Татьяна Тронина - Бабочка на ладони
– Да?..
– Марта, я же не знала, что Олег с вами так поступил! Вы бы мне сразу все тогда сказали… Бедная вы. Тоже, поди, натерпелись?..
Они вышли из зала вместе.
– Марта… Я вам спасибо хочу сказать.
– Мне?
– Вы меня… ну я не знаю… – Римма покраснела, точно девочка. Она вообще выглядела помолодевшей, даже хорошенькой. – Вот вам, короче. – Она сунула Марте в руки какой-то сверток.
– Что это?
– Это мой рисунок. Вам. На память. Я теперь рисую с утра до вечера… И знаете что? Даже деньги за это получаю! – выпалила Римма с гордостью. – Всем соседкам уже картины нарисовала – портреты, пейзажи там… Ну все, я побежала. Меня сын внизу ждет, он на машине. – Она быстро приобняла Марту, а затем побежала вниз по лестнице.
Марта стояла посреди большого коридора, мимо сновали люди. Какая-то женщина рядом произнесла громко, явно ни к кому не обращаясь:
– Вот он, наш суд, самый гуманный суд в мире… Ребенка из дома выгнали!
– Да что вы хотите! – подхватила пожилая дама в шляпке с вуалью. – Сейчас справедливости не найти… – Она обратилась к Ксюше: – А вы, милочка, не тушуйтесь. Обжалуйте решение!
– При советской власти такого не было, – жестко произнес пожилой мужчина, с ненавистью глядя на Марту. – Чтобы детей на улицу выгонять… Тоже мне, к пустой формальности привязались! Красивая, наглая, холеная… Проститутка! – он произнес тихо, одними губами, чтобы никто не слышал.
Внутри у Марты все заледенело. Она испытывала почему-то не радость, а ужас, словно свершилось нечто непоправимое, страшное. А ведь столько лет она мечтала выгнать из своего дома Ксюшу!
Ксюша стояла у окна, с трагически запрокинутым лицом, по которому текли слезы. Рот у нее был приоткрыт. Мелкие зубки, дрожащий язык, проблески прозрачной тягучей слюны… Это было горе, самое неподдельное горе.
На Ксюше был мешковатый джинсовый костюм, кроссовки, короткие негустые волосы слиплись на затылке. Ксюша прижимала к себе содрогающегося в рыданиях Светозара.
– За… за что? За что?! – изредка, с усилием вырывалось из горла Ксюши. – О… Олежка, за что?!
Олег стоял рядом, уже не белый, а серо-зеленый, постаревший разом лет на двадцать.
– Ксюша, прости, – просипел он.
Подруга Ксюши, Валя, совала той под нос бутылку минералки:
– Попей! Попей, отляжет…
Сегодня Валя вела себя иначе, чем при первой встрече. Марту не обличала, лицо мрачное, замкнутое. Видимо, Валя поняла, кто у кого отнял квартиру…
– Ксюха, прекрати! Не видишь, у Светки вон тоже истерика… – раздраженно пробубнила Валя. – Ты что, ребенка заикой хочешь сделать? Перестань реветь!
– Ксюша, мне надо с Мартой поговорить. – Олег обнял Ксюшу, погладил ее по спине. – Я ненадолго, ладно? Валечка, проводи их домой… то есть… ну да…
Олег подхватил Марту под руку, повлек за собой.
– Чего тебе? – упираясь, тоскливо спросила Марта.
– Поговорим. Не бойся ничего…
На миг Марта в каком-то зеркале увидела свое отражение: высокая, очень тонкая девушка – волна кудрей, отчаянные, огромные глаза… «Это я? Такая красивая?» – поразилась Марта.
– Ты подросла еще, что ли?
– Нет. Это каблуки… – отозвалась она. – Куда ты меня тащишь?
