решала, а не послать бы его куда подальше со своими дурацкими наводящими вопросами. Потом поймала себя, на нервной дроби пальцами по поверхности альбома. Так, это вёсла. Мои долбанные вёсла, не более. Мой терапевт всего лишь подталкивает меня к осознанию, того, в чём я не мастак. Только и всего. Я перевела дыхание, возвращая рациональность, ну или хотя бы адекватность мыслям, думая, как правильно ответить.
― Шокирует, эм, отсутствие реакции.
Он сцепил пальцы в замке у рта.
― Реакция не отрицательного характера, не так ли?
― Нет. То есть, да. ― так, я запуталась, ― Не всегда… чёрт, я не знаю, она… другая. ― ответила я пробуя, свои слова, как лёд на прочность ― с опаской и крайне деликатно.
― И она тебя пугает, именно поэтому ты колеблешься в оценке своей реакции? Потому что, не знаешь её природы или напротив знаешь, по крайне мере имеешь предположения, но боишься их?
Я затаила дыхание, а может просто не могла сделать вдох. В любом случае я молчала, напряжённо смотря на Сергеича, пытаясь не выдать своего потрясения.
― Как давно зародилась твоя гаптофобия? ― спросил он не дождавшись от меня ответа.
― Очень… ― шепнула я, сквозь ком в горле. Напряжение практически вибрировало во всём моём теле, до самых кончиков пальцев. ― Очень давно.
― До девяти лет?
Мне не хватало воздуха, пространства, может ещё чего-то, чувства безопасности например.
― До, ― подтвердила я едва слышно. Психолог медленно покачал головой.
― Не надо Виктория, не делай этого, не замыкайся.
― Я стараюсь, ― я заставила себя, сделать глубокий вдох, ― Клянусь, я правда стараюсь.
Понаблюдав за мной пару секунд, док кивнул.
― Основой твоей проблемы, является конфликт между «принципом удовольствия» и «принципом реальности», происходящий в сознании. Когда конфликт достигает невыносимой остроты, ты от него «сбегаешь в болезнь», ищешь в ней спасения от диктата реальности. Неопределенность и неспособность её переносить ― вот что является гвоздём. Когда мы делаем два шага вперёд, а затем ты закрываешься от меня, происходит следующее: мы делаем три шага назад. Попытайся понять, что моя задача, анализировать то, в чём тебе сложно разобраться самой, и делаю я это не для себя, а исключительно для тебя.
― Таким образом, вы спасаете меня от самой себя. ― отсалютовала я карандашом между двумя пальцами, ― Знаю. Я просто не знаю, как это… Я не… мне этого не объяснить. Просто со мной такого не было, и я наверное привыкла, к таким ксантиппичным отношениям между нами. Я понятия не имею как и почему всё изменилось. ― пробормотала я, и посмотрела на мужчину, ― Всё? Вы закончили рассматривать мою душу под лупой? Может мы опустим наконец эту тему? Это далеко не самое важное.
― Ошибаешься, ― покачал он головой, ― Мы никогда не бываем столь беззащитны, как тогда, когда любим, и никогда так безнадежно несчастны, как тогда, когда теряем любовь.
― Фрейд наверное в гробу из-за вас извертелся… ― я осеклась, ― Что простите?
― Сильные эмоции, могут нести серьёзную угрозу, для тебя.
― С чего вы взяли что они сильные? ― всплеснула я рукой, ― И вообще, как вы можете утверждать то, в чём даже я сама не уверенна? ― а ну, да. ― Ладно вы можете. ― пробормотала я сторону. Меня утомил, просто невыносимо вымотал этот разговор. Я посмотрела на часы. Слава Богам, приём почти заканчивается. Окинула взглядом свой рисунок. Жуть. Казалось бы, что страшного может быть в дереве? Просто коренастый, раскидистый дуб, но такой что мурашки по коже.
― Я это к тому Виктория, что любые твои эмоции и чувства, имеют риск доходить до крайностей. Мне бы очень не хотелось, чтобы ещё и этот пункт, приложился к остальным, в списке над которым тебе и так предстоит колоссальная работа. Каждый человек хочет любить и быть любимым ― это естественно. Как бы не развивались ваши отношения, помни, что хотеть чего-то, особенно любви ― это нормально. Но ты не должна нуждаться в этом. Просто постарайся не делать из желания, необходимость.
Я внимательно посмотрела на мужчину, укоризненным взглядом. Он хоть представляет, о чём он говорит?
― Я чёрт побери, в себе не уверенна, ещё больше чем в нём! Какие, нахрен, тут могут быть отношения? ― вспылила я, ― Извините.
― Не страшно. ― пожал он плечами, как ни в чём небывало, ― Первый человек, который бросил ругательство вместо камня, был творцом цивилизации. Я не совсем понимаю, что конкретно тебя так пугает?
