Вера Кауи - Богатая и сильная
— Я люблю тебя, Дэв, — сонно сказала она, сворачиваясь рядом с ним, держа его руку, теплую и сильную.
— И я люблю тебя, guapa, — он поцеловал ее волосы. Но лицо его оставалось мрачным. Как будто он вновь оказался в Мальборо. Надо будет поговорить с Дейвидом.
— Пошли.
Он повел Ньевес по широкой прямой лестнице, затем по коридору, прямо в ее комнату. Посреди просторной, звучащей эхом комнаты стояла огромная кровать с пологом из выцветшей, местами протершейся кроваво-красной парчи. Томас развел огонь в камине, и можно было различить под одеялом положенные для обогрева бутыли с горячей водой.
— Кажется, я могла бы проспать неделю, — вздохнула Ньевес при виде постели.
— Тогда ложись, а если будешь хорошо себя вести, мы поедем завтра кататься верхом.
— Правда? — Ньевес в восторге прижала руки к груди. — Можно мне покататься на Светляке?
— Конечно; Он стал толстый и ленивый… ему это пойдет только на пользу.
— Чудесно, чудесно! — запрыгала Ньевес. — Думаешь, он помнит меня?
— Спросишь его завтра.
Ньевес обняла его, встала на цыпочки, прижалась к его щеке и охнула:
— Какой ты колючий!
Дав провел рукой по небритой щеке.
— Забыл. Заработался.
— Хороший вышел фильм?
— Надеюсь.
— А как называется?
— «Незнакомец».
Лицо Ньевес вдруг потемнело, она снова уткнулась лицом ему в грудь.
— Я вспомнила о доме, и все сразу сделалось таким…
— Тебе только так кажется, — мягко сказал Дэв. Он поцеловал ее волосы. — Доброй ночи, guapa. Спи спокойно.
— Спокойной ночи, — отозвалась Ньевес, зевая, и как только дверь за ним закрылась, она скинула майку и джинсы, лифчик и трусики и улеглась в постель, чувствуя в ногах одну бутылку с горячей водой, пристроив за спиной другую и приложив ладони к третьей. Она вздохнула, глубоко и довольно, закрыла глаза и заснула.
Возвращаясь к себе, Дэв услышал телефонный звонок.
— Я только хотел поблагодарить тебя, — сказал Дейвид. Потом спросил:
— С ней все в порядке?
— Да… она устала, взвинченна, растерянна, но все нормально. Что ты устраиваешь, Дейвид? Ты что, глух и слеп, как бревно?
Дейвид оборонялся:
— Тут творится неизвестно что, ты же знаешь!
— С твоей помощью! Я обратил внимание, что в твоих письмах, кстати, весьма подробно описывающих Элизабет Шеридан, нет ни слова о твоей собственной дочери!
Молчание. Потом Дейвид сказал глухо:
— Подожди, пока сам не увидишь ее.
— Я не стану ждать!
— Я довольно верно описал ее тебе, но никакие описания… Когда ты, кстати, приедешь?
— Примерно через неделю.
— Фильм закончил?
— Заканчиваю монтаж.
— Получилось?
— Думаю, что да.
Дейвид вздохнул.
— Будем надеяться, что кинопрокатчики окажутся того же мнения… может быть, теперь, когда Ричард умер, его страшная хватка ослабла, и это даст нам возможность действовать.
— Мы довольно скоро узнаем это.
Еще помолчав, Дейвид сообщил:
— С моим содержанием все в порядке. Она собирается продолжать выплачивать его, значит, деньги у нас будут…
— Тогда будем надеяться, что благодаря этому фильму я начну расплачиваться с тобой!
— Да не нужны они мне, — грубовато сказал Дейвид. — Мне бы лишь хотелось, чтобы ты мог получить за них не только награды… да и на что мне тратить деньги?
— Берегись, Дейвид, опять пошла жалость к себе.
Секунду Дейвид молчал, затем в трубке послышался его хохот.
— На тебя можно положиться во всем, ах ты испано-ирландский сукин кот! — В голосе его звучала глубокая нежность. — Спасибо, что присмотришь за Ньевес.
— Ты знаешь, что я рад буду присмотреть за ней, меня только огорчает, что не нашлось никого поближе, чтобы помочь ей.
Снова молчание в трубке.
— Это было так давно, Дейвид…
— Есть вещи, через которые нельзя перешагнуть…
— Мне думается, ты и не пробовал.
Какой-то странный звук, затем Дейвид проворчал:
— Да пошел ты к черту! — и повесил трубку.
Дэв вздохнул. Дейвид Боскомб был его старым добрым другом, но иногда оказывался невыносимым. Он не решал своих проблем, а бежал от них. И боялся оглянуться, чтобы не увидеть, как они надвигаются.
Дэв провел пальцами по густым волосам. Работай, сказал он.
Он как раз вставлял в аппарат пленку, когда пришел Томас за подносом.
— Ты все еще работаешь? И это в час ночи! — Он загремел чашками. — Хорошенькое дело! — Он негодующе хмыкнул. — Полно есть людей, у которых денег больше, чем мозгов. Почему все так устроено? А у тех, кто мог бы с умом распорядиться деньгами, их никогда и не бывает…
Он медлил у стола, с подносом в руке.
— Будь с ней очень осторожен, — сказал он, кивком головы показывая в сторону спальни Ньевес. — Я видел, как она на тебя смотрит! Словно ты сияешь, как солнце! Она еще совсем дитя… не забывай об этом!
— Всегда помню, — ответил Дэв, подняв глаза и встретившись с озабоченным взглядом Томаса. Томас, успокаиваясь, кивнул.
— Ну, я пошел спать… а ты — ты не забывай, что за электричество не плачено!
Дверь за ним закрылась. Деньги, вздохнул Дэв.
Вечно проклятые деньги. Деньги, которые он должен.
Деньги, которых у него нет. Деньги, которых он не может заработать. И все из-за мстительности этого человека… Теперь, когда его нет, положение, быть может, изменится к лучшему. Потому что хуже уже не может быть. Последний фильм он делал два года и несколько раз чуть не бросал. Собирался пойти в актеры или найти работу режиссера или монтажера.
Кто знает, подумал он, возможно, Элизабет Шеридан можно убедить вложить деньги в его фильмы…
Стоит попробовать. Несмотря на утверждение Дейвида, что у нее денег не выманишь. Но ему терять нечего.
Когда появился Дан, Марджери уже дожидалась его за столиком в «Ле Гаврош».
— Двойной мартини, — заказал он склонившемуся к нему официанту. Он выглядел расстроенным, сбитым с толку.
— Ну, что, порядок? — спросила Марджери.
— Нет. Ничего не удалось. Все тот же замкнутый круг. Никто ничего не знает. Выяснилось, что больничные записи не сохранились! Куда бы я ни обращался, нигде никаких записей. Даже свидетельства о смерти нет. А что у тебя?
— Ничего. Никто из ее знакомых ничего не знает о ее прошлом. А я боялась оказаться слишком любопытной и привлечь подозрения.
— Дьявол! — выругался Дан. — Нам остается только приют для сирот и подкидышей Хенриетты Филдинг.
— С ним тоже плохо. — Марджери заглянула в исписанный листок. — Он принадлежит теперь Кентскому Совету графства, и в нем размещаются разные учреждения.
