Королева украденных безделушек (СИ) - Штольц Саша

— То, что оно не нашлось, а просто не терялось, — воскликнул Глеб. — Мне были интересны твои карты и ты вместе с ними. Ты мне понравилась, и я хотел приходить еще! Я уже успел забыть об этом кольце. Все это давно перестало быть важным. А ты не сказала, что это может быть важным! И это важно до сих пор, потому что твоя клептомания никуда не девается. Ты хочешь извинений?

— Я ничего не хочу. Ты… ты должен быть сказать… Я ведь… — Лина прижала пальцы к сухим векам, надавливая на глазные яблоки до боли и звездочек перед внутренним взором. — Я думала, что это я его украла. Несколько дней. Пока не проверила все места, в которых обычно все прячу. А потом… потом ты решил пошутить! И я снова… снова начала думать, что это я!

Глеб нахмурился.

— Как тебе вообще могло прийти в голову то, что ты его взяла?

— Карты выпали на кражу.

Он невесело усмехнулся.

— Хочешь сказать, что ты картам поверила? Которым никогда не верила?

— У меня всегда есть причина думать, что если что-то где-то пропало, значит, я могу быть к этому причастна, — ответила Лина. — Карты только подтвердили мое подозрение. Я не всегда помню момент кражи.

Она посмотрела на пустой стакан и поняла, что снова хочет пить. Во рту стало сухо, словно она не пила вечность. Она облизнула губы. Как ей уйти?..

Лина все еще хотела сбежать, и даже организм поддерживал ее желание закончить этот ужасный разговор. Но Глеб сидел на стуле почти возле выхода и преграждал путь.

Он спросит. Точно спросит ее о том, чего она слышать не хочет.

— Магнит ты так же украла?

Вопрос неприятный, но легкий.

— Да, — сказала Лина. — Я хотела его вернуть. И носила в сумке… все время.

— Четыре месяца. Даже больше.

— Да.

Глеб неверяще покачал головой.

— Еще что-то было?

— У тебя… если не считать студию, в твоей квартире почти нет мелких вещей, которые я могу захотеть взять. Кроме… — Лина замешкалась.

— Кроме чего?

— Пульт от кондиционера. Я украла его зимой, но вернула перед тем, как уйти.

Глеб несколько секунд смотрел на нее. А затем тихо засмеялся.

Это было почти обидно, но Лина поджала губы и промолчала. Лучше смех, чем презрение.

Задавая следующий вопрос, он улыбался.

— Ты ведь не лечишься, да?

Что ж, это было неизбежно.

Лине хотелось съежиться до атома.

— Не лечусь. Это… не мешает мне жить.

— Правда?

— Раньше не мешало.

— Что будет, если я повешу на тебя административку за мелкую кражу?

Лина похолодела.

— Я… я расстроюсь, — ответила она. — Ты опять шутишь?

Глеб выглядел серьезным.

— Я тоже расстроюсь. Может быть, шучу, а может, и нет. Но зато ты тут же поймешь, что это мешает тебе жить!

— Ты мне угрожаешь?

— Если только чуть-чуть.

Лина продержалась всего несколько секунд под его темным взглядом, а затем рванула к выходу, прекрасно понимая, что даже если успеет добежать до куртки, не успеет обуться и выйти.

Глеб поймал ее в коридоре у двери в комнату. Обхватил за талию и потащил ее вмиг ставшее от безысходности безвольным тело в ванную. По крайней мере, пока что не в психушку.

Лине искренне хотелось прорыдаться еще раз, но столько соленых вод ее слезные железы никогда не вырабатывали, а все запасы, накопленные за десяток лет, она уже исчерпала.

— Умойся, — сказал Глеб.

Лина взглянула в зеркало. Лицо было опухшим и чумазым.

— Красота, — равнодушно сказала она.

— Не то слово.

Лина умылась ледяной водой, тщательно вытерев черные круги под глазами и, закончив, уперлась руками в края раковины и уставилась на струю из-под крана.

— Из всех твоих бытовых привычек, эта — самая дурная, — недовольно сказал Глеб, выключая его.

— Теперь ты знаешь, что я еще и вещи приворовываю.

— Клептомания — это не привычка.

— Недостаток.

— Лина!

Она положила в ладонь на его грудь и слегка толкнула.

— Дай мне уйти.

— От проблемы?

— Да, — огрызнулась Лина.