– Тут кафе, через дорогу…
Они перебежали улицу. Стоял легкий мороз, но, несмотря на середину декабря, снега еще не было. Обычное кафе, полупустое, с клеенчатыми скатертями. Они с Олегом сели за свободный столик.
– Попить чего-нибудь принесите… Два сока апельсиновых, пожалуйста! – бросил Олег официантке.
– Из пакета или свежевыжатый?
– Из пакета… И парочку бутербродов с колбасой, если можно.
Марта молча смотрела на бывшего мужа.
– Ну, чего такая грустная? – усмехнулся Олег. – Радоваться должна! – Марта пожала плечами. – Ты знаешь, я много лет ждал чего-то подобного!
– Чего? – спросила Марта.
– Что все откроется… Жил в каком-то вечном страхе! Теперь, не поверишь, мне легче. Вот оно, самое страшное, – произошло!
– Вы можете жить у меня, пока не найдете чего-нибудь подходящего… Я судебных приставов на вас насылать не собираюсь! – сказала Марта серьезно.
– Нет уж, съедем в самое ближайшее время… – коротко засмеялся Олег. – Есть пара вариантов. Чего тянуть? Дороговато, правда… Однушка съемная – тыща у. е. И где? В Отрадном… Другая подешевле, в Капотне, но я в Капотню не хочу.
– Ты и так пять лет, считай, практически бесплатно в моей квартире жил… – напомнила Марта. – Только квартплата.
– Спасибо.
– Ты шутишь?
– Нет, ни капли. Я лишь себя во всем виню. Во всем моя лень виновата и нерешительность…
– И Ксюша не знала, что ты так и не развелся с Риммой?
– Нет. Клянусь. Ксюша ни о чем не знала. Она светлая душа… Я перед ней виноват. Когда в апреле мы в твою квартиру переехали, она на сто процентов была уверена, что эта квартира – моя. Даже не спрашивала, откуда она у меня взялась – выкупил я ее у тебя, или что там еще было…
Смутное воспоминание проскользнуло у Марты в мозгу. Апрель?..
– Значит, до апреля Ксюша не знала, что будет жить в моей квартире?
– Говорю же – нет. Она на съемной тогда жила, на последние деньги. В декрет собиралась. А за декрет копейки платят…
– Погоди, – сказала Марта. – Ты уверен?
– Ну да. Я до последнего момента не хотел в подлости своей признаваться… что ради нее и сына тебя обидел. Она бы отказалась переезжать, я Ксюшу хорошо знаю!
Официантка принесла сок, тарелку с бутербродами.
– Будешь? – Олег потянулся к тарелке.
– Нет, не хочу. Олег…
– Да?
– Мне кажется, Ксюша знала, что ты собираешься меня выгнать.
– Ой, перестань… – с раздражением воскликнул Олег. – Ничего она не знала. Что ты ее все время унизить хочешь, не понимаю…
– Ты позвонил мне Восьмого марта. Помнишь? – перекатывая между ладоней стакан с соком, медленно произнесла Марта. – Это был мой день рождения. Именно в этот день я узнала правду. Что ты меня не любишь. Что у тебя есть Ксюша, и Ксюша беременна. Что ты уже за моей спиной все дела обтяпал – прописал в квартиру ее, родных еще каких-то… (Светозара ты позже прописал, когда он родился, но не суть важно – мне от моей квартиры оставался маленький кусочек, после Светозара он просто стал еще меньше.) Что мне остается только одно – уйти. Ведь не жить же с вами, в самом деле!
– И что?
– А то, что Ксюша этот разговор слышала. Она была в тот день дома?
– Она не могла меня слышать – я на кухне заперся. Радио включил, дверь закрыл, старался тихо говорить… Если бы Ксюша услышала, о чем я говорю, она бы не переехала в твою квартиру! Я ее хитростью… О, ты не понимаешь! – У Олега уже тряслись руки. – Ты не понимаешь, насколько она чистый, светлый человечек… И вообще она никогда не подслушивает!
