Сандра Даллас - Легкий флирт с тяжкими последствиями
Мэй-Анна не делала попыток разделить с нами наши страдания, и мы пережили ту ужасную зиму, почти не получая от нее известий. Она не хуже нас знала, как холодно и тоскливо в нашем городе зимой и как бесприютно, даже если у тебя в жизни все в порядке. Может быть, именно поэтому она и прислала мне по случаю рождения Мэйберд эту дурацкую ночную кофточку?
В ту зиму солнце не появлялось по целым неделям, гасло в морозной дымке и темных облаках угольной пыли. Было так холодно, что, казалось, больше никогда не согреешься, и невозможно было ходить по улицам, не заходя в какие-нибудь магазинчики, чтобы совсем не закоченеть. Кафе Геймера делало неплохие деньги на продаже горячих пирожков, которые покупали люди, заскочившие погреться. Сначала посетители, держа в руках эти пирожки, отогревали ими свои заледеневшие пальцы и только потом – утробу.
Однажды по дороге с работы я не выдержала холода и зашла в цветочный магазин, делая вид, что мне нужны цветы. Внутри магазина было жарко и влажно, влага конденсировалась на оконных стеклах и ручьями стекала вниз, но цветы пахли так чудесно, так нежно, что я сразу вспомнила гардении миссис Ковакс. Но когда я спросила гардению у Лотти Паладжи, хозяйки магазина, она ответила, что цветок тут же замерзнет и что я не донесу его до дома. Она прекрасно понимала, что я пришла вовсе не покупать цветы, а греться, но не стала меня прогонять, потому что, как она сказала, она сама часто заходит к Геймеру по той же причине.
Потом морозы кончились, и наступили солнечные дни, и небо стало голубым до рези в глазах. В эти дни мы втроем выходили гулять, одев Муна потеплее, и он катался на санках с горы, а через несколько дней мы заметили, что он загорел. Казалось, весна приближается, но тут погода снова испортилась, и стало еще хуже прежнего.
В конце зимы нам позвонила Мэй-Анна и сообщила, что выслала нам два билета до Лос-Анджелеса и что ждет нас в гости. Виппи Берд сначала отказалась, заявив, что Мэй-Анна и так достаточно потратилась на нас и что не надо было ей этого делать.
– Боже всемогущий, – возразила Мэй-Анна. – Послушай меня, Виппи Берд, если ты так и дальше будешь безвылазно сидеть в своей норе, ты станешь серой и старой, как прошлогодний снег.
– И растаешь по весне, – добавила я, потому что Виппи Берд держала трубку так, чтобы обе мы могли слышать Мэй-Анну.
– А ты, Эффа Коммандер, – отозвалась Мэй-Анна, – приезжай и побудь здесь, пока не распустятся цветы. Ты даже не представляешь, какие здесь в Калифорнии цветы!
Мы поблагодарили ее за приглашение, но ехать отказались.
– Но вы должны, вы просто обязаны, – настаивала Мэй-Анна. – Я прошу вас, ради меня! Разве вы этого не сделаете ради меня?
– Для чего мы тебе нужны, Мэй-Анна? – спросила я.
Она на минуту задумалась и ответила:
– Я хочу видеть моих настоящих друзей. Те люди, что меня здесь окружают, не очень-то обо мне беспокоятся, да и вообще им не стоит доверять. Тони на войне, а Бастер все время в разъездах, и мне не с кем просто даже поговорить. И иногда мне одиноко, невыносимо одиноко.
Мы с Виппи Берд уже знали, что значит чувствовать себя одинокой, так что мы еще раз обсудили этот разговор и решили, что не следует подводить Мэй-Анну, и послали ей телеграмму: «НЕСВЯТАЯ ТРОИЦА СКОРО СНОВА БУДЕТ ВМЕСТЕ».
Через две недели, в поезде, идущем в Калифорнию, я спросила Виппи Берд:
– Как тебе кажется, Мэй-Анна, когда говорила, что мы нужны ей, опять притворялась?
– Знаешь, Эффа Коммандер, иногда ты бываешь просто страшной дурой, – ответила Виппи Берд.
13
Поездка до Калифорнии не стоила нам с Виппи Берд ни цента – за исключением обеда в ресторане первого класса, обеда, вставшего нам в сумму, на которую можно было целую неделю прилично питаться у Геймера, уж поверьте мне, специалисту ресторанного дела. Правда, там были накрахмаленная скатерть, и белоснежные салфетки, и столовые приборы из настоящего серебра, так что подобная красота, возможно, и стоила отдельных денег. Я заказала куриную котлету, которую принесли вместе с хорошей порцией картофельного пюре, и мороженое в вазочке – точно так же, как у Геймера.
Покончив с обедом, мы сидели у окна и, словно две миллионерши, пили кофе с лимонным пирогом и наблюдали за проносящимися мимо нас пейзажами и скоплениями машин на переездах. Люди в машинах махали нам руками, и мы в ответ махали им, но больше всего нам нравилось слушать сигнал сирены, нарастающий по мере приближения к переезду, а затем постепенно исчезающий.
Но больше всего в поезде нам понравился клубный вагон, где можно было посидеть, вытянувшись в мягком кресле, полистать журналы и полюбоваться видами за окном. Мы с Виппи Берд уже знали, что в поезде и на вокзале журналы стоят гораздо дороже, чем в городе, и поэтому заранее запаслись достаточным их количеством. Еще мы знали, что ни в коем случае не надо покупать сигарет у носильщика на вокзале, потому что он будет ожидать чаевых, и поэтому взяли с собой целую упаковку «Лаки Страйк». Сидя в клубном вагоне, мы элегантными движениями, почище самой Мэй-Анны, прикуривали друг другу сигареты, подзывали проводника, заказывали ему коктейль «Манхэттен» и читали «Сатердей ивнинг пост» и «Тайм».
На второй вечер нашего путешествия мы снова после ужина пришли в клубный вагон, где один мужчина в одноцветном костюме-тройке заказал нам по стаканчику виски, чтобы, как он выразился, нам лучше спалось, и спросил, куда мы едем.
– К морю, – ответила Виппи Берд так, словно мы ездим в Калифорнию каждый год.
Она любила иной раз пустить пыль в глаза, и порой это у нее получалось.
– Живете там? – спросил человек.
Сигарета у него была в мундштуке, и потом мы с Виппи Берд тоже купили себе такую штучку, ведь и сам президент Рузвельт тоже пользовался мундштуком.
– Нет, мы едем в гости к подруге.
– В Лос-Анджелес? – спросил он.
– В Голливуд, – ответила она, пуская табачный дым ему через плечо.
На самом деле мы ехали не в Голливуд, Мэй-Анна жила в Беверли-Хиллз, но это звучало не так сногсшибательно.
– Наша подруга – киноактриса.
По его взгляду было видно, что он ей не верит.
– Джоан Кроуфорд или Геди Ламарр? – спросил он, думая, что ловко поддел нас.
– Джоан Кроуфорд – не из Бьютта, а Геди Ламарр даже не американка, – ответила я.
– А что, разве есть актрисы из Бьютта? – поинтересовался он, и я почувствовала, что начинаю его тихо ненавидеть.
– Марион Стрит, например, – сказала Виппи Берд, но он только ухмыльнулся в ответ.
Виппи Берд повернулась ко мне и хотела что-то сказать, но я слегка покачала головой, ведь мы никогда не хвалились своей дружбой с Мэй-Анной, и ни к чему было поддаваться на всякие мелкие провокации.
