Елена Белкина - От любви до ненависти
— Страшно, — сказала тогда Ольга. — Зачем это им?
— Кому — им? После аварии они сразу разделяются на две части: погибшие — и оставшиеся в живых. Для погибших этого вопроса нет. А для оставшихся в живых есть счастье, заключающееся в том, что они остались в живых.
— Не понимаю. Пока они еще не разделились, зачем рисковать?
— Я же говорю: нет этого вопроса! Это на каком-то другом уровне. Я когда прочел про это, тоже подумал: зачем? Но, знаешь, с той поры мне часто снится сон: я еду по шоссе с выключенными фарами, правда, один, а не в толпе. Еду в темноте, еду наугад. И вот возникает грузовик. Его шум. Еще немного — и в лоб. Но — мимо. Только вой мотора и гудок. И еще один — мимо. И еще один. И — ощущение невероятного счастья.
— И так всегда — мимо?
— Нет. Иногда разбиваюсь. Но это же сон, поэтому я разбиваюсь, а сон продолжается — и то же ощущение страшного счастья. Еще страшней и еще счастливей. Откуда эти сны? Зачем они мне?
— Подсознательная тяга к самоуничтожению. Фрейд, — сказала Ольга.
— Может быть. Но это не простая тяга. Это желание самому распорядиться своей смертью. Где-то я читал и об этом, чья-то фраза, не помню: «Если я не могу распорядиться своей жизнью, то хочу распорядиться своей смертью».
— Но почему — «не могу распорядиться своей жизнью»? Кому-то это удается.
— Никому. Уже потому, что моя жизнь не принадлежит мне одному. А смерть — только моя. В моей жизни огромное количество соучастников. Сожителей, — усмехнулся Илья. — А в смерти соучастников нет.
— Ты не прав. Как бы ты, например, ни слился со мной, я все равно останусь — я. Хотя ты знаешь?
— Что?
— Смешно сказать. И глупо.
— Что, что?
— Вчера — или сегодня? — я уже запуталась!.. В общем, я вдруг подумала, что хотела бы на минуту стать тобой. Чтобы узнать, что ты чувствуешь. Чтобы увидеть себя со стороны.
— Повесь на потолок зеркало.
— Ты пошляк.
— А ты не знала?
— Ты хочешь таким казаться.
— Нарочно. А то еще влюбишься, вот морока-то будет.
— Не надейся!
…Ольга вспомнила этот разговор.
И подумала, что, возможно, после сегодняшней встречи он поехал за город. Он едет по ночной трассе с выключенными фарами. С завязанными глазами.
Ей стало тревожно, а потом так плохо, что ноги ослабели, и она встала, подошла к окну, вглядываясь зачем-то в темень.
Потом позвонила ему домой.
— Его еще нет, — ответила мать.
— А когда он будет?
— Не знаю. Хотел у приятеля заночевать.
— Извините.
Ольга положила трубку и сказала то ли мысленно, то ли вслух: «Если он останется жив, я никуда его не отпущу от себя. Господи, дай ему услышать мои слова: я люблю тебя! Я люблю тебя, открой глаза, остановись, я люблю тебя больше всего на свете!»
Она не спала всю ночь, а потом все утро звонила в редакцию. Сначала никто не подходил, потом стали отвечать сотрудники. Ильи не было.
Наконец кто-то сказал:
— Сейчас позову.
— С ним все в порядке? — торопливо спросила Ольга.
— А что вы имеете в виду?
— Алло? Слушаю! — возник голос Ильи.
Ольга зажала трубку рукой, по лицу ее текли слезы…
Глава 14
Прошла неделя.
Теплая ясная погода, державшаяся до начала октября, закончилась. Ночами шли холодные дожди, утром улицы были все в опавших листьях, прилипших к мокрому асфальту.
Погода не располагала к прогулкам, но Ольга не могла по вечерам усидеть дома. Бродила по улицам. Заходила к родителям, которые всегда были рады ей. Иногда даже оставалась у них ночевать. Не раз она проходила мимо дома, где находилась редакция, в которой работал Илья. Но ни разу его не встретила.
Всю эту неделю, каждый вечер она собиралась позвонить ему. И каждый вечер решала этого не делать.
Все чаще она вспоминала его слова: «Я заболел вами», — потому что испытывала то же самое: она заболела им. Будто загипнотизировал, околдовал, приворожил. Она заболела им, он нужен ей. Но зачем, вот вопрос! Выйдет ли что хорошее из этого, вот вопрос! Знак Ольги — Весы, и хотя она достаточно скептически относится к астрологии и гороскопам, но не может отрицать, что символ весов для нее подходит: она всегда стремилась к уравновешенности, к какой-то гармонии в себе и окружающем. Она и мужа выбрала себе (ведь и она выбирала, а не только он!) — довольно спокойного, трезвого, практичного человека. Таким он казался ей сначала. Она просчиталась. И он, бедняга, просчитался. Милое личико разглядел, фигуру разглядел, то, что не дура, тоже понял, насчет же характера имел мнение, что Ольга создана для семейной благости, для поддержания очага и для создания ему бытового и психологического комфорта. И очень удивился, когда явственно стал чувствовать в Ольге достаточно сильный характер и нежелание быть второй в паре. Только наравне. Возможно, для него это был не то что удар, но разочарование довольно серьезное… Возможно, с этого все и началось, а не с того, что у них не было детей…
Итак, Весы, упорядоченность, гармония. Всего этого с Ильей не будет и не может быть.
Хотя нельзя не оценить его выдержу: наверняка ведь хочет позвонить, увидеть. Но терпит, считая, что Ольге этого не нужно, не желая причинять ей неприятности. И поверив к тому же в ее воссоединение с мужем.
Ольга не выдержала.
Она не хотела почему-то звонить, ей хотелось встретиться с ним случайно, а если не случайно, то без предварительных договоренностей.
И вот в один из вечеров Ольга пошла к дому Ильи. Вечер, как и весь день, был теплым: может, последнее тепло перед наступлением окончательных предзимних холодов.
Ходила взад и вперед.
Он подъехал на мотоцикле. Остановился, не снимая шлема, повернул голову. Ничего не сказал, заехал во двор, поставил мотоцикл в гараж, вернулся.
— Привет. Что-нибудь случилось?
— Почему?
— Не знаю. Мне показалось. Опять поссорилась с мужем и стало скучно?
— Если тебе так хочется считать… Я с ним и не мирилась.
— Я так и думал. Зачем же он приходил?
— А он такой. Как собака на сене. Узнал, что у меня кто-то появился, и тут же занервничал.
— А у тебя кто-то появился?
— Зачем ты так?
— Извини.
— В гости не пригласишь?
— С удовольствием.
Илья познакомил ее со своей матерью. Милая женщина и совсем еще не старая. Дала указания Илье относительно ужина, где что взять, и сказала, что пойдет к соседке смотреть телесериал.
— Сериал глупый, и соседка, надо сказать, тоже глуповата. Но, знаете, уютно, — сказала она Ольге. — Сидишь и помаленечку глупеешь. И чувствуешь себя старушечкой, как и положено. А то все жду маразма, жду, а он никак не приходит. А маразм очень облегчает жизнь, я по соседке вижу.
