Наталия Рощина - Игра теней
Разволновавшись, Даша решила позвонить Незвановой, хотя они уже сегодня говорили. Утренний звонок Даши застал Марину за чашкой кофе. Подруга вежливо отказалась от их приглашения встретить вместе Новый год. По сути, Даша была уверена, что Марина не согласится, но не думала, что она станет так явно лгать. Поверить в то, что она решила провести вечер в компании Лидии Павловны и Степана Сергеевича, было трудно. Но если ей больше нравится перспектива молчаливого одиночества даже в такой день, значит, так нужно.
– Мариша, привет еще раз, – Даша дозвонилась с первого раза.
– Привет, – безжизненный голос убедил Дубровину в правильности своих догадок.
– Ты так отвечаешь, что я жду следующей фразы – «чем обязана», – попыталась шутить Даша.
– Не дождешься.
– Ладно, я вот почему звоню. Знаешь, Машка, я сегодня точно поняла, что у тебя все будет хорошо. Все, абсолютно. И с Сергеем вы помиритесь обязательно.
– Спасибо. Сеанс психотерапии можно считать оконченным, – прервала подругу Марина. – или это еще одно предновогоднее пожелание?
– Да я серьезно.
– Я понимаю.
– Просто я не могу тебе объяснить всего, но со мной такое бывает. Моменты просветления, предсказания. Как тебе это описать, чтобы ты не подумала, что я рехнулась.
– Как-нибудь, я пойму.
– Короче говоря, у меня несколько раз в жизни были моменты, когда я становилась ясновидящей, понимаешь? Только те, у кого, бесспорно, есть этот дар – чаще находятся в таком необычном состоянии. Это становится их вторым я, понимаешь? – Даша не замечала, что говорит очень быстро, не давая возможности Марине вставить хоть словечко. – Так вот, ко мне пришло озарение! Я точно знаю, что оно касается нас троих. Это важно, это к переменам. И я уверена, что к хорошим, по крайней мере в отношении тебя.
– интересно, – задумчиво произнесла Марина. Потом Даша услышала что-то неопределенное: не то всхлип, не то короткий смех.
– Ты что?
– Ничего. Знаешь, мне как раз нужно, чтобы никаких перемен не было. Я мечтаю, чтобы все стало на свои места. Хочу, чтобы утром я просыпалась и видела рядом еще спящего Незванова. Чтобы я могла поцеловать его в кончик носа и увидеть, как он расплывается в счастливой, сонной улыбке. Хочу, чтобы Лидочка прибегала к нам в кровать, запрыгивала и будила всех радостным смехом, – теперь Даша отчетливо услышала, что Марина плачет. При этом она умудрялась говорить. Только получалось у нее это словно в замедленном темпе. – Я была так уверена в завтрашнем дне! За это и наказана. Никогда нельзя быть уверенной в том, что все всегда будет хорошо, а у меня с Сергеем так было. Он изменил меня, мой мир. С его приходом в мою жизнь каждая мелочь обрела новый смысл. Такие мелочи и есть счастье. Когда все это имеешь каждый день, может случиться так, что перестаешь видеть в этом чудо. И совершенно напрасно. Вереница маленьких радостей, делающих нас счастливыми. А теперь я снова одна. Одна при живых родителях, любимом муже, обожаемой дочке. Одно звено цепочки потеряно, и она разрывается, а ты пытаешься меня убедить, что все поправится. Видение, озарение. Неужели ты действительно придаешь этому значение?
– Придаю, – упрямо настаивала Даша.
– Я оценила твое желание помочь, – расплакалась Марина. – Считай, что теперь я снова способна ждать чуда. Его ведь нужно ждать, иначе оно пройдет мимо.
Даша не знала, что ей ответить. Она хотела снова сказать, что именно это и имела в виду. Только слезы Маринки совершенно лишили уверенности, переполнявшей ее несколько минут назад.
– Машка, все правильно. Ты так здорово все сказала, что мне и добавить нечего, да и стоит ли? – грустно произнесла Даша. – Может, лишь одно – порой мы сами создаем проблемы и возводим их в ранг неразрешимых. Это я не только нас с тобой имею в виду, но и мужиков наших. У них, видишь ли, своя философия. Шилософия ума, а у нас – сердца. Вечное противоречие.
– А может, дополнение?
– Когда двое понимают друг друга, то дополнение. Ты снова права, но это не отменяет причину, по которой я тебе позвонила. Я хочу, чтобы ты всей душой ощутила приближение светлых дней, – стараясь вложить в голос всю убедительность, на которую только была способна, проговорила Даша.
– Спасибо, подружка.
– Можно тебя спросить? Ты не передумала встречать Новый год в одиночестве?
– В одиночестве? – Марина удивилась. Неужели Даша поняла ее маневр? Наверняка. Недаром они столько лет вместе. Они понимают друг друга с полуслова, но отступать было поздно. – Я буду с родителями Сергея.
– Ты кого решила обмануть? Хотя дело твое, конечно, – добродушно сказала Даша.
– Значит, мы поняли друг друга.
– Как всегда. Один за всех!
– И все за одного! – Марина даже усмехнулась.
– Все, встретимся в новом году. Целую тебя, Лидочку.
– И я тебя.
Даша положила трубку, но ощущение тревоги только усилилось. Оно делало ее неспособной к чему бы то ни было, бессовестно уносило чувство радости и ожидание праздника. Даша легла, раскинув руки. Она лежала бездумно и неподвижно, словно пытаясь вобрать в себя потерянную энергию. Очередной телефонный звонок вывел ее из состояния, сравнимого, быть может, с медитацией.
– Алло! – Даша ответила, стараясь придать голосу приветливость, но в ответ не услышала ничего. Вернее, слов не было. Где-то послышалось едва уловимое дыхание, еще мгновение – и раздались гудки. Даша поджала губы и удивленно подняла брови. Но прошло две-три минуты, и телефон зазвонил снова. Даша выдержала паузу и снова ответила: – Слушаю вас.
На том конце провода явно не желали с ней общаться: снова дыхание, а потом – гудки, обрыв связи. Может, просто ошибались и не хотели утруждать себя извинениями? Даша вспомнила, что и утром, сразу после ухода Дубровина, раздался телефонный звонок, но никто не отозвался. Она поднимала трубку, но в ответ слышала дыхание и гудки. Тогда Даша подумала, что связь оборвалась, а сейчас была уверена, что с ней не хотели говорить. Она решила рассказать об этом Дубровину, и в этот момент ее осенило, что звонили ему. Да, да, тому, кто так осторожно дышал в трубку, был нужен Стас.
Это предположение заставило Дашу вопросительно уставиться на телефон. Небольшой белоснежный аппарат в один миг превратился в недруга. Даша почувствовала себя неуютно. Состояние предпраздничного нетерпения, призрачной легкости совершенно покинуло ее. Поднявшись с кровати, она принялась ходить по комнатам, словно пытаясь заметить изменения, на которые раньше не обратила внимания. Они должны быть, потому что Стас оставался один так долго. Даша не чувствовала тревоги, ревности. Ей было интересно понять, на что он способен. Она даже хотела уличить его в измене, чтобы увидеть, какими глазами он будет смотреть на нее. Даша не отдавала себе отчет в том, что снова как бы играла, не задумываясь над тем, к чему это может привести.
