Ника Лисовская - Никто не узнает
— Ну, так как на счет выпить?
— Нет, — Маша сняла черно-белую дутую куртку и оказалась в довольно растянутом сером трикотажном джемпере с нарисованным на нем улыбающимся котом.
— Ты располагайся, — Лис был несколько разочарован. Он вообще-то рассчитывал на секс, но она же оказывается совсем малявка. — Можешь пойти на кухню чай себе сделать. Там вроде есть где-то.
— А ты?
— Я пойду, освежусь. Надо в себя прийти, — парень говорил и доставал вещи из шкафа. Он подумал, что неплохо бы протрезветь, прежде чем что-то решать на счет девчонки. Хотя, она как-то его совсем не напрягала своим присутствием.
Когда Лис вернулся из ванной, чистый и ясный, с мокрыми волосами, Машка сидела в кресле, забравшись в него с ногами и сжимала в маленьких ладонях чашку чая.
— Я смотрю, ты освоилась, — усмехнулся Лис.
— Один живешь?
— Сильно заметно, да? — Лис сгреб в охапку белье и подушки и убрал в шкаф. Сложил диван, расселся на нем в непринужденной позе, лицом к девушке.
— А родители где? — Машка осматривалась вокруг, желая увидеть какие-то семейные фотографии.
— Отец живет отдельно, а мать умерла. Больше поговорить не о чем?
— Извини, — смутилась Машка, дуя на горячий чай. Квартира Лиса производила на нее странное впечатление — здесь все было качественным и добротным, но пыльным и запущенным.
— Просят прощения иначе, — Лис нехорошо ухмыльнулся и многозначительно провел рукой по синей диванной обивке. На самом деле он ничего такого от нее не хотел, просто ему нравилось ставить девушек в неловкие ситуации.
— Почему тебя зовут Лис? — Машка игнорировала этот жест. Отвернулась глядя куда-то в сторону от парня.
— Меня все так зовут, что тебя смущает? — лишь теперь он мог как следует рассмотреть ее. Маленькая, худенькая, в бесформенных и каких-то замызганных шмотках, но вообще, довольно милая. Маленькая рыжая девочка с короткими, торчащими в разные стороны волосами. Ей лет 15 — не больше. Кожа гладкая, белая, с нежным румянцем на щеках. Нос маленький, чуть вздернутый, рот небольшой, с яркими, правильно очерченными губами. Глаза большущие, темно-зеленые с прямыми короткими ресницами. Когда вырастет — будет красавицей, а пока похожа на подросшего уличного котенка рыжего и взъерошенного.
— Хватит меня рассматривать, — Машка чувствовала себя неуютно под пристальным взглядом Лиса.
— Ты хорошенькая, — расплылся в улыбке парень и потянувшись к девушке провел пальцами по ее нежно- бархатистой щеке. — Котеночек.
— Не надо, — она отстранилась от него быстро и грозно зыркнув из-под ресниц.
— Что-то не так? — Лис чуть улыбнулся склонив голову на бок.
Она недолго молчала опустив глаза, словно колеблясь, а затем обернулась к Лису. Внимательно рассматривала его светлые волосы, пронзительно-синие, в черных ресницах глаза, губы, тонкие и усмехающиеся.
— Ты красивый, — смущенно улыбнувшись, прошептала девушка. — В таких, как ты влюбляются с первого взгляда и на всю жизнь. Такие, как я. Но… Почему же ты такой несчастный?
— С чего ты взяла? — возмутился Лис.
— Я же не слепая. Я все замечаю. Ты давно пьешь. На столе валяется фото девушки в разбитой рамке… Но это мелочи. Я читаю по твоим глазам. Снова женщина, которую ты любил, ушла, оставив боль и пустоту. Теперь ты ненавидишь всех женщин на свете.
— Ты ошибаешься, — Лис попробовал усмехнуться. — Я люблю только себя!
— Почему же мне хочется тебя пожалеть? — покачала головой Маша.
— Так пожалей! — зло бросил Лис.
— Поговори со мной и тебе станет легче. Ты же страдаешь оттого, что тебе не с кем поговорить. Ты не можешь пойти к друзьям, потому что они не поймут. Ты чувствуешь, что никому не нужен… Если ты один в этом мире, то считай, что с сегодняшнего дня нас уже двое.
Она говорила, а Лис поймал себя на мысли о том, что эта малышка, она особенная. Может быть виной этому были ее слова, проникающие в самую душу и взгляд темных глаз, полный искреннего сочувствия. На Лиса так никто не смотрел, не понимал так, как она, никто не оставлял ему права быть слабым. Никто.
Элина. От нее всегда веяло холодом. Она была слишком гордой, что бы жалеть. Слишком гордой, что бы быть рядом с человеком, вызывающим жалость. А Лис старался растопить ее лед, но… В Элине просто небыло душевного тепла. Она не умела любить. Она лишь позволяла любить себя. Не больше. Позволение — кость, брошенная собаке. И Лис чувствовал себя этой собакой. Собакой, изголодавшейся по теплу. Только сейчас Лис понял, почему изменял ей, такой горячо любимой… Он понял, что всего лишь искал тепла. Тех, кто будет отдавать ласку, удовольствие, жар своего тела, страстный шепот слов, огонь в затуманившихся глазах…
И Лиса, словно прорвало. Он рассказал ей обо всех своих обидах, о том, что так долго скрывал даже от самого себя.
Машка провела теплыми маленькими ладонями по щекам Лиса, заглянула в глаза.
— Все будет хорошо. Все наладится, — шептала девушка. — Ты сможешь все изменить к лучшему, я верю.
Она прикоснулась губами к его давно небритой щеке. Улыбнулась, поднимаясь, что бы уйти.
— Куда ты? — удивился Лис.
— Пора. Уже утро.
Город за окном медленно окрашивался в серо-розовый цвет нового дня. Лис совсем не заметил, как пролетела эта ночь.
— Оставь мне свой телефон, — попросил он Машу.
— Зачем? Ты не позвонишь. Мы же… Мы всегда избегаем людей, с которыми были откровенными. Да и ты меня совсем не знаешь. Если бы ты узнал меня лучше, то был бы сильно разочарован.
— Почему ты так думаешь?
— У меня много проблем, с которыми трудно разобраться, а еще труднее мириться. Впрочем, — она усмехнулась, — как у всякого неблагополучного подростка из благополучной семьи.
Она ушла. Лис закрыл сонные глаза. Казалось, что прошедшая ночь просто приснилась.
Ника сидела дома у Яна. Был холодный ветреный день. Солнце уже по-зимнему скупо светило в окна. Выходной. Ника приехала к Яну с утра. Побыть вдвоем, провести вместе целый день. Ника любила такие дни, когда можно было никуда не спешить, воображать, что они с Яном живут вдвоем. Ника усмехнулась своим мыслям и перевернула страницу журнала. Она понимала, что родители никогда не согласятся на это. По крайней мере Ника знала точно — для ее папы единственный аргумент совместной жизни это свадьба.
Ян вошел в комнату с двумя чашками ароматного черного кофе. Поставил чашки на журнальный столик. Сел рядом с Никой на диван и спросил, словно прочитав ее мысли:
— Ты не хочешь переехать ко мне?
— Я только что думала об этом! — рассмеялась Ника. — Но мой папа ни за что не согласится отпустить меня! Он такие истерики закатывает, когда я возвращаюсь поздно… Ян, может тебе пора с ним познакомиться? Он очень недоволен тем, что я уже пол года встречаюсь с "каким-то" Яном, а они с мамой тебя в глаза не видели.
