Обри Дарк - Его (Кэт и Гейб)
Он раскачивался назад, а потом вперёд, вколачиваясь всё глубже в мою плоть. Я чувствовала, как моё тело растягивается для него, сжимается вокруг него даже с давящей на меня кульминацией. Мои ноги обернулись вокруг его талии, притягивая глубже.
Я хотела его. Хотела его внутри себя. Хотела каждую его частицу. Он был монстром, да, он был мерзавцем, он был злом, и всё же именно в тот момент мне нужно было, чтобы он взял меня, владел мной. Я хотела, чтобы он вернул мне мои желания.
Пот скатывался по его губе, тогда как он погружался в меня снова и снова, вращая своими бёдрами напротив моих. И не успела я ещё оправиться от первого оргазма, когда почувствовала, что моё тело снова начало отвечать ему с болезненной потребностью получить ещё одно освобождение, которое мог даровать мне только он.
В комнате стало светло, и теперь я чётко могла различить ярко сияющие голубой, зелёный и серый цвета в его радужках. Его руки прижались к моим бёдрам, когда он толкнулся, и я взбрыкнула напротив него, желая, чтобы меня взяли под контроль. Верёвки были тугими вокруг моих запястий, и мне это нравилось, нравилось отдаваться каждому ощущению, возникавшему в тот момент.
Его темп нарастал, становился настойчивее. Мне казалось, что он полностью заполнял меня, однако, вторгаясь, становился ещё жёстче, твёрже. Его тело двигалось рядом с моим, ударяясь плоть о плоть в вихре из лёгких скользких шлепков.
— О-о-о, — постанывала я, чувствуя, как во мне нарастает готовность к освобождению.
Я крутилась под ним, пока он, как отбойный молоток, трудился между моих бёдер. Его член врезался в меня снова и снова, жёстче и быстрее, до тех пор, пока я не почувствовала его рывок, замерший на вершине своей атаки в спазме.
Я кончила одновременно с ним, моё тело растеклось от удовольствия, дёрнувшись раз, вновь и вновь исторгая стоны. Сладкий звук его освобождения. Мы отчаянно вцепились друг в друга — две тёмные души посреди странного искупления.
Он обрушился на меня, его тело едва ли не раздавило моё. Я чувствовала, как грохочет сердце в его груди, наши сердца пытались опередить друг друга. Его лёгкие сжимались напротив меня с каждым вздохом.
И впервые за долгое время я подумала: «Я жива».
Глава 25.
Гейб.
Тьма отступила, когда я пролился в Кэт. Мир просветлел, тень исчезла.
Как надолго? Мне было всё равно. То, что имело значение, находилось здесь, сейчас.
Значение имела она.
Она потянулась ко мне, прикасаясь к губам. На её лице было что-то вроде удивления.
— Я люблю тебя, — произнесла она и заплакала.
Кэт.
— Я люблю тебя.
Слова сорвались с языка, и я, лёжа там, осознала, что удивлена, вероятно, тем, что произнесла их, чем самим этим чувством. Это ли довело меня до слёз? Нет, было что-то ещё. Отчаяние, которое прежде лишь росло во мне, наконец показало себя.
Он ничего не сказал. Вместо этого он поднялся, присев на край кровати.
— Мне жаль, — проговорил он.
«Мне жаль? — я хотела потянуться к нему. — Почему тебе жаль?»
Слёзы лились по моим щекам, и я не могла их остановить. Я чувствовала себя абсолютно растаявшей, разваленной. Он разорвал меня на куски внутри и снаружи, однако я всё же хотела, чтобы он повернулся ко мне, чтобы собрал меня воедино. Но он лишь обхватил свою голову руками.
— Пожалуйста… — прошептала я. — Гейб?
— Почему ты плачешь? — спросил он с оттенком разочарования в голосе.
Я качнула головой. Пряди волос прилипли к щекам, горячим и влажным от слёз.
— Я не знаю, — выдавила из себя. — Это было восхитительно. Гейб…
— Но ты плачешь.
— Всё это не по-настоящему! — прорыдала я.
Вот. Так всё и было. Вот отчего я плакала сейчас. Он распахнул моё сердце, а я отшвырнула иллюзии.
Осознание потрясло меня. Всё вокруг меня, включая стены, начало вращаться. Он же был тут, сидел прямо здесь. Он зацепил меня, заставил почувствовать себя живой. Желанной. Заставил меня почувствовать себя любимой.
— Это не по-настоящему, — повторила я, пытаясь заставить саму себя поверить в то, что, как я знала, было правдой. — Всё это не по-настоящему.
— Что не по-настоящему? — его голос был ровным, пустым.
Что ещё больше меня разозлило. Я с силой опустила кулаки, но от удара о матрас не раздалось ни звука. Мои рыдания были хриплыми и гневными.
— Ты!
— Я ненастоящий?
Он медленно повернул голову, настороженно встречая мой взгляд.
— Ты психопат, — произнесла я шёпотом. — Единственный парень, которому я небезразлична, — психопат.
— Разве от этого всё становится ненастоящим?
— Но тебе же на самом деле всё равно. Тебе на меня наплевать. Для тебя я просто домашний питомец. Пленница. Всё не по-настоящему.
— Ты думаешь, что всё просчитала, котёнок.
— Да.
— Но ты ошибаешься, — его голос был распевным, будто поддразнивающим меня.
Горло обожгло.
— Тогда скажи мне, что это неправда. Скажи, что я тебе небезразлична.
— К чему это?
— К тому, что это помогло бы мне почувствовать себя менее одинокой.
Он обернулся и встал, свободно удерживая руки по бокам. «Обнажённый, но стоящий рядом со мной, — подумала я, — он оглядывал мир как подготовленный воин». Вот только в руке не хватало ножа.
— Ты мне небезразлична.
— Я тебе не верю.
Он развёл руки в стороны ладонями вверх.
— Чего ты хочешь?
Воздух в комнате был спёртым. Весь мой организм отвергал его. Я свернулась калачиком на боку, натягивая простыни себе на плечо. Я была такой идиоткой. Думала, что, когда потянусь к нему, он потянется в ответ. Но он не был человеком. Он был монстром. И из-за моей любви к нему я тоже была монстром.
— Ничего. Мне всё равно.
— Всё равно? Даже если я выйду из дома?
Я понимала, о чём он говорит. Но всё же мой голос прозвучал монотонно, безразлично. Я и не знала, я ли это говорила или кто-то другой.
— Если тебе нужно кого-то убить, — произнесла я, — убей меня.
Гейб.
Меня чуть не вырвало. Я обесчестил её, бедную девочку. Отравил её собой, отравил её тьмой.
И теперь она хотела умереть.
Я натянул штаны обратно. Затем вытащил из ящика нож. Её глаза, в отличие от зрачков, не расширились, когда она взглянула на лезвие в моей руке.
Она по-прежнему думает, что я могу убить её?
— Мне жаль, — повторил я.
И да, мне было жаль. Вина разрушала меня изнутри, вызывая отвращение вперемешку со страхом. Она всё ещё лежала там, обнажённая и заплаканная. Загрязнённая моими грехами. Я пошёл к двери.
— Нет, — выдавила она. — Габриель.
— Мне жаль, — дверь за мной закрылась.
