Венди Уэкс - Бестселлер по случайности
— Мама, — осторожно начал он, глядя вместе с ней на горную долину. Мелисса и Диана готовили ужин на кухне. — Очень рад, что вы с Ди поладили. Она действительно тебе нравится, или ты привечаешь ее из вежливости?
Кендалл заглянула сыну в глаза, которые цветом и разрезом были точь-в-точь как у отца, но светились искренностью, которая у Кэлвина начисто отсутствовала. Как хорошо, что сейчас врать не придется!
— Сынок, она чудесная девушка. Хорошо, что ты ее встретил.
Джеффри вздохнул с облегчением. «Неужели и я когда-то была такой же молодой и влюбленной?» — с тоской подумала Кендалл.
— У тебя впервые серьезные отношения с девушкой. Наслаждайся каждой минутой, но не расстраивайся, если окажется, что эта любовь не навсегда.
— Мама, думаю, что навсегда. Наверное, встретив папу, ты чувствовала то же самое.
«Осторожно! — велела себе Кендалл. — Не наломай дров!»
— С кем бы ты ни создал семью, надеюсь, вы будете счастливее, чем мы с папой, — проговорила она, а про себя добавила: «И не дойдете до развода».
Они с Джеффри так и сидели, глядя вдаль, когда Мелисса и Ди вынесли блюдо с сыром, крекерами и другой закуской.
— Ты сказал про День благодарения? — за ужином спросила Мелисса.
От покоя и безмятежности не осталось и следа. Кендалл еще не придумала, как пережить День благодарения. Не хотелось ни давиться фаршированной индейкой в компании Кэлвина, ни рассказывать правду детям, которые, хоть и считают себя взрослыми, наверняка расстроятся.
Кендалл так лихорадочно перебирала имеющиеся варианты: не объявить ли перемирие на время праздника; согласится ли Кэлвин прийти и притворяться, что Лоры не существует; сможет ли сама Кендалл доесть индейку, не вонзив нож в каменное сердце бывшего мужа, — что пропустила ответ Джеффри.
— Что? — вскинулась она. — Что ты сказал?
Для храбрости Джеффри взглянул на Диану и повторил:
— Надеюсь, вы с папой не обидитесь. Дело в том, что родители Ди пригласили меня на праздники в Саванну.
— Ой!
— А я собираюсь к Тодду, — объявила Мелисса. — Вам с папой вдвоем не будет скучно?
Если бы Кендалл была католичкой, она закричала бы: «Аллилуйя!» Какое облегчение, она даже дар речи потеряла! Дети же почувствовали в затянувшейся паузе неодобрение.
— Все в порядке, миссис Эймс, думаю, мои родители поймут, — заверила Ди.
— А я могу поехать к Тодду на весенние каникулы, — вставила Мелисса.
— Нет-нет, к чему такие жертвы? — заторопилась Кендалл, боясь упустить золотой шанс. — У меня работы непочатый край, поэтому я даже рада, что в этом году не придется думать о Дне благодарения.
— Но вы же будете отмечать, да? — Близнецы не представляли, что родители способны не отметить праздник, хотя сами присутствовать не собирались. На лицах обоих читалось глубокое огорчение; оно укрепило Кендалл в мысли, что заранее о разводе детям сообщать не стоит.
— Ни о чем не беспокойтесь, — сказала она. — Отмечайте, как решили, развлекайтесь, и мы с отцом тоже отметим как захотим. — Вот, лгать снова не пришлось; правда, «отмечать как захотят» они с Кэлвином будут порознь.
Кендалл улыбнулась близнецам и чудесной Ди и намеренно сменила тему разговора. Сейчас полуправда и умалчивание казались меньшим из двух зол. Кендалл искренне надеялась: если ее уловки когда-нибудь вскроются, Джеффри и Мелисса поймут, что она действовала в их интересах.
* * *Мэллори прилетела в Нью-Йорк раскаявшаяся и готовая извиняться. Увы, особняк пустовал — тот, кому предназначались извинения, отсутствовал.
У тостера лежала записка от Криса, короткая и предельно ясная. Клиент попросил его приехать в Финикс, чтобы лично руководить отделкой дома, и Крис согласился. Вероятно, это только к лучшему: им обоим следует подумать.
Мэллори бродила по безмолвным комнатам и повсюду видела плоды трудов Криса — в сиянии паркета, который он лакировал сам; в блеске темных панелей в столовой, которые он спас и искусно установил; в диванчике у окна ее кабинета, под которым он вырезал шкафчик для ее любимых большеформатных книг. Все, к чему он прикасался, было удобным и красивым, но не броским, а изящным и ненавязчивым, совсем как сам Крис.
Мэллори вошла в кабинет, села на бархатный диванчик и стала смотреть на сад, который тоже разбил Крис. В доме было так тихо, что она могла сосчитать, сколько кубиков льда произвел автоматический генератор. Шум транспорта на Шестой авеню казался далеким и чужим. «Неужели в самом отсутствии Криса таится молчаливый упрек?» — думала Мэллори.
Надо же как: писательское мастерство, казалось бы, безвозвратно исчезнувшее, решило вернуться. Всякий раз, когда Мэллори садилась писать о Миранде Джеймсон, слова неслись бешеным потоком. За свою книгу она еще не бралась, но желание работать уже само по себе было счастьем, которым отчаянно хотелось поделиться. С Крисом!
Мэллори села за компьютер и проверила электронную почту. Пришли письма от агента и редактора, которые, глядя на тему, даже открывать не хотелось; письма от Фэй, Тани и Кендалл — их Мэллори бегло просмотрела; письма от председателя ее фэн-клуба, пиар-менеджера, массажистки, а от Криса — ничего.
Мэллори подняла телефонную трубку, гадая, стоит ли позвонить мужу. Она ведь уже извинилась — по голосовой почте, по электронной почте и эсэмэской. Неужели еще и звонить надо? Ну уж нет!
Сделав очередной круг по дому, Мэллори остановилась на кухне и несколько минут смотрелась в стальную дверцу холодильника. Из дозатора посыпались кубики льда. Мэллори их пересчитала — четыре. На электронных часах над микроволновкой вспыхнула другая цифра.
Такой одинокой Мэллори не чувствовала себя со дня окончания школы, когда ее мать, которой бедность была тягостнее гибели супруга, решила последовать за ним в лучший мир.
Мэллори набрала студенческих кредитов и получила в Бостонском колледже диплом бакалавра. На окончание колледжа она сделала себе подарок: взяла другое имя и переехала в другой город.
Первым местом работы в Нью-Йорке стала брокерская фирма, куда она устроилась секретарем. На службе Мэллори знакомилась с «состоятельными господами», которые очень напоминали ей отца: ни один не хотел бросать жену, но каждый дарил кусочек красивой, явно не по секретарским доходам, жизни.
Через пятнадцать лет после окончания школы у Мэллори была кооперативная квартира, которую она оплачивала с трудом, и жалованье, которого никогда не хватало до конца месяца. «Состоятельные господа», прежде вздыхавшие по ней, теперь вздыхали по девушкам моложе и свежее. На горизонте замаячил призрак бедности, а воспоминания о гибели отца вселяли панику.
