Тилли Коул - Детка, это не я
Мэй была моей. Пятнадцать долгих лет я хотел видеть ее своей, и вот она сидит, свернувшись в моих руках — чертов ангел в аду.
— Стикс? — спросила Мэй, когда я притянул ее еще ближе.
— Ммм? — пробормотал я, облизывая ее ушко, обожая, как от желания дрожит ее живот, когда я делаю это.
— Люблю, когда ты играешь. Когда ты играешь на гитаре и поешь, это... ну, думаю, что я больше всего в мире люблю именно это. В коммуне нам запрещали слушать музыку. Когда мы были маленькими, мы с сестрой нашли в лесу старое радио. Нам удалось послушать его минут тридцать, прежде чем охранник нашел нас. Он забрал его. Я никогда не забуду этого: вот так слушать музыку, обожать мелодику стихов. Пророк Давид вскоре после этого издал указ. С тех пор музыка была под запретом.
— Он проповедовал, что дьявол может говорить с нами через стихи. — Она иронично рассмеялась. — Я верила в это всем сердцем. Ведь пророк Давид — вестник Бога на Земле. Долгие годы я волновалась, что, испытанный от музыки восторг, сделал меня плохим человеком, и это дьявол пытался меню искусить. Теперь, я думаю, что всё это ложь. На самом деле, я начинаю думать, что вся моя вера, вся моя жизнь — ложь. Я задаюсь вопросом, есть ли Бог на самом деле. Или религия используется для управления людьми, небольшой группкой других людей, чтобы они могли получить то, что хотят?
Она подняла мою руку, чтобы посмотреть на мои пальцы.
— Но слушая твою игру, понимаешь, это так чисто, так искренне… это освобождает тебя. Вот когда я верю, что жизнь нечто большее, чем то, что я видела прежде. Не могу себе представить, что нечто столь прекрасное может быть злом. Ты вновь заставляешь меня обрести мою веру.
— Это е-единственное время, к-когда я могу г-говорить правильно. Когда я пою, я н-не чувствую никакого давления. Это м-мой мир. — Когда она улыбнулась, я потерся об нее губами и сказал:
— Это и т-ты. Что-то замерзает в м-моем мозгу, когда я п-пытаюсь поговорить с людьми. Н-но с тобой, мое горло просто о-открывается и п-позволяет пролиться г-гребаному потоку слов.
Сжимая мою руку, она сказала:
— У тебя прекрасный голос. Я бы хотела играть и петь, как ты.
Развернувшись влево, я поднял заветный Фендер и положил ее на колени Мэй.
— Готово.
Медленно повернув голову ко мне, чтобы взглянуть в лицо, она нахмурилась и сказала:
— Что?
— Ты. Г-гитара. Я-я научу тебя.
— Научишь? — спросила она, все ее лицо засветилось от волнения.
— Ага. — Разместив гриф гитары слева, я положил её пальцы в первую позицию на струны. — В-вот это а-аккорд. — Взяв ее за правую руку, я накрыл ее своей собственной и провел по струнам. G-аккорд[37] зазвучал.
Ее глаза встретились с моими, и она призывно улыбнулась:
— Хорошо, продолжай.
Переместив пальцы на грифе в следующую позицию, мы снова сыграли:
— D а-аккорд.
Ее плечи дрожали от волнения, и мое гребаное сердце переполнилось нежностью.
— Научи меня песне.
— К-какой?
Ее улыбка исчезла.
— Я... я не знаю, какие есть песни. — Обворожительная улыбка возникла снова. — Той, которую ты играл в баре, когда я впервые приехала. Я хочу научиться той.
Я попытался вспомнить, и секунду спустя, усмехнулся.
— Т-тебе н-нравится Том Уэйтс?
Радость на ее лице подсказала мне, что да — нравится.
Поцеловав ее в плечо, я сказал:
— Сучка м-моего с-сердца.
— Сначала сыграй ты. Покажи мне, как. — Я зажал пальцами нужные струны, чтобы начать, когда она вмешалась. — И, конечно, пой. Я хочу слышать твой голос.
Кивнув ей, я стал смотреть на нее, и заиграл вступление, напевая ей прямо на ухо:
«И я надеюсь, что я не влюбился в тебя, потому что влюбленность грустить заставляет меня…»
Заменив свои руки ее руками, я помог ей взять правильные аккорды. И как только она собралась заиграть, я сказал:
— И, к-конечно, с-спой. Я х-хочу услышать твой г-голос.
Ее черные брови насупились.
— Я не умею петь!
Искушение непреодолимо: я должен был засмеяться.
— Конечно, умеешь.
— Но…
Я сердито посмотрел на нее.
Качая головой, она улыбнулась.
— Хорошо!
— И-играй.
Я держал свои руки на руках Мэй, ее маленькие руки водили по струнам, вступление было высокопарным и порывистым, но я помог ей пройти этот путь до конца, и как только она дошла до текста, ее смущенные глаза заглянули в мои.
«И я надеюсь, что я не влюбилась в тебя, потому что влюбленность грустить заставляет меня…»
Святое дерьмо. Она была красива, вся она: внешне и внутренне, и даже ее мягкий, с хрипотцой голос. От него у меня перехватило дыхание, и мои руки слетели с рук Мэй, заставив ее остановиться и сделать то же самое.
— Это было так плохо? — спросила она.
С трудом сглотнув, я покачал головой.
— Д-детка. Это было с-совершенно.
Ухватив гитару за гриф, я убрал ее с коленок Мэй. Зажав ее подбородок между своими пальцами, я развернул ее лицом к себе.
— Стикс? — прошептала она, ее глаза замерли: они уставились на мои губы. Мои руки собрали ее волосы в кулак, и я потянул ее. Мне снова нужны эти чертовы губы на моих губах.
— Мэй?
Я замер, когда кто-то позвал ее по имени рядом со мной. Глаза Мэй распахнулись в замешательстве. Отстранившись от моих рук, она подняла глаза и увидела Райдера в паре ярдов. Он держался за плечо, словно испытывал боль, и смотрел вниз прямо на нас двоих. Когда Мэй отодвинулась на несколько дюймов, я вскочил на ноги и направился к Райдеру.
— Стикс, нет! — вскрикнула Мэй позади меня, когда я встретил Райдера грудь в грудь, оскалившись, разъярившись буквально за секунду. Он даже не посмотрел в мою сторону, слишком сосредоточен на Mэй, не показывая, на хрен, страха, хотя должен был уже наложить в штаны.
«Посмотри на меня!» — жестами показал я, мои руки двигались прямо у его лица.
— Мэй, ты уже готова пойти? Я устал. Хочу отправиться на боковую. — Райдер говорил так убедительно, словно меня к чертям собачьим и вовсе не существовало. Прежде, чем я осознал, что случилось, я уперся ладонями Райдеру в грудь, отталкивая его, ярдов на пять.
— Черт! — прошипел он, спотыкнулся и упал, поморщившись на задетое травмированное плечо.
Теперь ублюдок меня видит!
— Я сказала, остановись! — Мэй выпрыгнула передо мной, удерживая меня своими руками, которыми уперлась в мою вздымающуюся грудь. Я встретил ее умоляющие глаза. — Пожалуйста... он же ранен. Не навреди ему. — Убрав руки с моей груди, она поспешила к Райдеру, помогая ему принять вертикальное положение. Ее руки ощупывали все его тело, пока она ему что-то шептала. Его сузившиеся глаза смягчились, когда здоровой рукой он взял ее за руку.
