Свирепый (ЛП) - Солсбери Дж. Б.

Я надел термобелье под одежду перед тем, как мы ушли.

— Я в порядке.

Похлопываю по скамейке рядом с собой, мы садимся и начинаем зашнуровывать коньки.

— Это потрясающее место. — Она запрокидывает голову назад, чтобы изучить майки НХЛ, висящие на стенах, а также черно-белые снимки различных хоккейных матчей. — Я и не знала, что ты все еще катаешься на коньках.

— Да, ну... — Я сильно затягиваю шнурки. — На самом деле никто не знает.

— Совсем никто?

Я завязываю последний шнурок и встаю.

— Только ты. — Протягиваю ей руку. — Готова покататься?

Ванесса берет мою руку и шатается, когда встает на ноги.

— Надеюсь, вспомню, как это делается. Я не каталась на коньках с тех пор, — она качает головой, — я даже не помню когда.

Я не отпускаю ее руку.

— А я помню, как ты впервые встала на коньки.

— Конечно помнишь. — Она закатывает глаза. — Это было незабываемое первое свидание.

— Откуда мне было знать, что ты никогда раньше не стояла на коньках? — Я хихикаю, вспоминая, как она прижималась к моему телу, боясь упасть на лед. Ощущение ее прикосновения ко мне, ее руки, сжимающие мою одежду, не позволяли оставаться джентльменом. А слова, слетавшие с ее губ при каждом падении от потери равновесия? Она проклинала все на свете, включая меня. — И по сей день это лучшая прелюдия, которую я когда-либо испытывал.

Ванесса откидывает голову назад, и смех вырывается из ее горла. Я смотрю на нее, ошеломленный красотой, когда звук охватывает меня.

— Ты сумасшедший.

Я заправляю темные волосы длиной до челюсти ей за ухо, удивляясь, как это возможно, чтобы она стала еще красивее после стольких лет.

— Насколько я помню, это ты напала на меня, когда мы вернулись к моей машине.

— Это неправда! Это ты... — Она моргает, и ее взгляд становится расфокусированным.

Я жду, когда воспоминания о нашем первом свидании полностью вернутся к ней.

Она хмурится.

— Я ударилась о переключатель скоростей, и у меня остался синяк на бедре.

— Ты ударилась о рычаг переключения передач, когда перепрыгивала через центральную консоль, чтобы оседлать меня.

Ее лицо краснеет, и она прикрывает рот.

— О, боже, ты прав.

Я подмигиваю.

— Лучшее свидание в истории. — Я веду ее к двери, ведущей на лед, стараясь идти медленно, пока она не освоится на коньках.

— Но сейчас это не свидание, — говорит она, ее голос ровный и твердый.

Я прячу тайную улыбку.

— Конечно, нет.

— Я стала лучше кататься, да?

На моей рубашке остались следы от сжатия кулаками, а на спине и животе — следы от ее ногтей — доказательство того, что за годы, прошедшие с нашего первого свидания на коньках, Ванесса точно не стала кататься лучше.

— Хочешь знать правду? — говорю я с улыбкой, все еще чертовски счастливый от того, что она в моих объятиях, как и все эти годы назад.

Она поднимает на меня взгляд, ее подбородок практически упирается в мою грудину.

— Нет.

— Намного лучше.

Она рычит и снова пытается встать на ноги.

— Могу предположить, что ты каталась на коньках раз или два с тех пор, как была на льду со мной. Подумал, может, ты брала Хейван?

— С чего бы, — ворчит она, с трудом держась на ногах, — мне это делать?

Я отталкиваюсь ото льда и легко скольжу к краю катка, где она может ухватиться за бортик. Ванесса цепляется за него, но одна нога ускользает из под нее.

— Черт. — Я обхватываю ее за талию, и она снова приклеивается к моей спине. — Давай попробуем что-нибудь сделать. Повернись.

Благодаря поддержке моих рук и бортика ей удается повернуться, не шлепнувшись задницей о лед.

Я подхожу к ней сзади, обхватываю рукой ее грудную клетку и прижимаю к себе. Она сжимает мое предплечье, которое лежит чуть ниже ее груди. Мне всегда нравилось, как хорошо она прижимается ко мне. Свободной рукой придерживаю ее за бедро и приникаю ртом к ее уху.

