Виктория Коннелли - Идеальный герой
И он быстро зашагал прочь через лужайку.
— Оли! — крикнула Джемма, но он даже не обернулся.
Кей и Адам неторопливо шли по Морскому променаду к гавани, где была автостоянка. Море налилось свинцом, песчаный пляж был пуст, его лишь недавно очистили от мусора. Глядя на Кобб, Адам незаметно улыбнулся.
— Когда я впервые увидел его, еще маленьким мальчиком, решил, что это спящий дракон.
— Ты испугался?
— Нет, — покачал он головой, — мне очень захотелось пройтись к нему и проверить, можно ли разбудить дракона. Нана чуть с ума не сошла…
— Вы с ней очень близки?
— Она — моя семья. Родители, братья, сестры и лучшие друзья в одном лице.
— Это чудесно, — задумчиво сказала Кей.
— А у тебя?
— Что — у меня?
— Есть близкие люди?
Она даже приостановилась от неожиданности.
— Не знаю.
— Как не знаешь? — удивился Адам.
— У меня недавно умерла мама, — со вздохом призналась Кей, — а потом одна добрая приятельница.
— Сочувствую… Потому ты и переехала сюда?
— Мне нужно было как-то отвлечься. Захотелось все поменять. А в Хартфордшире было слишком много печальных воспоминаний.
— А отец? — поинтересовался Адам.
Кей посмотрела ему прямо в глаза:
— Он ушел от нас, когда я была еще ребенком.
— И больше не вернулся?
— Почему же, вернулся… Но потом все равно нас бросил. — Она удрученно покачала головой. — Наверное, поэтому я так помешана на литературных героях. Ведь они гораздо надежнее реальных мужчин…
Кей перебрала в памяти все те случаи, когда она становилась жертвой несчастной любви. Не смогла обойти стороной и Гарри Голдена, который разбил ее сердце, когда ей не было и двадцати двух лет. Около года они встречались, а потом грянул гром среди ясного неба: Гарри оказался женат. Нет, незачем скучать по Хартфордширу.
— Но разве тебе не одиноко? — спросил Адам. — Ведь здесь у тебя даже знакомых нет…
— Вот, ты знакомый, — улыбнулась она.
— Быть твоим другом — большая честь для меня.
Выговорив это, Адам едва не поморщился. Он вовсе не хотел быть ее другом. Впрочем, нет — именно другом. Но не только.
— Если тебе потребуется дружеское участие, знай — я всегда рядом. Обратишься ко мне?
— Ты такой славный, Адам, — вздохнула Кей. — Вот повезло Джемме…
И она пошла вперед, не увидев, как покривился Адам.
У автостоянки им попался букинистический магазин, его витрина пестрела разноцветными корешками.
— Никогда не мог устоять от соблазна зайти в книжный магазин, — признался Адам.
— Я тоже. Знаешь, Оли, оказывается, вовсе не читал «Доводы рассудка».
— Неужели?
— Он не любитель книг. Ему хватает сценария.
— Кошмар, — отозвался Адам.
Он понимал, что говорить плохо о сопернике — последнее дело, но на этот раз не смог отказать себе в удовольствии.
Они вошли в магазин и с наслаждением вдохнули восхитительный запах, исходящий от старых книг, затем, не сговариваясь, устремились к разделу «Художественная литература». Вскоре Адам отыскал настоящий раритет, сняв с полки старинное издание «Гордости и предубеждения».
— Взгляни-ка! — подал он книжку своей спутнице.
— Она с иллюстрациями! — Кей начала с энтузиазмом перелистывать страницу за страницей. — Чудесные рисунки — посмотри!
Адам оценивающе пробежал глазами по развороту и кивнул.
— Но они, я уверен, не так хороши, как твои.
— Ах, льстец!
— Как-нибудь обязательно покажи мне их.
— Правда?
— Я же говорил: возможно, помогу тебе подыскать агента — так ты, глядишь, и задумаешься о публикации.
— Ой, я не знаю, — смутилась Кей.
— Почему? Разве это не твоя цель?
— Да, то есть в будущем…
— Отчего же не сейчас?
Кей прикусила губу, и Адам решил, что, пожалуй, торопит события.
— Ну… у меня сейчас столько работы в гостинице.
Он проницательно улыбнулся:
— Боишься получить отказ, да?
Она ответила не сразу.
— Конечно боюсь. А кто не боится? Видишь ли, сейчас мои рисунки — только мои, и они, так сказать, безупречны, потому что никто пока не пытался разубедить меня в этом. А вдруг кому-то захочется их покритиковать? Вдруг скажут, что рисунки неважные, что они никому не нравятся?
Адам поскреб подбородок.
— Если хочешь попытаться их опубликовать, ты должна быть готова, что на определенном этапе критиковать тебя все-таки будут — если, конечно, сразу не повезет, в виде исключения. Но сдаваться из-за этого ни в коем случае нельзя. Боже, если бы я бросил писать после первых же отказов…
— А что, тебя тоже отвергали? — изумилась Кей.
— Я уже сбился со счета, сколько раз! — воскликнул Адам. — Был у меня один такой несчастный год, когда я отовсюду получал отказы. Да, это выбивает из колеи — начинает казаться, что пишешь полную белиберду, но потом берешь себя в руки и начинаешь все сначала.
Кей даже побледнела, слушая его исповедь.
— Не знаю, смогла ли бы я пройти через такое, через горечь стольких поражений.
— Бывает горько, конечно, но это не навечно. Особенно если ты действительно хочешь, чтобы все узнали, что ты делаешь, и любишь свою работу. Любишь по-настоящему.
— А я и люблю!
— Ну, тогда тебе не страшны никакие невзгоды.
— Не знаю только, — вздохнула Кей, — нужны ли они мне, эти невзгоды…
— Порой — не стану рисовать тебе радужные перспективы — и правда приходится тяжеловато, но как только какую-нибудь твою работу примут к рассмотрению…
— Что тогда? — оживилась Кей.
— Ты готов танцевать от счастья, — улыбнулся Адам.
— Интересно, что почувствовала Джейн Остин, когда увидела свой первый роман напечатанным…
— «Чувства и чувствительность»?
— Да, в тысяча восемьсот одиннадцатом.
— Ей было уже далеко за тридцать, — заметил Адам.
— Верно.
— Так что у тебя уйма времени!
Кей рассмеялась и снова стала перелистывать «Гордость и предубеждение».
— Красота, — сказала она, любуясь иллюстрациями.
— Позволь мне купить ее тебе в подарок.
— Ну что ты…
— Не спорь.
Адам отобрал у нее книжку и пошел к кассе.
«Какой же он милый, — невольно подумала Кей. — Жаль, что я решила уступить его Джемме, иначе можно было бы самой строить на него планы. У него и волосы красивые, и глаза так дивно блестят».
Она покачала головой: уступила так уступила. К тому же разве не Оли ее нынешний кумир?
Адам протянул ей купленную книгу.
— Спасибо, — поблагодарила Кей. — Прекрасный подарок.
— Не за что. Теперь ты моя должница.