Глеб схватил ее за обе руки и встряхнул, заставляя посмотреть в глаза.

— Мне для тебя ничего не жалко, но с твоей тягой к воровству я не буду смиряться.

— Вообще-то в отношениях люди друг друга принимают со всеми недостатками.

— Это не недостаток! И не вредная привычка! Это надо лечить.

Лина стиснула зубы так сильно, что заныла челюсть.

— Если ты не хочешь принимать меня такой, какая я есть, то я ухожу. Совсем.

Глеб выглядел совершенно обескураженным.

— Что за ребячество, Лина?! Ты вообще слышишь себя?

Она себя слышала. Разумная часть, что затаилась где-то на задворках ее сознания, все слышала и знала, что он прав. А неразумная — хотела спрятаться от всех в шкафу.

Лина бессильно уронила голову на плечо Глеба, потому что пройти он не давал, а опору необходимо было найти немедленно.

— Я не могу сейчас, — прошептала Лина.

Глеб не пошевелился.

— А когда сможешь? — спросил он так холодно, что по коже ощутимо прокатился озноб.

— Не знаю. Скоро.

— Ты обещаешь?

Лина долго молчала.

Глебу пришлось отойти и, обхватив ладонями ее лицо, поднять его вверх. У него были ледяные руки. У Лины после холодной воды они уже согрелись. Несмотря на то что он был расстроен и, наверное, даже зол, его напряженный взгляд выдавал тревогу и замешательство. Что бы он ни собирался говорить, он не был в этих словах уверен.

— Ты обещаешь? — повторил он громче.

— Бросишь меня, если не дам обещание?

Он со звучным выдохом зажмурился.

— Нет. Нет, я тебя не брошу.

— А в полицию сдашь? Если не бросишь, то, может, будешь… ждать меня из тюрьмы и передачки таскать? — невесело пошутила Лина.

— Сдам, — резко ответил Глеб. — Я сдам тебя в полицию, но тебя никто не будет штрафовать и за твои мелкие пакости не посадит. Тебя отправят к психиатру. В любом случае. Либо сама, либо я, либо кто-то другой тебя потащит.

— Ты не можешь!.. — задохнулась от возмущения Лина. — И ты не имеешь права принимать за меня такие решения!

Глеб опустил руки.

— Не имею. Поэтому могу сделать так, чтобы их принимал кто-то другой. Если ты сама не хочешь вылечиться, то я сделаю то, что потребуется.

— Это… всего лишь клептомания! — сказала Лина.

— У меня самого была всего лишь бессонница, и я сходил с ума от бесконечного стресса. Если ты сама себя съедаешь за каждую украденную мелочь и обвиняешь себя даже тогда, когда ни в чем не виновата, то что будет дальше? Дождемся депрессии? Или когда ты украдешь что-то посущественнее? Ты ведь… — Глеб вдруг осекся, что-то вспомнив. — Ты ведь даже не всегда это помнишь, сама сказала! Ты правда считаешь это всего лишь клептоманией?

Лина прорвалась в коридор из ставшей вдруг душной ванной комнаты и глубоко задышала.

— Что-то ты бессонницу лечить не ходил, — выдавила она.

— Я нашел тебя, — ответил Глеб. — И… Ты сравниваешь бессонницу и клептоманию? Серьезно?

— Хорошо! — почти закричала Лина, сжимая кулаками виски. — Я обещаю! Что пойду лечиться!

— Когда?

— Не знаю! Не сейчас! Но пойду. Ты доволен?

Глеб не издал в ответ ни звука. Просто пристально смотрел на нее, не мигая, и выводил из себя своим молчанием.

Еще немного — и она взорвется.

Устав ждать, Лина начала собираться домой. Ей нужен покой. Время подумать. Кружка с корвалолом. Аня.

Когда она уже была готова уйти, Глеб наконец решил подать голос.

— Стой.

Он ненадолго скрылся в студии и вернулся с ее шарфом, который она опять чуть не оставила.

Лина протянула руку, но он ее проигнорировал, подошел вплотную и, обернув его вокруг ее шеи, тихо сказал:

— Извини.

Легче от его извинения нисколько не стало. Хотя бы потому что Лина понятия не имела, за что он извинялся.

— За то, что грозился сдать меня или в полицию, или в психушку?

— За то, что обманул насчет кольца.

А про кольцо она уже и сама забыла после всего, что он ей наговорил.