— Просто держи ноги вместе, хорошо? Остальное я сделаю сам.

Я отталкиваюсь и начинаю медленно скользить, давая ей привыкнуть к ощущению лезвий на льду, к устойчивому ритму моего катания.

— Ты в порядке?

Она кивает.

Я увеличиваю темп. Ее волосы развеваются, касаясь моей шеи и подбородка, и я осторожно поворачиваю, пока мы два, три, а затем четыре раза объезжаем каток.

— Вот так. Весело, правда?

— Да, так гораздо лучше.

Я немного сдвигаюсь, прижимая ее к себе. Ванесса паникует и чуть не падает, но я удерживаю ее, чтобы она оставалась в вертикальном положении.

— Помни, держи ноги под собой. Остальное я сделаю сам.

Она прикусывает губу, сосредоточившись, пока я провожу нас по кругу. С каждым поворотом я понемногу отпускаю ее, и вот мы уже держимся за руки. Она не двигает ногами, но продолжает позволять мне таскать ее за собой, хихикая от удовольствия.

Этот звук доносится прямо до моего члена.

Я хочу ее.

Единственная причина, по которой я привел ее сюда, это увести нас обоих подальше от кроватей, потому что я знал, что если мы останемся в этом доме, то закончим трахом. И хотя я чертовски сильно этого хочу, я больше хотел побыть с ней вот так.

— Ты делаешь это! — говорю я, отпуская ее еще немного.

— Да! — Она отталкивается одной ногой. Это движение выводит ее из равновесия, но она берет себя в руки и умудряется оттолкнуться снова, уже более уверенно.

Еще один поворот, и я отпускаю ее. Она шатается, но остается на ногах. Я качусь перед ней спиной вперед, подбадривая ее.

Постепенно приходит уверенность, и Ванесса действительно начинает кататься. Она все еще выглядит как десятилетний ребенок, впервые вставший на коньки, но это уже прогресс, учитывая, с чего мы начинали. Она пытается приблизится ко мне вплотную, словно проверяя, сможет ли обойти меня.

Мило.

Когда приближается, то теряет равновесие.

Она хватается за меня как раз в тот момент, когда ее коньки выскальзывают из-под нее.

Я обнимаю ее, но инерция слишком велика. Мы падаем. Я перекатываюсь, принимая удар льда на спину, а Несс падает на меня сверху.

— Ай... — Я стону, голова болит в том месте, где я ударился об лед. — Не думал, что нам понадобятся шлемы, но теперь понимаю, что стоило захватить парочку.

— Мне так жаль. — Она обхватывает мое лицо обеими руками. — С тобой все в порядке?

Все ее тело вытянуто по длине моего, бедра выровнены в нужном месте. Ее полные и круглые груди прижимаются к моей груди, и, клянусь, я чувствую ее твердые соски сквозь одежду. А может, мне это кажется.

— Не двигайся, — стону я, притворяясь, что мне чертовски больно.

— О, боже. Тебе больно? — Она извивается, пытаясь сползти с меня, но я удерживаю ее бедра на месте над своим быстро твердеющим членом.

— М-м-м...

Она тянется вверх и обхватывает мой затылок, от чего между нами возникает трение, заставляющее меня прикусить губу.

— Вроде шишки нет.

— Разве нет? — Я двигаю бедрами под ней.

— Хейс! Ты ужасен! — Она откатывается в сторону и ложится на лед рядом со мной.

Я широко улыбаюсь.

— Бесстыдник! — Она смеется, и я снова задаюсь вопросом, был ли когда-нибудь в мире более сладкий звук. — Тебе нужен холодный душ.

— Не хочу тебя расстраивать, но я лежу на льду, и он ни хрена не помогает.

Ванесса с трудом поднимается на ноги.

— Я ухожу отсюда, — говорит она, все еще смеясь. Поскальзывается и падает на задницу.

Я переворачиваюсь на бок и подпираю голову руками.

— Кажется, ты застряла здесь.

— Нет, я поползу. Видишь? — Она становится на четвереньки и медленно ползет к стене катка.

Я встаю на коньки и подхожу к ней сзади.

— Уверена, что тебе не нужна помощь?

— Я могу сделать это сама.

— Дай мне знать, если передумаешь. Я буду здесь. Наслаждаться видом.

Она смеется.

— Ты хуже всех.